– Но почему? – снова тупо повторила она.

– Почему я люблю ее? – Лицо Дэвида стало в этот момент просто прекрасным. Таким одухотворенным Кира его еще никогда не видела. – Я не знаю, почему люди любят. Просто любят. Благодаря или вопреки… Ты сама кого-нибудь любила?

Она с обожанием и пронзительной тоской смотрела на него, сжимая его лицо в своих ладонях:

– Теперь мне кажется, что нет. Пока не встретила тебя.

– Не может такого быть.

– Какая разница! – всхлипнула она. – Я хочу быть с тобой!

– Кира, ты сама не захочешь этого.

– Господи, ну почему?!! Почему – Эльзе можно, а мне – нельзя?!!

Он удивленно усмехнулся:

– Ты хочешь занять место Эльзы?

Она помолчала, немного отстранившись от него:

– Нет.

– Я тоже подумал, что нет. Тебе будет этого недостаточно. Тело без души тебя не устроит, ведь так?

– Так…

– Вот и хорошо.

Ее руки продолжали блуждать по его груди, Кира обнимала его, гладила, тело само рвалось навстречу любимому мужчине.

– Прошу: не делай этого… Кира, остановись… Я тоже живой человек, могу не выдержать… Кира.

– Я хочу, чтобы ты не выдержал! Ну хотя бы один раз!

– Кира, пожалуйста!

– Дэвид, я не знаю, что со мной происходит… – Она целовала его снова – бешено и неудержимо, как дикий зверь, дорвавшийся до любимого лакомства. И в тот момент, когда ей уже казалось, что желанная цель достигнута, он вдруг перестал отвечать на поцелуи. Просто замер, глядя куда-то в сторону и все. А потом сказал очень жестко:

– Мы не сможем быть вместе, Кира. Прости.

Она закрыла глаза и молча откинулась на руль, отчего тот загудел. Дэвид не остановил ее, некоторое время они сидели молча, слушая гудок. Как стыдно! Она уговаривает мужчину переспать с ней!

– Не обижайся.

Она смотрела сквозь него невидящими глазами:

– То же самое я сказала несколько дней назад одному человеку… который, кажется, любит меня.

– Да, это неприятно слышать.

– Дэвид…

– С другой стороны – хорошо, что кто-то любит тебя. Может быть, стоит это ценить?

Она со злостью сорвала с себя Янов шарф и швырнула его на пол:

– Жарко!

– Успокойся.

Кира пересела с колен Дэвида на свое прежне место. Ей было стыдно. Очень стыдно. Дэвид прав: нельзя допускать даже разговоров об ЭТОМ.

– Забудь все, что было сейчас.

– Ты сама не сможешь этого забыть.

Она разозлилась:

– Тогда зачем ты начал целовать меня? Зачем?

– Не знаю… Просто очень захотелось.

– Захотелось?

– Ты же сама этого ждала.

– Ага. Ты хотел на прощание сделать мне подарок с барского плеча!

– Не говори глупостей.

– Какие же глупости? Именно поэтому! Ты пожалел меня.

– Я тебя не пожалел. Я просто хотел смягчить удар. Я же знал, зачем ты меня сегодня позвала.

Кира с возмущением смотрела на него:

– Ах, знал?

– Конечно. Поле того разговора во дворе это объяснение было неизбежно.

Кира почувствовала себя марионеткой. Игрушкой, чьи самые сокровенные тайны известны кукловоду.

– Я уеду домой! В Прагу! Пошел он к черту, ваш Нью-Йорк! – сипло сообщила она, снова переходя на американский язык после долгого молчания. – Извини. У меня голова ничего не соображает. – Кира застегивала на себе одежду. – Я пойду.

– Куда ты пойдешь? Ты видишь, что творится на улице?

Она кивнула:

– Да. Пойду.

– Не делай глупостей. Я отвезу тебя.

– А ну отпусти руку!.. Я лучше такси поймаю. Не останавливай меня. – Она открыла дверцу.

– Подожди! – Дэвид продолжал держать ее. – Прости меня, пожалуйста. И правда: постарайся забыть этот разговор. Как будто его не было!

На улице началось светопреставление. Ветер ломал довольно увесистые ветви и сбрасывал их на землю. Тротуары были практически пусты, только редкие смелые таксисты гонялись по дорогам, радуясь, что в кои веки нет пробок.

Кира вышла на середину проезжей части и подняла руку. Голова и правда ничего не соображала. На лице застыла какая-то страшная гримаса отчаяния и смирения. Она была выпотрошена до самого конца, и сил ни на что больше не оставалось…