— Зачем богу деньги? — Дэвид помахал в воздухе сийт–картой. У него крепло чувство, что его просто–напросто разыгрывают.

— Ты не понимаешь, — возразил Брэйд. — Сийты — это просто символ. Их вообще не существует. Это же виртуальные деньги. Но это символ могущества. Власти. Влияния. Есть сийты — есть Источники. Есть свои агенты. Есть школы подготовки чудотворцев. Есть чудотворцы и жрецы с очень, тебе скажу, неплохими колдовскими способностями — значит, есть и паства. Не здесь — тот бог не идиот, чтобы в Хеллаэне свою религию распространять, за такое ему Лорды голову запросто открутить могут — но в других, периферийных, провинциальных мирах. А есть паства — есть эгрегор. А чем больше эгрегор, тем больше у бога могущества. А чем больше могущества — тем больше влияния и власти. А чем больше влияния и власти — тем больше сийтов. А чем больше сийтов…

— Спасибо, я понял. Так значит, можно создать человека с нуля?

— Ну… — Брэйд помялся. — Вообще–то нет. Матрицы душ только боги и Лорды творить умеют. Да и то не все. Да и неизвестно, творят ли они их или из Силы вызывают… или, скажем так, рожают из Силы… Короче, это материя запутанная и смертному уму неподвластная. Суть в том, что бесчисленное множество душ в мире уже существует. Они циркулируют в потоке перерождений. В течение жизни душа накапливает опыт и в ней формируется личность. Смерть приводит душу в Царство Мертвых или в одно из аналогичных мест, которыми заправляют свои боссы. Там личность распадается, душа становится чистой и направляется к новому рождению. Иногда душа тоже умирает. Иногда личность при жизни набирает столько сил, что длительное время может сопротивляться смерти или вовсе становится бессмертной. Так о чем это я?… Ах да. Так вот, создать душу ни в какой клинике, естественно, не могут. Зато могут создать все остальное. Нарастить новое тело — вообще нечего делать. Сложнее с гэемоном — соединительной частью между телом и душой. Человеческий гэемон в этом смысле удивительно сложен, несмотря на всю свою кажущуюся простоту. Воссоздать его тяжело, но возможно.

— Твой отец решил поупражняться в астральном моделировании и поэтому организовал вам братика?…

— Ну почти… — Брэйд беззаботно пожал плечами. — Их клинике сделали какой–то крупный заказ — нужно было вырастить, почему–то именно с нуля, десяток людей с определенными, врожденными чертами характера… Но потом с клиентом случилось что–то нехорошее, и заказ остался невостребованным. Души уже поймали и очистили, основную работу по моделированию гэемонов провели… Когда все это стало ненужным, сотрудники разобрали заготовки, а часть душ просто выпустили на волю за ненадобностью. Отец убил на этот заказ полгода и просто из принципа не захотел выбрасывать на помойку свои наработки. Частички, из которых выращивались эфирные органы для новых существ, брались в том числе и из его собственного гэемона. Ну а для того, чтобы вырастить тело, он пожертвовал частицу своей плоти — капельку крови или кусочек кожи. Дольше всего он возился с личностью — точнее, с какими–то ее базовыми параметрами, необходимыми даже и новорожденному, на основе которых впоследствии, как пирамида, нарастают, наши интересы, привычки и склонности… К счастью, в информационной базе у них было несколько основных моделей, и это сильно облегчило папину работу… Так вот у меня и появился братик. Ему сейчас одиннадцать лет. Нормальный такой паренек. Только молчаливый. Изначально он должен был стать — в плане врожденных способностей — просто каким–то суперменом, но соответствующие модификации стоят очень, очень дорого, а клиент скончался раньше, чем успел их оплатить… Так что получился самый обычный парнишка.

— Ясно, — сказал Дэвид. — Чего только не узнаешь.

— Ну теперь твоя очередь. Давай, расскажи о себе чего–нибудь.

Дэвид рассказал — особо скрывать ему было нечего. Как впервые попал в Нимриан, как учился у Лэйкила, как хотел вернуться, чтобы освободить свою родину от тирана, как был отправлен «в ссылку», как повстречался с Алианой и все–таки вернулся на Землю Т–1158А… как побывал в мире мертвых и как участвовал в поимке Лорда Ролега, сменившего человеческое естество на естество рожденного в Пределах…

— Так ты что, выходит, с Обладающим Силой воевал?… — Брэйд с недоверчивым уважением покачал головой. — И Короля Мертвых видел?… И жив все ещё?… Да ты просто везунчик, я смотрю.

— Может быть. Но я это не скоро забуду.

— Я думаю… Давай ещё выпьем?

— Эль кончился.

— Возьмем что–нибудь покрепче. Эй, хозяин!..

По мере наступления сумерек бар потихоньку заполнялся. Зазвучала музыка, воздух наполнился гулом разговоров и звоном посуды. Брэйд без труда вписался в какую–то шумную кампанию, а вместе с ним — и Дэвид, не без оснований полагавший, что после стресса, пережитого в Пустошах, не грех и расслабиться. Веселое застолье переросло в шумную пьянку, которая в свою очередь органично перелилась в культурную оргию.

…Дэвид со стоном сел на кровати. После вчерашней попойки голова раскалывалась, а во рту была настоящая помойка. Вдобавок тошнило. Накладывая антипохмельное заклятье, он ошибся в нескольких тактах, в результате чего тошнота превратилась в неудержимый рвотный позыв. Еле успел добежать до туалета.

Малость приведя себя в порядок, вернулся в комнату. Как возвращался из бара в гостиницу, помнил с трудом. Проверив счет на сийт–карте, скривился: если так пойдет дальше, денег надолго не хватит. В конце вечера девочкам, работавшим в баре, удалось–таки развести студентов на деньги.

…В Академии не было четко установленного учебного года, как не было и каникул, занятия начинались по мере укомплектования учебных групп. Состав групп менялся в ходе учебного процесса — на практических занятиях под руководством мастера находилось от силы пять–шесть учеников, на лекциях по теории могло присутствовать и несколько десятков. Первые занятия — как раз по теории — должны были начаться уже через неделю.

Свободное время Дэвид потратил на то, чтобы внимательно изучить город, познакомиться с соседями по общежитию, а также побольше узнать о самой Академии. Не один час он провел, устраняя последствия той перестройки, которую начал проводить в его гэемоне драгоценный камень, некогда бывший сердцем Юийдиальи. К счастью, Дэвид пользовался камнем совсем немного, и эти изменения ещё можно было обратить вспять. По мере устранения последствий исчезала и эмоциональная привязанность; тоска и болезненная тяга к извращенной, нечеловеческой Силе пропали так же внезапно, как и появились. Иногда его мучила совесть: может быть, стоило предупредить торговца о тех эффектах, которые сердце демона оказывало на людей? Разум обоснованно возражал: в артефактной лавке должны работать настоящие профессионалы. Наверняка торговец даже при поверхностном изучении камня узнал о нем куда больше, чем мог предполагать сам Дэвид. Иначе бы и не предложил за сердце демона такой суммы. «Интересно, — думал тогда Дэвид. — Кому он продал камень?… Какому–нибудь Лорду?… Но зачем Обладающему ещё одна, чужая, Сила?… Скорее сбагрил какому–нибудь местному аристократу… И если я прав, в скором времени в этом мире появится новый Повелитель Стихий… Если только Сила, заключенная в камне, не убьет его или не сведет с ума…»

Вводная лекция по теории волшебства должна была состояться в аудитории, способной вместить до двухсот человек. Дэвид пришел заранее и занял место, наблюдая, как постепенно наполняется зал. Большую часть, конечно, составляли юноши и девушки, но попадались и те, кто выглядел старше Дэвида. Бросалось в глаза и социальное расслоение — молодежь преимущественно принадлежала к семьям обеспеченных горожан или средней руки аристократов; в то время как все люди зрелого возраста были выходцами из бедных семей или даже эмигрантами, как Дэвид — ведь, как правило, проходили долгие годы, прежде чем им, правдами и неправдами, удавалось заработать денег на обучение. Дэвид подумал, что ему удивительно повезло… О сердце демона он Брэйду не рассказывал, но сейчас слова приятеля «Ты — везунчик» — снова всплыли в сознании. «Может, он прав?…» — пришла мысль. Честным трудом зарабатывая на обучение, Дэвид легко мог состариться, но так и не накопить суммы, которую получил за один–единственный камушек.