— Да, мама, стала нужна. Что ж делать, если так поздно… Что ж делать, если так у нас все сложилось…

— Да при чем здесь вы? — Екатерина Ивановна грохает маленьким кулачком по столу — всю жизнь, до пенсии, работала главным технологом мебельного комбината. — При чем вы, я вас спрашиваю? Я говорю о Гале! Ему захотелось повидать дочь, ему, видите ли, взгрустнулось, а она что, игрушка? Ее чувства вас не волнуют? Вы, ваши дела, ваши сложные отношения, а Галя у вас на каком месте?

Даша растерянно смотрит на мать. Она, конечно, права, не надо бы соглашаться. Вадим застал врасплох, никому от него ничего больше не нужно… Никому? А Гале?

— Мама, если они подружатся, он и Галя, будет ведь хорошо, — бормочет Даша. — Чем больше людей будет любить Галя, тем для нее лучше.

— А если он опять исчезнет?

Они долго спорят, обе расстраиваются, кричат и упрекают друг друга.

— Ладно, пусть приходит, — сдается Екатерина Ивановна и добавляет непримиримо: — Только меня здесь не будет, увольте! Пойду к Верочке, давно приглашают. Вы уж тут сами, видеть его не могу…

Всю неделю она нервничает и ворчит, но квартиру приводит в порядок, а в воскресенье даже печет пирог. И только потом уходит.

— Слушай Дань, это я, Лариса, никак не могла дозвониться. Собирайся скорее: через час — «Осенняя соната».

— Постой, Ларик, чей фильм, забыла… Бергмана? Бегу, конечно! Ждем друг друга у правого входа.

Галя в соседней комнате укоризненно качает головой: опять умотает на целый вечер. Ну и пусть, им и с бабушкой хорошо, хотя втроем все-таки лучше. Но пусть мама уходит — наденет джинсовое платье и идет в свой клуб. Она вернется не очень поздно, принесет пирожных в коробке, расскажет уйму интересного, неожиданного…

Эх, отец, жуткого ты свалял дурака! Теперь вот понял, да поздно. Пришел в воскресенье — понурый, старый, какой-то очень маленький, — притащил шоколаду, будто Гале все еще десять. Да на мамином месте она и разговаривать бы не стала — предатель! — а мать ничего, говорила и угощала, поила чаем и Галю заставила посидеть за столом. Галя не знала, куда девать руки ноги, от острой жалости отца ненавидела, а мать сказала: «Так ты звони» — и проводила его до двери. Галя негодовала и возмущалась, в ответ услышала: «Ты с ним встречайся, ему ведь плохо» — и еще: «Надо уметь прощать».

— Что ж ты не простила? — бросилась в бой Галя, но Даша спорить не стала, только вздохнула:

— Дело не в этом.

А в чем, в чем дело? Галя во все глаза смотрела на мать — как трудно понять этих взрослых, — а мать сидела такая печальная, будто это она ходила к кому-то с повинной…

Галя знает, у мамы много друзей и поклонников, ей звонят и за ней ухаживают, но серьезного ничего нет. Это бабушка так говорит — «серьезное», потому что в мамином возрасте все женаты, и многие во второй раз. Вообще-то не очень ясно, зачем нужен кто-то еще? Им и втроем неплохо, да что там, им просто здорово! Летом они поедут в Палангу, какой-то мужчина только мешал бы. Галя так и заявила Даше, и та засмеялась: «Точно!» — и чмокнула дочку в нос.

Явление отца Галю встревожило, было как-то странно и на душе смутно. В понедельник в дом ворвалась Света:

— Ну, рассказывай!

— Да что рассказывать? — пожала плечами Даша. — Плохо ему…

— Птица, лети к себе, — привычно распорядилась Света, и Гале пришлось удалиться, но кое-что она все равно слышала — она же не виновата, что дом блочный.

Света ничего не понимала, бранила Вадима, бранила Дашу, говорила о каком-то Валере и его серьезных намерениях. Даша молчала, потом рассердилась:

— Плевала я на его намерения, ясно? Раскрой глаза, несчастная идеалистка, посмотри вокруг, нет, ты взгляни на эту самую семейную жизнь! Мороз дерет по коже: ссорятся, злятся, соперничают, скучают, главное — скучают, а живут…

— Но мы с Женей…

— Вы исключение, — торопливо соглашается Даша, не дает развивать эту тему: Светина слепота просто пугает. — Интересно жить, понимаешь, буду я еще ерундой заниматься! И так выпало из жизни два года. Когда, когда… Когда страдала.

Света, нашумевшись, ушла, и Галя не выдержала:

— Разве любовь ерунда? — Последнее время без конца почему-то думала о любви.

Даша прижала ее к себе.

— Что ты, малыш, любовь — чудо, самое удивительное на свете. Ускользает, правда, от нас, не дается в руки надолго, ну да ты об этом не думай. Устройство жизни — вот ерунда: как получше устроиться, повыгодней, поудобнее. А пока устраиваются, жизнь и проходит… А вообще, Галча, вечно ушки у тебя как локаторы. Ты ведь читала про князя Андрея? Ну и читай! Вас тоже пытают, в чем его сходство с Пьером?