Пол вокруг них, был усеян остатками подъемной клети. Непонятно — то ли она развалилась от старости, а то ли ее просто сбросили сверху.

Оценив расстояние, и осмотрев стенки, Слава забористо выругался — до края колодца не так уж и много, меньше десяти метров, но преодолеть эти метры без специального альпинистского снаряжения нет никакой возможности. Стенки колодца гладкие, без единого зацепа, а сам он слишком широкий — в распорку не подняться.

— Что же получается, — глухо сказал дружинник, — отсюда выхода нет?

Слава посмотрел на своих спутников. Еще немного и даже бравый дружинник падет духом, не говоря уже о мальчишке у которого дергается подбородок, и вот-вот хлынут из глаз слезы.

— Как же нет? — он старался, чтобы голос звучал, как можно более уверенно. Выход всегда есть! — помолчал и добавил. Найдется выход! Ладно, идемте назад к площадке, посмотрим… может быть что-нибудь пропустили по дороге.

Их поиски увенчались успехом. Метрах в двадцати от колодца, монолит стены нарушало устье бокового хода. Вероятно, это была вскрытая при проходке штольни естественная полость в породе. Заделывать ее никто не озаботился, а может она была для древних строителей, чем-то вроде сточного коллектора, дождей ведь никто не отменял. Встав вокруг дыры на колени и просунув внутрь руку со светильником, они пытались рассмотреть, что таится в расширяющемся мраке уходящего вдаль хода.

— Кажется, можно пролезть, — неуверенно сказал Слава, — во всяком случае, попытаться стоит.

Дружинник, не отвечая на его слова, чуть ли не носом приник к стене, разглядывая то, что старлей сперва принял за случайный узор трещин.

— Чего ты там увидел?

Щепа повернул к нему посеревшее лицо.

— Это хэку… их проклятые писанки.

— Да брось, показалось, наверное… сказал Слава, уже понимая, что не показалось — прямо над устьем лаза, красовалась неказистая штриховая фигура, курица лапой и то лучше нацарапает. Ты что язык их знаешь?

— Это не язык… голос у дружинника дрогнул, — это знак упокоения, оберег от нежити, мы такие на погостах ихних видели.

Они поднялись на ноги, отряхивая колени.

— Нехорошее место, — сказал Щепа, — не надо туда лезть.

— А куда? Обратно в пещеру возвращаться? Развели тут, понимаешь, суеверия! Когда хэку здесь были? Сам же говоришь, еще до этой… до эпохи исторического материализма, в смысле до Великой битвы.

Но дружинник только хмурил брови и отрицательно тряс головой.

— Ну что, кто полезет на разведку? — спросил Слава, уже зная ответ. На лицах его спутников не было даже намека на героическое желание. Они старательно отводили глаза, руками совершали какие-то суетливые движения, перетаптывались с ноги на ногу.

— Ну и рожи у вас, господа-товарищи… Понятно… опять, значит, мне за вас отдуваться? Ладно, Теха давай свою веревку, а ты Щепа, шапку, чтоб мне башку об камни не разбить. И светильник давайте!

— Валад, — всполошился мальчик, — а как же мы без света?

— Отставить разговорчики в строю! Обнаглели совсем… еще и свет им оставь! Если темноты боитесь, идите к колодцу. Ну, все, я пошел.

Понятное дело, ни в каких восставших мертвецов Слава не верил, но с мечом расстаться не решился. Будет, конечно, мешаться в узостях. Ну и пусть, все равно, с ним как-то спокойней.

Опустившись на четвереньки, он протиснулся в лаз.

В лазе было узко. Не калибр, конечно, и не шкуродер, но все равно неудобно. Ползти приходилось на "трех костях" — одна рука занята светильником. Голова постоянно задевала неровности свода, а под ладонь и под колени то и дело попадались острые камушки. Пот из-под шапки заливал глаза. Слава весь изматерился, пока проходил эту чертову узость.

Наконец, стены разошлись, и пространства вокруг стало больше. Потолок тоже приподнялся, позволяя встать с четверенек. Теперь можно было идти. Пусть и согнувшись в три погибели, но идти, а не ползти по-черепашьи. Таким гусиным шагом он ковылял еще какое-то время. Затем стены и потолок растаяли в темноте и Слава оказался в обширной галерее. Наконец-то, можно было встать в полный рост и осмотреться. М-да, эта подземная полость ничем не напоминала "Зал ста колонн". Здесь было сыро и грязно, а вместо красивых натеков, стены, да и пол заодно, покрывал коричнево-красный глинистый налет. Слава с неудовольствием отметил, что и сам, в значительной мере, покрылся этим налетом.

Долго наслаждаться возможностью легкого передвижения не пришлось. Вскоре, галерея свернула направо, и дорогу преградил большой валун. Вырастая прямо из ровного пола, он понимался на высоту Славиной груди. Пришлось остановиться и задуматься. Что делать? Лезть через валун, а вдруг, за ним обрыв? Слава поступил проверенным способом бросил туда камень. Глухой стук от падения, последовал на счет раз — обрыва впереди не было. Первым делом старлей переправил через валун меч. Положил на вершину и легонько толкнул, убедившись по звуку, что тот упал где-то рядом. С тех пор как меч дважды спас ему жизнь, Слава проникся к хитрому девайсу глубоким уважением и старался далеко от себя не отпускать. Тем более что, когда оружие по каким-то причинам оказывалось вне доступности его рук, старлей чувствовал, что-то вроде уколов совести и какую-то неясную тревогу, которая не исчезала до тех пор, пока ладонь вновь не касалась обтянутой мягкой тканью рукояти.