Рассказ из сборника "Молот и Болтер", предваряющий события "Красной Ярости".
Джеймс Сваллоу
Искупивший
Красный, словно ржавчина и кровь, закат следовал за транспортником.
Он располагался высоко над истертой до блеска, зеркально отполированной линией главного рельса, отбрасывая тени из-под носа поезда, пока состав из пяти выгонов петлял по пустыне. Токамак-реактор, сердце двигателя, стоящий позади крытых вагонов, перемещал их с умопомрачительной скоростью.
Выходя на прямую, колеса пронзительно визжали и выдавали фонтаны искр, покуда состав пытался
обогнать грозовой фронт.
Сначала быстро пришел бритвенный ветер, колючая пыль и камни, величиной с кулак человека,
поднялись с равнин Пустыни Оксид. Вихри и смертельный песчаный шторм мог вмиг содрать кожу и
плоть с незащищенного тела, превратив пыль в клинки и осколки гравия в пули. Такова была жизнь на
планете Ваал, существующая согласно сложным приливам и отливам от притяжения двух огромных лун
и их переплетенной орбите. Даже сейчас, Ваал Секундус низко крался в вечерних небесах, отражая
румяный свет далекого солнца, наблюдая за бегом поезда подобно глазу терпеливого охотника.
Словно паутина, рельсы покрывали всю поверхность Ваала, лучами расходясь от космопорта в Дуговой
Скале, соединяя великую Крепость-Монастырь Кровавых Ангелов на горе Серафима, реликтовые
донжоны на Сангре и все остальные спутниковые резервации, производственные мощности ордена, сооруженные на их родном мире. Эта система была построена по необходимости; жестокие погодные
условия пустынной планеты часто заставляли приземляться воздушные суда и пески замедляли
продвижение наземных машин, в то время как поезда могли пробивать свой путь даже в самые
суровые ураганы. И все же они не стали испытывать судьбу и сервы ордена чуть сильнее прижали
акселератор двигателя, когда бегущие впереди бури ветра ударили в след составу.
За обнаженным, опаленным солнцем металлом вагона, почти все пространство было заставлено
грузами, рядами контейнеров и модулей снабжения, предназначенных для терминала на другом
конце линии. В этом составе было всего три пассажира, и они заняли для себя целый вагон. Для себя и
своего исключительного груза.
Все трое были Адептус Астартес, братьями из ордена Кровавых Ангелов.
Двое старших были ветеранами арьергарда, молчаливыми, серьезно относились к своим
обязанностям. Ни один из них не открыл лица с тех пор как они взошли на поезд в Крепости, их
командирские оскаленные шлемы постоянно осматривали интерьер вагона и наблюдали за грузом.
Третий пассажир задумывался, общались ли они меж собой по закрытому вокс-каналу, присоединиться
к которому его не пригласили. Он вошел с непокрытой головой, его шлем магнитным зажимом был
прикреплен к бедру, как раз чуть ниже изношенной кобуры болт-пистолета на поясе. Его попытки
вовлечь их в беседу встречали короткие, в одно слово ответы и он, в конце концов, сдался. Он
продолжали часами ехать под аккомпанемент из скрежета и грохота колес под ними.
Брат Рафен позволил своему взгляду дрейфовать по пейзажу глубокой пустыни, мелькающей за
исцарапанным стеклом окна и задумался: что они думают о нем? Тяжелая и проклятая правда, которая
открылась на планете Сабиен, конфронтация, которая почти привела к гражданской войне среди
Кровавых Ангелов, погибшие космодесатники, сражающиеся с космодесантниками: все это было еще
столь призрачным и в полной мере не раскрыто перед обычными воинами ордена. И все же,
некоторые частицы правды проявились в казарменных разговорах и подозрениях. Многие видели
возвращение израненной от столкновения с предателями Несущими Слово “Европы” и боевых братьев
в таком же состоянии. Воины заговорили - это было неизбежным. Рафену сказали, что Магистр ордена
Данте издаст официальное уведомление через несколько дней, но тем временем воины спрашивали и
интересовались.
Если они узнают правду, заговорят ли они со мной? Спрашивал он сам себя. Или еще сильнее
дистанцируются, чем сейчас? Рафен отбросил сомнения в сторону. Он ничем не заслужил жить с
такими мыслями. Он находился здесь, потому что должен был исполнить один последний,
окончательный долг. Своего рода ритуал, хотя его не найти ни в одной из книг катехизисов или боевых