Несомненно, зрительскому узнаванию определенных аспектов обычной жизни способствует обыденность персонажей и среды «Симпсонов». Герои и их окружение таковы, что большинство зрителей легко могут с ними самоидентифицироваться. Например, мы можем сопереживать вспыльчивости и опрометчивости Гомера, хотя сами едва ли ведем себя так же. Большинство зрителей одобрят практичность и материнскую снисходительность Мардж и поймут ее склонность оставаться пассивной до тех пор, пока ситуация не достигнет той точки, когда непременно потребуется ее вмешательство. Вместо того чтобы показывать людей, с которыми мы имеем мало общего, людей, чей опыт может оказаться слишком чуждым для того, чтобы быть актуальным, «Симпсоны» изображают нас с карикатурностью, списанной с нас самих. Они представляют личности, которые — как и любой из нас — обладают и серьезными недостатками, и достойными восхищения качествами. Мы можем научаться на этих фарсовых образах, потому что наше мгновенное отождествление с ними вкупе с опознанием их качеств помогает нам согласиться с тем, что мы обладаем некоторыми их наклонностями. Кроме того, временное отождествление с веселыми проделками Гомера, с одной стороны, позволяет безопасно потворствовать своим порывам и часто мстительным желаниям, а с другой — дает объективный урок опасности таких проделок [277] .

Вторая особенность «Симпсонов», служащая их эвристической ценности, — это юмор. Вам не нужно долго смотреть «Симпсонов», чтобы оценить их легкость. Они сочетают фарс и утонченный юмор, создавая сложный комический продукт, который обращается к самой разной аудитории. Хотя жанр комедии может не иметь конкуренции в своей способности развлекать, люди сомневаются, что его способность научать больше, чем у любой другой литературной формы. Возможно, что из-за своей несерьезности комедия не воспринималась с такой же серьезностью, как другие жанры, когда дело касалось воспитательного значения. К сожалению. Пока есть место серьезности, комедия остается замечательным педагогическим инструментом. Вытесняя определенные страхи и отключая привычные механизмы сопротивления, комедия может легко донести до сознания вещи, которые в иной ситуации окажутся неудобопонятны. Например, не многим из нас нравится допускать, что мы страдаем от паранойи или приступов идиотизма, которые она может провоцировать. Однако мы находим Гомера смешным по большей части благодаря тому, что он проявляет эти склонности без всякого смущения. Мы смеемся над Гомером, потому что узнаём в нем себя. Потешаясь над ним, мы узнаём о себе чуть-чуть больше.

Комедия также полезна, поскольку позволяет рассматривать серьезные — но часто приводящие в замешательство — проблемы в более комфортной форме обсуждения. Среди прочего «Симпсоны» затрагивают такие актуальные проблемы, как расизм, отношения полов, публичная политика и защита окружающей среды. К сожалению, обычные дискуссии по этим темам зачастую заканчиваются криком и демагогией. Большинству людей неинтересно слушать других. Комедия является удобным способом для инициации обсуждения таких сложных проблем, так как она рассеивает некоторое напряжение, их окружающее. В большинстве случаев комедия может привлечь внимание людей к теме и даже представить какие-то мнения относительно ее, не вызывая заметного антагонизма или нагнетания эмоций [278] . Люди могут не обращать внимание на другие средства выражения, но их открытость комедии и наслаждение, которое она дает, позволяет ей подталкивать зрителя к составлению своего мнения относительно затронутых проблем (в других же случаях он мог бы оказать сопротивление). Будь то легальные азартные игры (Springfield [91]), допуск женщин в военные академии (The Secret War of Lisa Simpson [178]) или права животных (Lisa the Vegetarian [133]), «Симпсоны» определенно заставили многих американцев больше размышлять на такие темы.

Третья черта «Симпсонов», которая поддерживает обучающую способность, — это мультипликационное средство выражения. Как и жанр комедии, мультипликация не воспринимается с той же серьезностью, как фильм или стихи. Возможно, оттого, что она напоминает нам о детстве и тех субботних утрах напротив телевизора, мы склонны считать анимацию «немудреной». Такие ассоциации могут привести к исключению мультипликации из разряда художественного творчества, которое, на наш взгляд, может обладать эвристическими качествами. Это было бы ошибкой. Хотя не все мультфильмы равноценны (или воспитательны), форма сама по себе остается поучительной. Несомненно, мультипликационная форма предлагает ясное напоминание читателю или зрителю о вымышленности изображенных персонажей и ситуаций. Никто не спутает мультипликационного героя с настоящим. Через свою форму мультипликационные произведения дают нам яркое напоминание, что мы не являемся персонажами, с которыми самоидентифицируемся. Как результат, такие произведения более решительны в поощрении нашей рефлексии над описываемыми персонажами, изображенными ситуациями, чувствами и мыслями, которые они вызывают.

И последняя черта «Симпсонов», о которой нужно сказать, — это их притягательность для массового зрителя. Как предыдущие свойства, это тоже может породить в ком-то сомнение в эвристической ценности сериала. Это сомнение уходит корнями в распространенное предубеждение, что популярные работы не могут научать. Легко предав забвению тот факт, что такие литературные иконы, как Шекспир и Диккенс, когда-то были популярными авторами, интеллектуалы часто пытаются обезопасить свою башню из слоновой кости, объявляя популярные произведения пустыми в нравоучительном отношении, а популярность их объясняя потаканием вульгарным вкусам масс. Хотя эту критику можно адресовать многим популярным произведениям, опрометчивое отбрасывание всякого художественного вымысла является не только нецелесообразным, но и нелогичным [279] .

Притягательность для масс, которой обладают «Симпсоны», не должна привести нас к отрицанию их эвристической значимости, но должна заставить рассматривать ее более осторожно. В отличие от большинства элитных — и обычно более почитаемых — форм вымысла, «Симпсоны» оказывают влияние на удивительно большую и разнородную аудиторию. Они могут не только передавать важные истины и поощрять размышление о важных проблемах, но и способны предлагать эти истины и давать импульсы к размышлению все большему числу людей. Хотя «Симпсоны» могут и не превосходить в эвристическом отношении Толстого, их эвристический эффект должен быть учтен благодаря их широкой притягательности [280] .

Несомненно, мудрым является тот, кто знает, что может научиться чему-либо на любом виртуальном опыте. К сожалению, мы не всегда столь мудры. Вместо того чтобы открыть себя тому, что может дать индивидуальный опыт, мы часто блокируем процесс обучения, заранее определяя тот или иной опыт как познавательно бесполезный. Хотя все же мы и получаем что-то от него [281] , мы не позволяем себе научиться большему, чем мы могли бы, от опыта, который мы оцениваем как не имеющий образовательного значения. Этим эссе я пыталась показать, что возможности для научения существуют в необозримом контексте популярного художественного вымысла. Конкретно говоря, я предложила бы учиться у «Симпсонов». Обращая внимание на этот сериал, я не собираюсь утверждать, что он формально или функционально превосходит классические произведения Шекспира или Софокла. В это я не верю, но просто хочу привлечь внимание читателей к возможности научиться у Гомера, которого они, быть может, недооценивали.

Юмор, по словам Уайта [283] , «можно препарировать, как лягушку, но предмет исследования умирает в ходе этого процесса, а внутренности не обескураживают разве что истинных ученых» [284] . Анализ в духе марксизма, проведенный суровым ученым-социалистом, почти наверняка убьет юмор в любой шутке, обнажив уродливое нутро идеологии в теле буржуазной комедии. «Коммунисты такие угрюмые, серьезные люди», — замечает герой Билла Мюррея в фильме «Колыбель будет качаться». И он, пожалуй, прав.