Как я ни старался, но следы человеческих рук не замечал. Просто ровная лента, тянувшаяся меж холмов. Ни брусчатки, проглядывающей между островками мха и пучками высохшей травы, ни остатков придорожных строений. Но все равно уверен — я на правильном пути. Это то самое место, о котором рассказывал умерший старик. Я иду по следам своего предшественника. Сворачивать некуда и это радует — значит, направление единственно верное.

Недолго я радовался открытию. Погода серьезно ухудшилась — крупа теперь сыпалась почти непрерывно, а иногда начинал валить мокрый снег, причем крупными хлопьями. Затем попалось первое несомненное творение рук человеческих, но я этой находке не обрадовался. Все дело в том, что это были остатки моста — каменные быки, некогда несущие бревенчатый настил, и руины дозорной башенки на левом берегу. Естественно, от настила не осталось и следа, но вот река, над которой он тянулся, никуда не делась — все так же бесновалась внизу.

Река по закону подлости была широкой, но на вид мелкой — быстрые воды пенились среди валунов на сплошном перекате. Мысль о том, что надо попробовать перебраться через это безобразие, мне не понравилась. Там и здорового с ног может сбить, а такого доходягу как я ждет судьба окурка, угодившего в смываемый унитаз. И лошадь не очень-то поможет — верхом переправляться нельзя (животине и без ноши трудно придется), а привязываться бесполезно — буду утопленником на веревочке.

Что делать? Хотелось плюнуть на все, спешиться, скрючиться в позе «бублик на боку», завернуться в плащ и просто лежать. Говорят, смерть от холода не так уж болезненна, а до утра я точно не дотяну при такой погоде. С другой стороны сдохнуть всегда успею, так что пока имеются силы, надо продолжать барахтаться.

Подставляя лицо порывам злого, холодного ветра, колючим пулям ледяной крупы и влажным снежным хлопьям, я некоторое время озирал окрестности и в итоге направил коня вверх по течению. В принципе единственно верное решение, так как брод здесь сомнительный, а что творится в другой стороне, знаю прекрасно — ведь оттуда прибыл.

Строители дороги не просто так поставили мост. Местность здесь стала совсем уж изрезанной, а берега чем дальше, тем обрывистее. Я не то, что брода — я нормальных спусков найти не мог. Вернуться назад? А там что? Да ничего — нет альтернативы. Ну не может же мне все время не везти. Еще чуть-чуть и обязательно найдется удобная переправа, а за ней непременно окажется сухой грот с запасом дров, где можно будет немного отдохнуть и обогреться.

Лошадь, недовольная тем, что мы сменили удобную дорогу на сущее безобразие, внезапно всхрапнула и резво дернулась, вознамерившись сигануть в сторону обрыва. Я с трудом пресек ее суицидальный порыв, при этом поневоле полуобернувшись. То, что заметил за спиной, мне очень не понравилось.

Волки. Четверка хищников. За время похода к побережью я не раз видел этих серых разбойников, но они всегда держались в отдалении. А сейчас все не так — рядом показались. Выскочили на склон пригорка, испугав лошадку. Можно из лука добить, или моего несерьезного с виду арбалета. Да что там — сильная рука и копье до них может добросить.

Странно — почему я называю их серыми? Шерсть темная — почти черная. Нездорово огромные — немногим матерому медведю уступают, шерсть короткая, лоснящаяся, глаза красные, смотрят без страха и как-то мрачно. Непохожи они на обычных волков. Хотя я не специалист — может как раз все нормально.

Дыма в округе не было, но ощутимо запахло жареным. Ни за что не поверю, что волки просто так приблизились. Хитрые твари наверняка не один час за мной наблюдали, и наверняка поняли, что я сейчас, по сути, корм собачий, а не вооруженный и опасный человек.

«Санитары леса» совершенно правы. При большой удаче я могу подбить одного из арбалета, но на этом все. В седле перезарядить оружие не получится — даже при удобной конструкции взвода потребуется пара сильных рук. Спешиваться самоубийство — налетят прежде чем за рычаг схватишься.

Что остается? Ехать дальше с подчеркнуто безмятежным видом? Дескать, все замечательно и прекрасно, а волки мне не мешают…

Конь принял решение за седока — видимо, как и серые, тоже не воспринимал меня всерьез. Заржал, не обращая внимания на поводья понесся вперед. Я почти сразу бросил попытки повлиять на его курс — все силы уходили на то, чтобы не вылететь из седла. И мне не пришлось оглядываться на волков — я и без того не сомневался, что они в затылок дышат. Лучшая приманка для почти всех хищников — это вид улепетывающей дичи.

— Давай родной! Ходу! — крикнул я.

Коня вряд ли это приободрило, но ничем другим я ему помочь не мог. Сейчас бы, по-хорошему, обернуться, и разрядить арбалет в самого прыткого серого. Стая, потеряв спринт-лидера, ослабнет, увеличив наши шансы. Вот только не взведен он, и поправить это я не смогу. Даже здоровому человеку зарядить на скаку нелегко — неровное бездорожье осложненное россыпями валунов и островками непролазных зарослей местного древовидного можжевельника превращало нашу гонку в рискованный аттракцион. Меня то подбрасывало вверх, то норовило снести в сторону, то в седло вжимало. Мотало так, что впору зубами в гриву вцепляться — ослабевшие руки того и гляди подведут. Отвлекаться на стрельбу никак невозможно. Даже для крепкого парня рискованно, а уж для меня…

Вот и подбадривал лошадку истошными криками — на нее теперь вся надежда.

Видимо плохо подбадривал. А может и впрямь высшие силы решили превратить мою полосу невезения в кольцевую трассу. Хотя и без них могло обойтись — на такой местности конные скачки ни к чему хорошему не приведут.

Я не видел, что произошло. То ли копыто подвернулось о камень, то ли угодило в норку суслика, или просто рыхлая почва поддалась. Да неважно, что… Просто лошадь закричала, мир бешено закрутился, навстречу бросилась земля, а потом стало темно.