Павлик начал строить дачу. Вернее, не дачу, а загородный дом, так сейчас принято у обеспеченных людей. Лена ездила раз в неделю на стройку. Контролировала рабочих. И надо сказать, все ее слушались. Уважали.

Родители их тоже дружили. Вместе собирались на годовщины и дни рождения. А как же – общая внучка, единственная и обожаемая. Тесть помогал Павлику в строительстве дома, теща вязала теплые свитера. В общем, все дружно радовались. И на это были причины.

Павлик открыл филиал фирмы в Харькове. Начал мотаться туда в командировки. Нанимать людей, контролировать. Бизнес такая штука: только ослабишь контроль – все полетит в тартарары.

После работы ходили в ресторан. Поужинать и проговорить текущие вопросы. Так Павлик впервые увидел официантку Оксану. Челка по брови, черные глаза, ноги от ушей, грудь на всеобщее обозрение. А что? Если человеку есть что показать? Почему бы не поделиться этой радостью с другими?

Оксана наклонилась и коснулась грудью Павликова плеча. Павлика обдало жаром, и есть вареники с вишней расхотелось. Теперь он только вглядывался в зал и ждал, когда появится Оксана.

Ночью Павлик почти не спал. Метался, курил, пил воду. Ему казалось, что у него температура. На следующий день пошел снова в ресторан. Сел, заказал кофе. Ждал. Искал Оксану глазами. А ее не было. Спросил у официантки – та объяснила, что у Оксаны выходной. Ее телефон он спросить не решился и тем же вечером улетел в Москву.

В Москве было все по-прежнему. Чисто, вкусно, удобно. Вот только от своих еженедельных обязанностей в субботу он отказался. Сослался на то, что устал. А жена и не настаивала. Облегченно вздохнула и перевернулась на другой бок.

А Павлик не спал. Вспоминал Оксану, черные глаза, челку по брови, грудь и ноги. На следующий день взял билет и полетел в Харьков.

Оксана была на работе. Павлик пригласил ее на свидание.

– Только не в ресторан! – засмеялась Оксана. – Рестораны мне до чертиков надоели.

В семь вечера Павлик ее ждал с букетом цветов. Погуляли в парке. Сходили в кино. В кино Павлик осторожно взял ее за руку. Сердце билось так, что казалось: выскочит из груди. Оксана положила голову ему на плечо. Потом пошли в гостиницу.

Утром Павлик понял, что пропал. Но надо было возвращаться в Москву.

Теперь он мотался в Харьков раз в неделю. На один день и одну ночь. И за эту каждую ночь он готов был отдать все на свете, включая собственную жизнь.

Оксана встречала его в аэропорту и бросалась в объятия. Крепко, до боли обнимала за шею и целовала в губы. Павлик смущался. Такое проявление эмоций было ему внове. Они летели в гостиницу и сутки не выходили из номера.

Дома жена Лена хмурила брови. Чувствовала, что что-то не так, но виду не подавала, молчала. Себе дороже. Начать выяснять? А зачем? Слышать правду ей не хотелось. К тому же зачем делать первый шаг? Чтобы он принял решение и облегчил свою участь? Ну уж нет! Лена была женщиной умной.

Через три месяца Павлик снял квартиру и перевез Оксану в Москву. Каждый день после работы заезжал к ней. В коридоре Оксана снимала с него пиджак и рубашку. Они ни о чем не говорили – просто не было сил. Выходные Павлик проводил с семьей. Святое дело.

Через полгода Оксана сказала, что она беременна, и спросила:

– Что будем делать?

Павлик ответил:

– Рожай. Я уйду из семьи. Я тебя люблю и жить без тебя не смогу.

Честный человек, порядочный. Вечером он собрал вещи и сказал Лене, что уходит, потому что полюбил другую. Жена скандал не устроила, не так воспитана. Главное – сохранить лицо и достоинство. Сказала, что дочке все объяснит сама.

Павлик облегченно вздохнул и еще раз восхитился женой. В дверях сказал:

– Прости.

Лена кивнула, мол, всякое бывает. И добавила, что этот дом его. Навсегда, в любую минут дня или ночи. Павлик еще раз вздохнул и нажал кнопку лифта.

В квартире у Оксаны царил полный бедлам. Трусы валялись на диване, сапоги стояли, вернее, лежали в комнате. На кухне – гора посуды. В ванной – зеркало в пятнах от зубной пасты.

Готовила Оксана по привычке – картошку жарила на сале, в борщ толкла сало с чесноком. У Павлика был слабый желудок. Он ел и вспоминал Ленины запеканки и оладьи из тыквы.

Всю беременность Оксана капризничала. Утром Павлик выжимал свежий сок из апельсинов, а ночью срывался и ехал за мороженым. Павлик не очень к этому привык. Вспоминал, как ходила беременная Лена. Ни каприза, ни жалобы. Но Оксану он любил. Списывал все на беременность, жалел. Ночью обнимал ее и думал о том, что нет человека счастливей его. Засыпать с ней было счастьем и просыпаться тоже.

Жене Павлик исправно отвозил деньги и ходил с дочкой в кино и в «Макдоналдс». Жена молчала. Ни слова упрека. Только с жалостью смотрела на его плохо выглаженную рубашку, оторванную на куртке пуговицу и нечищеные туфли. Видела, что он похудел и что глаза его горят странным нездешним блеском, как у больного с высокой температурой.