Величайшие танковые командиры

Аннотация

Интересный обзор боевой биографии танка — от первых и неуклюжих машин времен Соммы и Камбрэ до современных бронированных монстров. Прослеживаются основные вехи доктрин использования, тактики применения и боевых столкновений танков. Главное же внимание уделено тем энтузиастам, благодаря которым танк стал "королем поля боя" (по мнению автора) войн XX века.

1. Начало Прежде чем начать рассказ о великих танковых командирах всех времен, мы должны вернуться в те далекие дни, когда в начале Первой Мировой войны были созданы первые боеспособные бронированные машины. В то время существовала небольшая группа людей, чьи способности и воображение позволили им разглядеть потенциал танка и начать борьбу за создание танковых подразделений, несмотря на скептицизм и предубеждения, которые сопровождают рождение каждой принципиально новой системы оружия. Это были Эрнест Суинтон в Великобритании и Жан-Батист Эстьенн во Франции. Они стали «отцами» танковых войск в своих странах. Хотя эти люди не командовали танками в бою, их заслуги таковы, что просто нельзя обойтись без упоминания о них. Происхождение и эволюция С самых древних времен человек искал более действенное оружие, которое защитит его самого и уничтожит врага. Каждое новое оружие — дубина, копье, лук и стрелы, первые мушкеты — впервые появившись в бою, казалось непобедимым. Каждое новое оружие внушало больший страх, чем его предшественник. И сегодня мы достигли запредельного ужаса, создав оружие массового уничтожения — ядерное, бактериологическое, химическое — способное истребить все человечество, если найдется безумец, который рискнет применить его. Все новые системы оружия приводили к переменам на поле боя. Однако, возможно, ни одно из них не было таким эффективным, как танк. Эта машина постоянно развивалась и совершенствовалась все 75 лет своей истории. Однако остались постоянными 3 основные ее характеристики — огневая мощь, защита и мобильность. Говоря попросту, танк — это способ доставить защищенное оружие на поле боя, куда это потребуется. Самыми древними предшественниками танка считаются военные колесницы. Он появились в халдейском городе Ур примерно за 3500 лет до Рождества Христова. В «Книге судей» говорится о «железных колесницах»: «И был господином Иуда. И взял он во владение холмы, но не мог победить жителей равнин, так как они имели колесницы из железа». Другим возможными прародителями танка были боевые слоны в броне, которых использовал Ганнибал. В начале XV века гуситы в Богемии применяли боевые повозки. Леонардо да Винчи спроектировал военную машину. Но только в ХХ веке стало возможно создание самоходной машины с броневой защитой для экипажа и оружия, способной передвигаться по любой местности. Двигатель внутреннего сгорания, современные методы изготовления броневых плит и гусеничный движитель привели к созданию танка. Тем не менее, эти нововведения не сразу сошлись вместе, что позволило бы изобретательному уму увидеть новую странную машину, названную «танком». Причину дала Первая Мировая война. После первой битвы на Ипре в 1914 на Западном Фронте началась позиционная борьба. Ни одна сторона не могла наступать, так как оборонительные позиции противника были слишком прочны. Артиллерийский снаряд, пулеметная пуля, проволочное заграждение, протянувшие на много миль окопы заставили войска остановиться. Неподвижный фронт протянулся от бельгийского побережья до Швейцарии. Пока не будут найдены средства защиты атакующих от вражеского огня, средства преодоления проволочных заграждений, любая атака была обречена на провал, сопровождающийся чудовищными потерями. Первые изобретатели Перед Первой Мировой войной уже существовали чертежи странных машин, предложенных военным министерствам Англии и Франции. Но все они были отвергнуты или, в лучшем случае, положены под сукно. В Австрии проект Motorgeschutz (механизированной пушки) отвергнут потому, что не мог преодолеть патенты на сельскохозяйственные трактора! Самый интересный из этих эксцентричных проектов был предложен английским властям австралийским инженером Ланселотом до Моле. Он имел потрясающее сходство с проектом первого настоящего танка, однако де Моле не получил признания, как изобретатель этой боевой машины. Уже существовали бронированные боевые машины. Автомобили с прикрученными на болтах броневыми листами, применялись Британией и Бельгией. Королевская Морская Воздушная Служба использовала их для спасения сбитых пилотов и охраны аэродромов. Бельгийские броневики сопровождали кавалерию во время набегов. Эти машины убедили командира КМВС капитана 1 ранга Мюррея Сьютера в ценности брони. Он предложил Уинстону Черчиллю, тогда Первому Лорду Адмиралтейства, создать гусеничную боевую машину на основе трактора «Диплок». Другой офицер морской авиации, флайт-коммандер Хетерингтон, предложил аналогичную машину. Однако в движение ее приводили 3 чудовищных колеса диаметром 40 футов, а не гусеницы. Сухопутные линкоры Pedrail и Big Wheel тоже были инициативой флота. Армия имела свои собственные идеи. Самыми прогрессивными были предложения офицера корпуса Королевских Инженеров подполковника Эрнеста Д. Суинтона. Он предложил использовать бронированный американский сельскохозяйственный трактор «Холт» как средство передвижения по пересеченной местности. Эрнест Суинтон родился 21 октября 1868 в Майсоре, Бангалур. Он был четвертым сыном в большой семье (6 сыновей и 3 дочери). Его отец был гражданским судьей в Мадрасе. Суинтон 17 февраля 1888 закончил Королевскую Военную Академию в Вулвиче четвертым на своем курсе. Он был направлен в корпус Королевских Инженеров и послан в Чатам. Проведя 2 года в военно-инженерной школе и изучив свою профессию, Суинтон отправился в Индию. Он служил там, пока не вернулся в Чатам помощников инструктора, отвечающим за обучение саперным работам (наведению мостов, подрывному делу) молодых кавалерийских офицеров. После начала Бурской войны, Суинтон был направлен в Южную Африку. В 1900 он был награжден Орденом за выдающиеся заслуги, когда командовал иррегулярным подразделением, 1 железнодорожным саперным полком. Суинтон был способным, наблюдательным и грамотным солдатом. Его превосходное маленькое тактическое руководство «Оборона течения Даффера» считалось в те дни классическим. Все новопроизведенные субалтерны должны были его прочитать. За ней последовала серия рассказов о будущей войне, собранных в 1909 в книгу «Зеленая кривая». Именно тогда он подобрал себе псевдоним «Оле-Лукойе», который потом использовал всю жизнь. В 1906 он стал старшим инструктором Королевской Военной Академии. Затем Суинтон 3 года работал в исторической секции Комитета Имперской Обороны и писал официальную историю русско-японской войны. За эту работу он получил золотую медаль Чесни и в октябре 1913 стал помощником секретаря Комитета Имперской Обороны. В начале войны Суинтон был назначен заместителем начальника отдела железнодорожного транспорта. В качестве члена Имперского Комитета Обороны он был послан в сентябре 1914 во Францию, как военный корреспондент. В своей автобиографии Суинтон так описывает этот период: Так как я находился на фронте, вся информация, которую я собирал — из официальных донесений, из госпиталей и других источников — постоянно подчеркивала тот факт, что главная сила оборонительных позиций противника, не считая артиллерии, кроется в умелом сочетании пулеметов и проволочных заграждений. Все это время я ломал голову над поисками противоядия. Через две недели у меня четко выкристаллизовалась идея бронированной машины. Она должна быть самоходной, иметь противопульную броню, вооружение, способное подавить вражеские пулеметы. Машина должна пересекать местность, несмотря на окопы, проламывать заграждения и взбираться на эскарпы. Но трудность заключалась в том, чтобы найти машину, которая удовлетворяла бы всем этим условиям, особенно последним трем. Суинтон рассказывает, как он размышлял над этой проблемой, стоя возле маяка Кале, и к нему пришло решение. Идея молнией сверкнула у меня в голове. Американский гусеничный трактор в Антверпене! Я вспомнил его хваленые характеристики. Если эта сельскохозяйственная машина действительно может делать все, что ей приписываю, почему бы ее не переоборудовать и приспособить для наших требований? Ключом к проблеме был гусеничный трактор! Однако Суинтону и другим его современникам легко было родить идею. Она оставалась бы неизвестной и не опробованной, если бы не попала в поле зрения одного человека, Первого Лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля. Он быстро оценил важность предложения и выделил 70000 фунтов из фондов Адмиралтейства на испытания и доработку совершенно сухопутной машины. Был создан Комитет Сухопутных Кораблей под председательством Теннисона д’Эйнкерта, начальника отдела кораблестроения Адмиралтейства. В состав комитета вошел такой замечательный человек, как Уильям Триттон, исполнительный директор фирмы «Уильям Фостер и сыновья», Линкольн. Эта фирма в конечном итоге и построила первые танки. В комитет также вошли лейтенанты Уолтер Гордон Уилсон и Альберт Стерн. Основой их работы стал меморандум «Потребность в уничтожителе пулеметов», который Суинтон передал Ставку Верховного Командования во Франции. Он давал такое описание предложенного оружия: Эти машины должны быть бензиновыми тракторами на гусеницах. Машины этого типа могут двигаться со скоростью 4 миль в час по гладкой местности, преодолевать канавы шириной до 4 футов, спускать и взбираться по откосам более широких рвов, переползать через баррикады. Построить такие трактора возможно. Они должны быть забронированы пластинами закаленной стали, способными противостоять германским бронебойным пулям с сердечником. Их следует вооружить по крайней мере 2 пулеметами Максима и 2-фн скорострельным орудием. Маленький Вилли Спроектированный Уильямом Триттоном и Уолтером Гордоном Уилсоном «Маленький Вилли» или «Машина Триттона», как его еще называли, был спроектирован и построен в период со 2 августа по 8 сентября 1915. Он весил около 18 тонн и должен был иметь башню с 2-фн пушкой. Однако она не была установлена. На испытания машина получила фальшивую башню, чтобы весовая нагрузка соответствовала истинной. «Маленький Вилли» был спроектирован до того, как комитет по сухопутным кораблям получил спецификацию Суинтона. На испытаниях выяснилось, что он страдает от ряда недостатков, в основном связанных с траками. Испытания не произвели впечатления на «Оле-Лукойе», ла и секретность, по его мнению, соблюдалась не слишком строго. Поэтому он испытал огромное облегчение, когда его пригласили в соседнее здание, где за плотно закрытыми дверями он увидел почти законченный полномасштабный макет более крупной гусеничной машины, специально спроектированной по его спецификации. Позднее Суинтон писал: Хоть я и был инженером, мне понадобилось время, чтобы полностью оценить увиденное. Самыми бросающимися в глаза чертами были странная ромбическая форма и задранный нос. Гусеничная лента проходила вокруг корпуса, вместо того, чтобы быть спрятанной под ним. Это была достаточно неуклюжая выдумка, однако она обещала решить самую трудную проблему — улучшить способность взбираться по склону и преодолевать широкие окопы. Я понял, что передо мной стоит, пусть пока в дереве, действительное воплощение моей идеи и реализация моих требований. Обед в поезде на обратном пути в Лондон доставил мне большую радость. Большой Вилли Деревянная модель, которую видел Суинтон, была «Большим Вилли». Ее такнже называли Его Величества Сухопутным Кораблем «Семиножка» или, более чувственно, «Мать», хотя «она» была совершенно «мужским» танком, вооруженным двумя 6-фн пушками в бортовых спонсонах. «Женские» танки должны были нести только пулеметы. Как объяснял Суинтон, «Семиножка», которая стала «Матерью» была прототипом танка Mark I, появившегося на поле боя в 1916». «Мать» была построена в 1916 и в тайне доставлена по железной дороге в поместье маркиза Солсбери для испытаний. Здесь Суинтон и флайт-коммандер Хетерингтон, еще один член Комитета по сухопутным кораблям, строили полосу препятствий, которая должна была помочь новорожденному показать, на что он способен. Испытания прошли 2 февраля 1916 в присутствии представителей кабинета министров, Адмиралтейства, и Ставки Верховного Командования. Суинтон вспоминал: Среда, 2 февраля. Великий день официальных испытаний. Было сделано все, что в человеческих силах, чтобы гарантировать машину от поломок. Это меня особенно беспокоило, так как ставка была слишком велика… На демонстрации присутствовали лорд Китченер, мистер Бальфур, мистер Ллойд-Джордж, мистер МакКенна, члены совета Адмиралтейства, генерал Робертсон и несколько старших офицеров из военного министерства, которые помогали в постройке «Матери». И последние по счету, но не по важности — представители Генерального Штаба. Испытания завершились огромным успехом. «Мать» показала себя во всем блеске. На большую часть наблюдателей это произвело впечатление, особенно на представителей Ставки, которых Суинтон назвал потенциальными покупателями. Они согласились с рекомендациями главнокомандующего фельдмаршала графа Хейга, что следует построить несколько машин. Следующей важной персоной, которая посетила демонстрацию «Матери», стал король Георг V. Эти испытания прошли 8 февраля. На короля танк произвел огромное впечатление, и он даже лично поздравил водителя. Радость переполняла Суинтона. Первоначальный заказ на 40 машин по его настоянию был увеличен до 100. Позднее, на заседании Комитета по сухопутным кораблям, он и подполковник Дэйли-Джонс, который был помощником начальника комитета, придумали название «танк». «На первых порах машины очертаниями напоминали ящики, поэтому кое-кто считал, что лучше назвать их ящиками или контейнерами. Мы со своей стороны предложили контейнер — коробку — резервуар — цистерну. Однако выбрано односложное слово «танк». Его было легко запомнить и произнести. Этой ночью в отчете о заседании комитета слово «танк» впервые было использовано в совершенно новом смысле». Первый танковый экипаж Через несколько дней после того, как был размещен заказ на первые 100 танков, генерал сэр У.Д. Берд, занимавший пост начальника штаба в военном министерстве, сообщил Суинтону, что Совет Армии выбрал возлагает на него обязанность сформировать и принять под свою команду «Танковое подразделение». По словам Суинтона «последующие 8 месяцев оказались самым напряженным и трудным периодом в моей жизни». Тем не менее, он преодолел все трудности, и 16 февраля 1916 ферма Сибирь (!) возле лагеря Бизли в Суррее была выбрана для формирования нового подразделения. Выбор был не случайным. Это место находилось недалеко от депо и учебного центра автомобильных пулеметных войск. Они были созданы в конце 1914, чтобы увеличить пулеметную мощь пехотных дивизий добавлением к ней мотоциклов и автомобилей, оснащенных пулеметами Виккерс. Окопная война сделала эти специализированные и хорошо обученные части бесполезными, поэтому часть прекрасных солдат-механиков была сразу переведена в «Секцию бронеавтомобилей автомобильных пулеметных войск». Такое название получило танковое подразделение в целях секретности. Командир автомобильных пулеметных частей подполковник Р.У. Брэдли и еще 7 старших офицеров в начале марта 1916 были переведены в танкисты. Чуть раньше Суинтон написал меморандум, который озаглавил «Заметки по использованию танков». В нем он изложил основные принципы использования танков. Копию он послал в Ставку Верховного Командования во Францию, однако ее проигнорировали. Это привело к ненужной гибели танков и экипажей, когда пришло время бросить их в бой. Его «танкистские уловки» остаются актуальными и сегодня. Они написаны простым и ясным языком, понятным любому солдату. ТАНКОВЫЕ УЛОВКИ Помни свой приказ Стреляй быстро Стреляй низко. Промах, который засыплет врагу глаза пылью, лучше промаха, который просвистит над ухом Стреляй хитро Стреляй по противникам, когда они протирают глаза. Экономь боеприпасы и не убивай человека по три раза Помни, что окопы глубоки и извилисты, следи за углами Следи за ходом боя и танками соседей Следи за пехотой, которой помогаешь Сохраняй свое место в линии Стреляй по вражеским пулеметам и мелким пушкам, убивай их первым из своей 6-фн Ты их не увидишь, если они хитро замаскированы Ты должен выслеживать их по косвенным признакам: звуку, пыли, дыму Тень на бруствере Дыра в стене, стогу, куче земли, поленнице, груде кирпича Они расположены, как правило, чтобы стрелять во фланг, вдоль проволоки Один 6-фн снаряд, попавший в амбразуру пулеметного гнезда, прикончит его Используй 6-фн бережно, не стреляй только чтобы создать шум Никогда не наводи пулемет, даже разряженный, на свою пехоту, а 6-фн на другой танк Именно разряженные орудия убивают друзей идиота Не обращай внимания на жару Не обращай внимания на шум Не обращай внимания на пыль Благодари своих товарищей из пехоты Благодари Бога, что ты защищен от пуль и можешь помочь пехоте, которая этой защиты не имеет Первые 100 водителей и первые механики для ремонта прибыли из 711 роты армейского вспомогательного корпуса. Они обслуживали тракторные роты во Франции и осадные батареи Королевской крепостной Артиллерии. Значительную помощь в вербовке рабочих на машиностроительных заводах оказал издатель журнала «Мотоцикл» Джеффри Смит. Однако требовалось гораздо больше людей, особенно офицеров. Поэтому Суинтон и Брэдли отправились в поездку по офицерским школам, разыскивая подходящих людей. Остальных попытались соблазнить приказом военного министерства, помеченным «Строго секретно и конфиденциально». Это приказ приглашал добровольцев на «исключительно рискованную и опасную работу секретного характера». В апреле и мае 1916 после того, как были испробованы различные формы организации, было решено создать 6 рот (от «А» до «F»), каждая по 25 танков. Для этого требовалось 150 танков, из которых половина была бы самцами, половина самками. Штат роты состоял из 28 офицеров и 255 рядовых. Общая численность «Тяжелой секции пулеметного корпуса» составляла 184 офицера и 1610 рядовых. В июне 1916 эти 6 рот были переведены из Бизли в имение лорда Иво в Эльведен возле Тетфорда. Там проводились тренировки на нескольких имеющихся тяжелых танках Mark I. Франция Тем временем главный союзник Великобритании Франция также начала эксперименты с бронированными гусеничными машинами. Французы тоже использовали бронеавтомобили. Первый был построен фирмой «Сосьете Шаррон-Жиро» в 1902. Они также пытались использовать невооруженные тракторы для прорыва проволочных заграждений. Однако французы не приступали к разработке танков, пока полковник Жан-Батист Эстьенн, который присутствовал на испытаниях гусеничного трактора «Холт», использованного англичанами для буксировки артиллерийских орудий, не предложил планы создания сухопутного броненосца — a cuirasse terrestre — гусеничной бронированной машины, вооруженной пушкой и пулеметами. Несмотря на всеобщее безразличие, которое встречали первые танковые энтузиасты, Эстьенн сумел добиться поддержки главнокомандующего французской армией генерала Жоффра. В декабре 1915 он получил разрешение изложить свои идеи инженерам завода «Шнейдер» в Крезо. Там и родился танк, названный «Шнейдер». Благодаря энергии Эстьенна, первоначальный заказ на 400 танков «Шнейдер» был размещен в феврале 1916. В апреле последовал новый заказ еще на 400 танков. Его дали «Компани де Форж д’Омкур». Это был совершенно иной проект, названный «Сен-Шамон». Его спроектировал полковник Римайло. Однако он был совсем не так хорош, как танк Шнейдера. Как и «Шнейдер» он был безбашенным и был вооружен 75-мм пушкой. Весил «Сен-Шамон» 23 тонны против 13,5 тонн «Шнейдера» и приводился в движение бензоэлектрическим двигателем. Фрацузская армия сделала первый заказ на танки в сентябре 1916, сразу после того, как англичане использовали свои танки на Сомме. Тем временем французы, как и англичане, занялись созданием подразделений для использования нового оружия. Полковник Эстьенн был произведен в бригадные генералы и назначен командиром Artillerie d’Assault (штурмовой артиллерии), как назвали новые войска. Это название давало ключ к предполагаемому методу использования французами своих танков. Они намеревались превратить их в мобильное средство огневой поддержки. Танки были сведены в groupes по 4 батареи. 4 или 4 groupes образовывали groupement. Более высоких структур не было, и руководство внутри groupement было чисто административным. К сожалению, следует отметить, что и сами танки были плохо спроектированы и страдали от множества механических дефектов. Тем не менее, были созданы учебные центры в Марли, Керкотте и Шампле. Поэтому к апрелю 1917 проводили обучение 10 grouppes — 9 на танках «Шнейдер», 1 — на танках «Сен-Шамон». Эстьенн также требовал создания простого, легкого, надежного малого танка, который можно будет легко производить. Этот танк должен был наступать впереди пехоты, как ранее делали застрельщики. Они также должны были оказывать непосредственную огневую поддержку пехоте и развивать успех, действуя самостоятельно. Предложения Эстьена встретили резкое сопротивление, но «Папа» Эстьен снова взял верх. Заводам был выдан заказ на 1000 двухместных танков «Рено», весящих около 6 тонн. На этих танках впервые появилась вращающаяся башня. Хотя она не имела привода, ее можно было вращать на шаровом погоне вручную и фиксировать в любой желаемой позиции. FT-17, как назвали этот легкий танк, оказался очень удачной машиной. Его строили в различных вариантах: радиотанк, самоходное 75-мм орудие. Фирма Рено произвела большое количество этих машин. После успешного контрудара в Шато-Тьери, где эти маленькие танки показали себя исключительно хорошо, их начали строить со скоростью батальон в неделю. После войны танк был скопирован американцами, итальянцами, русскими. Соединенные Штаты Америки Американцы, которые вступили в войну позднее остальных держав Антанты, использовали в боях британские тяжелые и французские легкие танки. Однако они имели и доморощенные проекты, хотя ими всерьез не занимался никто. Можно вспомнить танк «75» компании «Лучшие тракторы CL», безумный «Танк-скелет» и даже «Паровой танк», созданный корпусом инженеров американской армии в 1918. В это время настоящий «отец американских танковых войск», Эдна Р. Чаффи, еще не появился на сцене. Россия Русские разработали несколько замечательных проектов. Можно упомянуть гусеничную бронированную машину, спроектированную в 1911 — 15 Дмитрием Ивановичем Менделеевым. К сожалению, она даже не покинула чертежную доску. Другим проектом был «Вездеход» инженера Пороховщикова, который застрял на стадии деревянного макета. Русские проявляли большой интерес к бронеавтомобилям, но их подлинное превращение в танковую нацию произошло только после прихода к власти большевиков в 20-х, 30-х годах. Италия Итальянцы тоже начали строить бронеавтомобили уже в 1907, но в годы первой Мировой войны проявляли мало интереса к танкам. Хотя, если говорить честно, на их театре военных действий местность была мало пригодна для использования бронированных машин, так как была слишком гористой. Их первый танк, «Фиат-2000», был спроектирован в 1916 — 17, а прототип был построен в следующем году. Вместо того, чтобы строить собственные танки, итальянцы решили закупить французские FT-17 и «Шнейдеры», но лишь несколько машин было получено до перемирия. В результате, итальянцы решили строить собственную версию удачного FT-17. Германия Как и итальянцы, немцы сначала не проявляли интереса к танкам, но строили хорошие бронеавтомобили. Их единственным достижением в годы первой Мировой войны стал танк A7V Sturmpanzer, спроектированный Иозефом Воллмером в 1917. Было построено около 20 этих похожих на комод, неуклюжих машин, однако они участвовали в боях. Большую часть немецких танков составляли захваченные у англичан Mark IV и несколько Mark V. Их перевооружили 57-мм немецкими пушками (самцы) и пулеметами MG08 (самки). Канада Хотя Канада создала свой маленький танковый корпус только в 1918, следует упомянуть бригадного генерала Раймонда Брютинеля, учитывая его работы в области тактики бронетанковых войск. Брютинель родился во Франции в 1872 и эмигрировал в Канаду до Первой Мировой войны. Он работал на угольных и автомобильных предприятиях Эдмонтона. После начала войны он сформировал 1 канадскую автомобильную пулеметную бригаду. Она имела грузовики с экипажем из 6 человек, вооруженные 2 пулеметами Виккерс с водяным охлаждением. Брютинель со своим подразделением прибыл в Англию в октябре 1914, а потом в 1915 — во Францию. Там он занялся тактическим обучением подразделений, имеющих броневики и мотоциклы, которые поддерживала легкая артиллерия. Таким образом, он в некоторой степени предугадал создание моторизованных дивизий. Мобильность таких подразделений была продемонстрирована, когда его бригада за 1 день прошла 100 миль, а на следующий вступила в бой. Бригада остановила наступление немцев и помогла британской 5 Армии. Но бригада потеряла 75 % состава, у нее остался только 1 автомобиль. Брютинель получил множество британских и французских орденов, в том числе Орден Бани и Орден Почетного легиона. Он умер в 1964. В бой! 13 августа 1916 первое подразделение британских танков отправилось во Францию. Экипажи отплыли из Саутгемптона, а сами танки — из Эйвонмута, так как в Саутгемптоне не оказалось кранов, способных погрузить их на транспорт. По железной дороге танки были доставлены на фронт. Большое наступление на Сомме началось 1 июля и привело к ужасным потерям. Англичане только в первый день потеряли более 60000 человек, из них 20000 убитыми. Хейг, обеспокоенный растущей критикой, отчаянно искал решение и решил использовать танки, чтобы преодолеть свои трудности. Несмотря на то, что танков было слишком мало, и они не имели боевого опыта, Хейг не стал слушать аргументы Суинтона. «19 августа я побывал с коротким визитом в передовой ставке в Бокене. Сэр Дуглас встретил меня и отметил на карте сектор, где предложил атаковать танками. Он даже не стал вдаваться в обсуждение причин использования их в такое время». Визиты Суинтона во Францию никогда не кончались хорошо. Везде он встречал странную смесь удивленного терпения и пренебрежительного скептицизма со стороны старших офицеров. Другие наоборот истово верили, что танк — это панацея от всех бед, и предлагали задачи, которые танкисты решить не могли. Но всюду танк рассматривали, как любопытную новую игрушку, и несчастная Тяжелая Секция увязла в бесконечной серии демонстраций. Это полностью сорвало подготовку к бою, у экипажей не оставалось времени на сон и еду. Они с трудом приводили в порядок свои танки. Первый бой Утро 15 сентября 1916 было прекрасным, хотя над землей стелился тонкий слой тумана. Атака была назначена на 6.20, но танкам пришлось начать движение задолго до этого, чтобы выйти на исходный рубеж к назначенному времени. Планировалось перед началом главной атаки ликвидировать маленький узел сопротивления между Жинши и Дельвиль Вуд, где немцы занимали окоп, названный "Аллея хмеля". Для этого были выделены 3 танка, но к несчастью один сломался, а второй застрял, выдвигаясь на исходный рубеж. Поэтому лишь танк D1 капитана Г.У. Мортимора в 5.15 двинулся на противника. Через 15 минут за ним последовали 2 роты 6 Собственного Короля Йоркширского полка легкой пехоты. Они стали первыми пехотными частями, взаимодействовавшими с танками в бою. Мортимор и йоркширцы успешно захватили траншею, но при этом D1 был выведен из строя снарядом, разбившим его рулевое колесо. Место отважного боя D1 позднее было выбрано для возведения мемориала Танкового корпуса. Так как танки были распределены по всему фронту, наступали они, фактически, по одиночке. Однако их воздействие на ход боя было колоссальным. Возможно, наибольшую известность приобрели действия танка D17 (Диннакен) 3 взвода роты "D", которым командовал лейтенант Хэсти. Британская пресса восторженно расписывала "прогулку по центральной улице Флера, пока британская пехота приветствовала его криками радости". Немецкий военный корреспондент дал еще более драматическое описание происшедшего. Утром 15 сентября немецкие дозоры, укрывшиеся в своих окопах, напряженно вглядывались в туман и вытягивали шеи. Но кровь застыла у них в жилах. Два таинственных монстра ползли к ним через воронки. Оцепеневшие, словно ударило землетрясение, солдаты терли глаза, пораженные появлением странных созданий… они испуганно таращились, не в силах шевельнуться. Монстры медленно приближались, грохоча и раскачиваясь. Медленно, но приближались. Ничто не могло их остановить. Казалось, ими движут сверхъестественные силы. Кто-то в окопах сказал: "Дьявол идет". И эта фраза с быстротой молнии разлетелась по окопам. Британская пресса заходилась в экстазе, называя танки "Механическими монстрами" и всячески расхваливая их. Но точка зрения военных на происшедшее была несколько иной, и оценки были неоднозначными. Некоторые старшие офицеры, которым следовало бы лучше знать предмет, облили танки презрением и говорили только об их недостатках. К счастью, Хейг высоко оценил то, что они сделали, и тепло поблагодарил Суинтона и Стерна, когда те 17 сентября посетили его штаб. Согласно рассказу Стерна об этой встрече, Хейг сказал, что «где наступают танки, мы захватываем намеченные цели, а где их нет — мы не двигаемся и ничего не захватываем». Он хотел построить как можно больше танков, поэтому были заказаны еще 100 танков Mark I, чтобы фабрики не простаивали, пока разрабатываются чертежи более крупных, улучшенных танков. Хейг хотел заказать 1000 таких машин. Эллис принимает командование После этого начался период расширения, который завершился превращением Тяжелой Секции в 9 батальонов. 4 батальона были сформированы во Франции из 12 существующих танковых рот, а 5 батальонов были сформированы в Англии на базе расквартированных там 2 рот. Произошли перемены и в верхах. Верховная Ставка решила, что командовать Тяжелой Секцией во Франции должен офицер, имеющий опыт боев на Западном Фронте и имеющий хорошие отношения со Ставкой. Ни подполковник Бру, который привел Тяжелую Секцию во Францию, ни сменивший его подполковник Брэдли не устраивали Верховную Ставку, возможно потому, что они слишком часто спорили по вопросу, что их танки могут сделать, а чего не могут. Поэтому Суинтон выбрал еще одного бывшего сапера подполковника Хью Джеймисона Эллиса, который имел некоторое представление о новых системах оружия. Не так давно Хейг дал ему задание изучить вопрос о применении танков. По словам Суинтона Эллис был «первоклассным офицером, который превосходно ладил со Ставкой, знал там всех и вся. Несмотря на то, что он так же мало знал о танках, как два его предшественника о последних тактических приемах во Франции, я выбрал его, так как не видел никого лучше». Эллис родился 17 апреля 1880. Он поступил в Корпус Королевских Инженеров 25 июня 1899. Он участвовал в боях во время Бурской войны. В начале 1914 Эллис имел чин капитана. В 1914 он в составе штаба попал во Францию и выполнял различные задания, пока Суинтон не выбрал его командиром Тяжелой Секции во Франции. Таким образом, 15 сентября 1916 на сцену вышел следующий великий танковый командир. Эллис получил звание полковника и стал командиром Тяжелой Секции во Франции. Его штаб ютился в крошечной хижине в деревне Бокенэ. Сам штаб состоял всего из 4 офицеров: заместителя командира бригады капитана Г. Ле К. Мартеля, квартирмейстера капитана Т.Дж. Узиелли, начальника штаба капитана Дж. Г. Тэппера и начальника разведки капитана Ф.Э. Хотблэка. Одни из первых решений Эллиса был перевод штаба в Бермикур, маленькую деревню возле Сен-Поля, где штаб и находился до конца войны. Сам штаб вырос, в его штате появился еще один «великий», «Бони» Фуллер, великий танковый командир от бога. Многие считали его подлинным мозгом нового корпуса. Стефен Фут в своей книге «Три жизни» так описывает Фуллера: Для обеспечения успеха действий танков тактика значила не меньше бензина. Фуллер ее создал. Перед началом атаки следовало иметь план. Фуллер его разрабатывал. После атаки следовало извлечь уроки из успеха или неудачи. И нужно добавить, что, хоть это и печально, в случае с танками приходилось вести постоянную войну против апатии, глупости и недальновидности верховного командования. Фуллер сумел выиграть эту войну. Несмотря на то, что Тяжелая Секция теперь стала отдельной частью, со своими собственными бригадами и батальонами, военное министерство упрямо продолжало унижать новый род войск. Эллис был произведен в бригадные генералы только в мае 1917, хотя к этому времени он командовал двумя полными танковыми бригадами и формировал штаб третьей, так как готовился получить из Англии свежие батальоны. Под командой Эллиса находились 10 батальонов, когда он получил звание генерал-майора. Долгое время его командиры бригад имели звания полковника, и уступали любому пехотному бригадиру, с которым им приходилось работать. «Кроме пятна на Корпусе и его офицерах, это намеренное пренебрежение приводило к серьезным неудобствам. В первые дни существования Танковому Корпусу требовалась власть, чтобы преодолевать неизбежные трудности». Автор этой цитаты, капитан Д.Г. Браун, в своей книге «Танки в бою» приводит характерное описание отношения военного министерства к расширению нового корпуса: К несчастью, отношение чиновников к расширению корпуса было отмечено духом неудовольствия и зависти. Это характерно для любых действий педантов из правительства, когда им приходится принимать новинку против своей воли. Казалось, что в Уайтхолле царила, негласная уверенность, что любое обещающее предприятие следует держать в узде, не позволяя ему взрослеть и развиваться. Отставка Суинтона Тем временем дома, в Англии, имели место драматические перемены. Тем временем, военное министерство решило, что Эллиса нужно оставить командовать во Франции, зато Суинтона нужно дома заменить бригадным генералом Гор-Эшли. Суинтон должен был вернуться к своим старым обязанностям в секретариате военного кабинета. Суинтон, естественно, был взбешен таким решением. Он написал в своей автобиографии: Я думал, что лучше всего пойти прямо к начальнику Имперского Генерального Штаба, которому я рассказал обо всем, что слышал. Спросил, правда ли это, а если да, то каковы причины. Генерал Робертсон ответил, что Франция хочет значительно увеличить Тяжелую Секцию, а меня не считают человеком, способным на это… Когда я шел по коридорам военного министерства, то чувствовал, что у меня отняли моего ребенка. Суинтон был слишком джентльменом, чтобы даже в автобиографии выразить свои истинные чувства по поводу такого скандального отстранения. Поэтому предоставим слово другому танкисту, капитану Д.Г. Брауну, чтобы он рассказал о настроениях внутри корпуса. Кто-то сказал (или по крайней мере так об этом рассказывают сплетни): «Смотрите, еще один из этих проклятых саперов! Что это такое?! Всю войну ведут Королевские Инженеры и артиллеристы вроде этого. Мы должны от него избавиться!» И от него избавились… Явился пехотный бригадир, который отличился в первые месяцы войны, однако понятия не имел о танках. Он прибыл в Тетфорд, чтобы принять командование и крепко нас порадовал своей первой речью. Он открыто заявил, что прислан подтянуть дисциплину в нашем корпусе, что танки его не интересуют вообще, и он не желает их видеть. «С этого момента я ушел в тень до осени 1934. Через 20 лет после того, как я начал формировать танковые войска, я снова вернулся к ним. меня назначили одним из трех полковников-комендантов Королевского танкового Корпуса», — пишет Суинтон в своей автобиографии «Над моим плечом». «Оле-Лукойе» вернулся к своей блудной овечке. «Особенно меня тронул теплый приме со стороны тех, кого я знал с первых дней нового рода войск». Суинтон умер в 1951. он успел еще несколько лет вести курс военной истории в Оксфордском университете. «И его успокоило сознание того, что он наконец был признан отцом танковых войск». Британские операции Эллис и Тяжелая Секция получили не слишком много времени, чтобы отреагировать на изменения, происшедшие дома, в том числе перевод из Тетфорда в лагерь Бовингтон в Дорсете. Этот лагерь стал «танковым домом» в ноябре 1916 и остается таковым по сей день. Во Франции продолжались бои на Сомме. Танки играли ту роль: какую им позволяли: ведь их по-прежнему использовали мелкими группами. Во многих случаях они выигрывали бои. Вот один пример. 1 октября 1916 западнее Флера 2 танка помогли 141 бригаде: когда та застряла вблизи от немецких окопов. Танки в одиночку подошли к окопам, ведя огонь из пушек. Противник был так напуган: что начал массами сдаваться в плен. 141 бригада сумела захватить намеченную цель и продвинулась к Окур Л’Аббай. Попытки передвигаться по жидкой грязи, в которую превратился фронт в начале зимы, стали настоящей пыткой. Зимние дожди были такими сильными, что офицеры были вынуждены идти впереди танков с жердями, промеряя глубину болота. Многие офицеры танкового корпуса теперь ходили с кривыми жердями вместо щегольских стеков. В январе 1917 была сформирована первая танковая бригада, состоящая из батальонов «С» и «D». Через месяц из батальонов «А» и «В» была сформирована 2 бригада. В конце апреля: после прибытия во Францию батальона «Е», родилась 3 танковая бригада. Эллис был всюду, где это требовалось. В самые критические моменты формирования частей он приобрел большое влияние на бригады. Как писал Фуллер, «он вдохнул в корпус высокий боевой дух и гордость за свои войска. Эти чувства крепли от победы к победе». Новые танки В марте/апреле 1917 в производство был запущен тяжелый танк Mark IV. Он имел множество усовершенствований по сравнению с предыдущими моделями. Это был самый массовый британский танк. Всего было построено 1220 таких машин. Он имелл уменьшенные спонсоны, которые вообще можно было убирать внутрь корпуса для перевозки по железной дороге, вместо того, чтобы снимать их и везти отдельно. Они имел бронированный бензобак на 60 галлонов внутри корпуса между хвостовыми секциями. Его броня была утолщена, чтобы отражать пули германских противотанковых ружей. Длинные 6-фн пушки (40 калибров) были заменены укороченными (23 калибра). Это уменьшало опасность повредить пушку о деревья и здания. Танк имел специальные перекладины, которые можно было цепями крепить на траках. Это позволяло танку не проваливаться в грязь. Первый бой французских танков Танковые силы, которые сформировал Эстьенн, впервые вступили в бой в Берри-ан-Бак на реке Эне 16 апреля 1917, через 8 месяцев после Флера. 132 «Шнейдера» в составе 8 рот были сведены в 2 колонны. Западная называлась Группой Шобе, а восточная Группой Боссю по имени их командиров. Целью операции был захват Шмен де Дам при атаке французской 5 Армии. Танкам пришлось совершить длинный марш, выдвигаясь в район боя. Часть пути колонны прошли при свете дня. Немецкие самолеты обнаружили их, и вскоре после этого начался артиллерийский обстрел. Часть пути вдобавок простреливалась германской артиллерией прямой наводкой. Эти факторы привели к тяжелым потерям танков еще во время развертывания. Из 8 рот 5 были приданы 32 корпусу, который должен был нанести удар между Эной и Мьеттой. Остальные 3 роты вместе с 5 корпусом наступали западнее Мьетты. Танки 32 корпуса встретили множество препятствий — заблокированные дороги и плохо сколоченные мостки над германскими окопами. Немцы после Флера расширили окопы, и «Шнейдеры» не могли перебраться через них самостоятельно. Атакующие силы 32 корпуса захватили намеченные рубежи, но подверглись сильному обстрелу противника и были вынуждены отойти. Из 82 танков поддержки 31 был уничтожен артиллерией, а 13 погибли по другим причинам. Общие потери составили 44 танка, 26 офицеров и 103 рядовых были убиты и ранены. Группа поддержки 5 корпуса потеряла 8 танков сразу, как только они во время марша попали в болото. Артиллерийский огонь, корректируемый с воздуха, вызвал новые проблемы, поэтому танкам пришлось увеличить скорость, оставив пехоту позади. Совершенно понятно, что недостаток тренировки и плохое взаимодействие с пехотой привели к тяжелым потерям. Из 50 танков были потеряны 32. 26 танков уничтожила артиллерия. Погибли 7 офицеров и 44 рядовых. Таким образом, французы потеряли 76 «Шнейдеров». 57 танков уничтожила немецкая артиллерия. После этого немцы пришли к заключению, что танки — не слишком эффективное оружие, поэтому не следует отвлекаться на их строительство. Впоследствии они пожалели об этом решении. На самом деле главной причиной таких высоких потерь была уязвимость топливных баков «Шнейдера». Да и сами танки не могли противостоять новой германской противотанковой пуле марки «К». То же самое относилось и к британским танкам Mark I, хотя там более толстая броня решала часть проблем. В этом бою погиб командир группы штурмовой артиллерии Луис-Мари-Идельфонс Боссю. Он был одним из первых французских танковых героев, имел Орден Почетного Легиона, Военный Крест (с 7 благодарностями) и Крест Св. Анны. Британский танковый корпус Пока учились новые экипажи, Ставка Верховного Командования занималась планированием нового наступления. К несчастью, прошедшее время ничему штабистов не научило, и они снова решили использовать танки мелкими группами, размазав их по всему полю боя. Это мешало реализовать истинный потенциал нового оружия. Эллис и его штаб делали все возможное, чтобы убедить высших командиров в ошибочности такой тактики, но не преуспели. Однако их воодушевило известие, что король утвердил реорганизацию Тяжелой Секции в корпус. 28 июля 1917 начал свое существование Танковый Корпус. Появилась новая кокарда с эмблемой танковых войск, которую придумал Суинтон, и которую до сих пор носили, как некий объединяющий символ. Случай сыграл свою роль в выборе цветов для нового корпуса. Эллис и Хардресс-Ллойд (командир 3 танковой бригады) нашли лишь очень ограниченный выбор материала, когда посетили мастерскую местного портного. Они выбрали коричневый, красный и зеленый. Эту комбинацию Фуллер позднее расшифровал так: «Из грязи через кровь на зеленые луга по ту сторону». Девиз корпуса «Не страшусь ничего» родился тогда же. Предложенный Суинтоном вариант «Не боюсь ничего» был отвергнут, так как Королевский Флот уже использовал его в качестве названия класса кораблей. Духу нового корпуса был нанесен страшный удар, когда генерал-майор сэр Джон Каппер, назначенный генеральным директором танковых войск в мае 1917, сообщил Эллису, что расширение Танкового Корпуса отложено. Причиной были названы тяжелые потери, понесенные в боях на Сомме. К счастью, Хейг понял опасность, которую несет такое решение новому корпусу, и согласился дать танкам последний шанс показать себя. Корпус должен был сам выбрать время и место операции, сам ее спланировать и провести. Предложение таило в себя много яда, но Эллис принял вызов. Первый Крест Виктории Тем временем, Танковый Корпус получил свой первый Крест Виктории. Капитан Клемент Робертсон из батальона «А» стал первым танкистом, получившим высший британский орден. Мы приведем представление к награде. С 30 сентября по 4 октября этот офицер без перерыва работал под плотным огнем, готовя маршруты для своих танков при наступлении на Рейтель. Он закончил это ночью 3 октября 1917 и сразу повел танки на исходный рубеж атаки. Марш благополучно завершился 4 октября в 3.00, а в 6.00 он повел танки в атаку. Местность была очень плохой, изрытой воронками, а дорожное полотно было уничтожено на протяжении 500 ярдов. Капитан Робертсон, сознавая риск для танков потерять дорогу, продолжал вести их пешком. Кроме сильного артиллерийского обстрела, на него был направлен плотный пулеметный и винтовочный огонь. Капитан Робертсон знал, что такие действия будут стоить ему жизни, однако он сознательно продолжал вести свои танки далеко впереди пехоты. Он тщательно и терпеливо вел их к намеченной цели. Когда они уже вышли к дороге, Робертсон был убит пулей, пробившей ему голову. Однако его задача была выполнена, и танки впоследствии обеспечили успех атаки. Своим исключительно смелым поведением капитан Робертсон обеспечил успех танков, намеренно пожертвовав при этом жизнью. До перемирия еще 3 танкиста были награждены Крестами Виктории. 2. К победе Хотя Хейг и согласился, чтобы Танковый Корпус сам планировал свои битвы, Эллис и его штаб много сделали, чтобы найти союзников в штабе армии. В конечном итоге они обнаружили, что генералу сэру Джулиану Бингу нравится идея попробовать «танковый рейд». Кроме того, его 3 Армия занимала практически идеальную местность. Однако, генерал опасался затеять слишком крупное дело, которое потребует привлечения больших резервов. Ведь в этом случае Ставка Верховного Командования тут же запретит операцию! Было совершенно ясно, что Хейг продолжает считать танк чем-то вроде игрушки, «дополнением к пехоте и артиллерии», а не оружием, способным самостоятельно выиграть битву. К счастью, Бинг решил не отступать, и Ставка согласилась. Однако теперь план изменился, и рейд вырос до размеров крупного наступления. Отмщение при Камбрэ Для операции был выбран район с твердой гладкой почвой, относительно не исковерканной воронками. Этот участок находился южнее города Камбрэ между Канал дю Норд и Канал Сан-Квентин. Почва в этом районе была прочным, сухим известняком, поэтому условия для движения танков были почти идеальными. Целью наступления были несколько деревень, прикрытых доселе непробиваемой Линией Гинденбурга. Командование планировало захватить и удержать эти объекты, чтобы можно было начать новое наступление. Танковому Корпусу предстояло много сделать, чтобы как следует подготовиться к битве. Следовало отработать новую тактику, которая позволит танкам прорвать сильную германскую оборону Линии Гинденбурга. Было решено, что требуется внезапность, поэтому долгий предварительный обстрел отменили. Он лишь вскопает грунт, затрудняя движение танков. Каждый танк должен был нести фашину, специальное устройство для преодоления рвов. Она представляла собой 75 больших вязанок хвороста, связанных воедино. Образовавшийся сноп длиной 10 футов и диаметром 6 футов 4 дюйма был укреплен на носу танка. Танковые взводы были реорганизованы, число танков в них уменьшилось с 4 до 3. Поэтому теперь каждая танковая рота имела четвертый (резервный) взвод. Теперь взводы должны были наступать в новом строю — клином. Головной танк (танк передового охранения) должен был прорвать проволочное заграждение, подойти к вражескому окопу и повернуть влево, не пересекая его. Он должен был двигаться вдоль вражеской линии, обстреливая ее из правого орудия. Левофланговый танк (пехотный) пары, которая следовала на отдалении 200 ярдов, должен был подойти к первому окопу, сбросить в него фашину, пересечь окоп и тоже повернуть влево, стреляя из орудий по обоим бортам. Третий танк пересекал первый окоп по той же фашине, сбрасывал свою во второй окоп, пересекал его, поворачивал влево и шел в тылу второго окопа. Затем головной танк переваливал по фашине через первый окоп и, вместе с левофланговым танком, пересекал второй окоп, чтобы соединиться с правофланговым пехотным танком. Таким образом, все 3 танка взвода оказывались позади вражеских линий, при этом они еще имели в запасе одну фашину. Этот метод атаки предложил Фуллер, и он должен был отлично сработать в бою. До сих пор его еще не применяли. Командир 51 дивизии гайлендеров заявил, что план «слишком фантастичный и не военный», и потому он его применять не будет. В результате атака на Флескерес провалилась из-за его глупости. Отбросив в сторону рекомендации Эллиса, он решил равномерно распределить танки по фронту атаки, а не сосредоточить их против одного пункта или сохранить какой-то резерв. Идиотский план был поддержан всеми командирами дивизии, которые жаждали максимальной танковой поддержки. Фуллер назвал отсутствие резерва «игрой в карты без денег — чистой воды блефом. Но швырять игральные кости, не занятие для генералов… Отбросить предложенный план и сделать то, что они сделали — преступная ошибка». Был задействован весь Танковый Корпус, 3 бригады по 3 батальона. Сектор III корпуса: 3 дивизии впереди, 1 в резерве, 2 и 3 танковые бригады развернуты справа налево: 12 дивизия — батальоны «C» и «F» 20 дивизия — батальоны «А» (без одной роты) и «I» 6 дивизия — батальоны «В» и «Н» 29 дивизия — рота из батальона «А» Сектор IV корпуса: только 2 дивизии, хотя там находилась важнейшая цель — лес Бурлон. 1 танковая бригада развернута следующим образом: 51 дивизия — батальоны «D» и «E» (без одной роты) 62 дивизия — батальон «G» и рота из батальона «Е» Каждый танковый батальон имел полный штатный состав из 36 танков плюс 6 в непосредственном резерве. Кроме того, каждая бригада имела по 18 танков снабжения и 3 связных танка, оснащенных рациями. 32 танка были оснащены специальными кошками для растаскивания проволоки, чтобы освободить путь кавалерии. Наконец, 1 танк использовался для прокладки телефонного кабеля из штаба армии. Таким образом, к операции было привлечено 476 танков. В утро атаки Эллис написал Специальный Приказ № 6, возможно самый знаменитый приказ за всю историю Танкового Корпуса. Он объяснил, как после долгого ожидания корпус должен использовать возможность показать себя, двигаясь в авангарде наступающих. Он закончил приказ словами: «Я буду возглавлять наступление центральной дивизии». Это было совершенно неслыханным для современной войны, чтобы генерал сам вел свои войска в бой. Даже такие великие командиры, как Веллингтон и Наполеон, этого не делали, хотя и находились в довольно уязвимых пунктах на поле боя на виду у своих солдат. Хейг и его командиры армий сидели в глубоком тылу. Они ничем не рисковали и ничего не видели, полагаясь на телефонные сообщения и ординарцев для сбора информации. Позднее Фуллер так прокомментировал решение Эллиса: «Лично вести войска в бой, значило вдохнуть жизнь и душу в наши приготовления. Именно такой дух отличал Танковый Корпус». Этот поступок, как и все остальные действия Эллиса, делал его великим танковым командиром. Он также отметил знаком успеха все действия корпуса в тот знаменательный день. 20 ноября 1917 года в 5.00 танки были выстроены в длинную линию, протянувшуюся на 6 миль впереди британских окопов. Начало атаки было назначено на 6.20, но танки должны были начать движение на 10 минут раньше, чтобы занять исходные позиции впереди пехоты. В час «Н» началась артподготовка из 1000 орудий. Танки двинулись вперед. Над «Хильдой» Эллиса развевалось знамя Танкового Корпуса. Майор Джеральд Хантбах из батальона «Н» вспоминает: Я стоял возле своих танков, пока экипажи проверяли машины, готовясь к атаке. Когда назначенное время было уже совсем близко, мы — Парсонс, МакКормик и я — собрались около танка «Хильда» лейтенанта Лича. Внезапно гибкая фигура промчалась мимо пехотинцев и замыкающих танков, попыхивая трубкой. Под мышкой у человека торчала палка с какой-то тряпкой. Так неожиданно, никем не узнанный, прибыл бригадный генерал Эллис. Он сказал: «Осталось 5 минут. Это центр нашей линии, и я намерен управлять этим танком». Он вспрыгнул на спонсон «Хильды», я открыл дверь и сообщил Личу, о его неожиданном пассажире. Генерал довольно усмехнулся. Он потряс палкой и развернул коричнево-красно-зеленый флаг, который вскоре станет историческим. Затем он протиснулся в дверь, и я захлопнул ее. И тут до нас долетел далекий грохот тяжелых морских орудий откуда-то из-за Бошампа. Это был стук в дверь кайзера. Грохот залпов тысяч орудий и рев танков слились в могучей увертюре. Хантбах рассказывает, как он позднее снова встретил Эллиса, после того, как была пройдена первая линия вражеских окопов. «Мы встретили генерала Эллиса, быстро идущего к Бошампу. Он все еще дымил своей трубкой. Самые смелые его теории блестяще оправдались. Он приветствовал нас, весело помахав простреленным победоносным знаменем. Позади него, на почтительном расстоянии, прошли несколько групп немецких пленных». Эллис шел пешком, так как танк «Хильда» провалился в окоп возле Рибекура. (Позднее его вытащили.) В другом отчете о бое капитан Д.Э. Хикки, командир взвода в 23 роте батальона «Н», танк которого шел в третьей волне, описывает, как он увидел «впереди себя самого генерала. Его голова и плечи торчали из верхнего люка танка со знаменем, возглавляющего атаку». Атака прошла успешно. Противник пришел в замешательство после того, как танки с удивительной легкостью прошли сквозь «непреодолимую» Линию Гинденбурга. Сотни немцев сдались, другие побросали оружие и бежали. Почти все цели первой очереди были захвачены к 8.00, хотя в районе Рибекура шли упорные бои, так как там противник пытался удержаться в многочисленных дотах и глубоких окопах. Во второй фазе атаки была прорвана тыловая позиция Линии Гинденбурга повсюду, кроме Флескерэ, где 51 дивизия гайлендеров застряла по уже упомянутой причине. Кроме того, немецкая артиллерия в этом районе сумела уничтожить несколько танков, которые далеко оторвались от пехоты. К 16.00 битва была выиграна в той части, которая касалась танков. Они добились самого стремительного наступления за всю войну. За 12 часов на фронте длиной 13000 они продвинулись на 10000 ярдов в глубину. Чтобы полностью оценить это достижение, вспомним, что в прошлый раз подобный успех был достигнут только ценой потери 250000 человек. В первые 2 дня боев под Камбрэ потери англичан составили менее 6000 человек, из них 600 были из состава Танкового Корпуса. Этот успех был достигнут соединением, имевшим всего 690 офицеров и 3500 солдат без применение обычной артподготовки длительностью в несколько недель. Однако, много танков было потеряно. Так как в резерве не оставалось ничего, возникла необходимость отозвать исправные, чтобы переформировать сводные роты. Именно в этот момент кавалерия должна была пройти через разрыв вражеского фронта и развернуть дальнейшее наступление, чтобы использовать впечатляющую победу танков. Однако, этого не произошло. По разным причинам кавалерия прибыла слишком поздно и была перемолота на куски вражеским огнем, когда попыталась-таки двинуться вперед. Лошади были перебиты, и кавалеристы превратились в обычную пехоту. Они ничего не добились, и на следующий день бой выродился в обычную позиционную мясорубку. Ееще через несколько дней ситуация изменилась. Из плохой она стала ужасной. 30 ноября немцы начали крупное контрнаступление. В этому времени такни были отведены в тыл, к железнодорожным эстакадам. Однако некоторые были спешно возвращены на фронт. Иногда их даже снимали с платформ, чтобы бросить в бой мелкими группами. В конечном итоге положение стабилизировалось, и танки были окончательно отозваны, чтобы готовиться к кампании 1918. Германский офицер позднее написал: «если бы командующий английской армией полностью использовал свое преимущество, мы бы не смогли локализовать прорыв этим районом. Атака была совершенно неожиданной… Без танков они не смогли бы прорвать отлично построенные неуязвимые позиции…» Генерал Эллис и его Танковый Корпус показали себя сверх всяких ожиданий. Хейг написал в своем донесении, что «огромное значение танков в наступлении полностью доказано». Генерал Бинг ясно выразил свое мнение в письме Эллису. Сказать, что операция без танков не закончилась бы ничем, значит сказать совершенно очевидное. Но мне хочется, чтобы вы признали, что далеко идущий успех был результатом тесного взаимодействия вашего корпуса с пехотой и артиллерией. Вы и ваш штаб оказали мне большую поддержку, огромную помощь и вселили уверенность в успехе плана. Никто другой этого сделать не мог. И никакая другая армия не получала такой умело направляемой действенной помощи, какую получила моя армия со стороны вашего корпуса. Вы и ваши люди неутомимо откликались на многочисленные призывы, проявляя огромное рвение. Ваши потери были тяжелыми, а проделанная работа громадной. Ваши достижения уже никто не сможет оспаривать. Годовщина битвы при Камбрэ, которая состоялась 20 ноября 1917, теперь считается полковым праздником Королевского Танкового Полка. Янки идут! Утро 12 сентября 1918 выдалось туманным и сырым. Американская 304 танковая бригада под командованием подполковника Джорджа Смита Паттона поддерживала атаку 1 и 2 пехотных дивизий американского IV корпуса против выступа Сен-Миель. Бригада состояла из 344 и 345 танковых батальонов, которые были вооружены французскими легкими танками «Рено». Это были первые американские танки, вступившие в бой. Происхождение Когда в апреле 1917 Соединенные Штаты Америки, танки в этой стране были абсолютно не известны. Действия танков на Сомме, где они были использованы в малом числе и на сложной местности, не произвели впечатления на американскую военную миссию в Париже. Создание танковых сил внутри Американских Экспедиционных Сил (АЭС) даже не рассматривалось. Все это изменилось с прибытием во Францию полковника Джона Дж. Першинга, назначенного главнокомандующим АЭС. 19 июля 1917 Першинг приказал сформировать специальную комиссию, чтобы более детально рассмотреть вопросы использования танков. Комиссия оказалась дальновидной и пришла к заключению, что «танк считается фактором, которому предстоит стать важным элементом войны». Она также рекомендовала свести танки в отдельный корпус и вооружить его французскими легкими и британскими тяжелыми танками. Первоначальный размер Американского Танкового Корпуса был предусмотрен в 20 дивизий, и комиссия рекомендовала штатный состав в 2000 легких и 200 тяжелых танков. При этом ежемесячный уровень замен должен был равняться 15 %. Першинг приказал члену своего штаба подполковнику ЛеРою Элтингу детально изучить все вопросы. Ознакомившись с ситуацией, Элтинг послал в военное министерство начальнику отдела вооружений следующую телеграмму: Тщательное изучение опыта англичан и французов по применению танков завершено. Выводы будут посланы ближайшей почтой. Проект включает 350 тяжелых танков британского образца Мark V, 20 аналогичных танков для организации связи, 40 аналогичных танков для доставки запасов бензина и масла, 140 танков, чтобы нести по 25 солдат или 5 тонн грузов, 50 аналогичных танков с верхней платформой для полевого орудия, всего 600 тяжелых танков. Также следует иметь танки «Рено»: 1030 в боевых частях, 130 для доставки снабжения, 40 для организации связи, всего 1200 танков «Рено». Замены танков следует предусмотреть на уровне 15 % в месяц. Элтинг далее сообщил, что французы предложили построить танки «Рено» для Соединенных Штатов и поставят образцы для налаживания производства. Англичане обещали предоставить все чертежи создаваемого танка Мark VI. Когда этот проект был отвергнут, они согласились заменить его тяжелыми танками Мark V и Мark V*. Джордж С. Паттон Одним из офицеров штаба Першинга, которые немедленно заинтересовались танками, был молодой кавалерийский капитан Джордж С. Паттон, которому жутко не повезло попасть на должность начальника адъютантской службы и командира роты штаба АЭС в Шомоне. Паттон в 1909 закончил Уэст Пойнт, где прослыл знатоком строевого устава. Он был лучшим в своем классе после второго года и был назначен младшим капралом в летний лагерь. В последний год учебы он стал адъютантом. Он также проявил себя исключительно хорошим спортсменом, имея высшие отметки в атлетике. 4 года из 5 в академии он играл в футбол, сломав обе руки, нос (3 раза) и вывихнув плечо. Он представлял США на Олимпийских Играх 1912 в Стокгольме, выступая в новом виде спорта, классическом пятиборье. Это была типично военная комбинация верховой езды, бега, плаванья, стрельбы и фехтования, отлично знакомая любому кавалеристу. Паттон занял почетное 5 место, хотя всегда заявлял, что мог выступить и лучше. После Игр он задержался в Европе, чтобы устроить жене второй медовый месяц. Они сумели посетить французскую кавалерийскую школу в Сомюре, где Паттон взял несколько уроков фехтования у адъютанта школы, который был признанным мастером в этом деле. Он вернулся туда в 1913, чтобы повторить обучение, и снова взял жену, чтобы прокатиться по Нормандии и Бретани. Позднее это очень помогло ему во время кампании в Нормандии в 1944. Вернувшись в США, Паттон получил назначение в кавалерийскую школу инструктором по оружию. Он преподавал фехтование на саблях. (Паттон уже написал книгу «Методы действия саблей» и спроектировал новый вид оружия, основываясь на опыте, полученном в Сомюре.) Его работа в школе завершилась в 1916, когда он был отправлен в 8 кавалерийскую дивизию, где и прослужил до начала Мексиканской войны. Он участвовал в экспедиции Першинга с целью захвата Панчо Вильи и его банды. Паттон был адъютантом Першинга, но часто действовал в качестве командира разведывательных отрядов. Однажды он столкнулся с личным телохранителем Вильи, Хулио Карденасом, который с несколькими бандитами засел на гасиенде. Паттон пробрался внутрь здания и открыл огонь по бандитам. Он убил Карденаса и еще одного разбойника. Паттон приволок тела в штаб Першинга, привязав их к крыльям своего открытого автомобиля. Першинг был восхищен и сказал: «Мы имеем бандита в своих собственных рядах. Это мальчишка Паттон! Он настоящий забияка!» Этот инцидент сослужил Паттону добрую службу, когда он прибыл во Францию в июне 1917, то был немедленно назначен адъютантом Першинга, а потом стал начальником адъютантской службы. Однако эта работа быстро наскучила пылкому вояке. Когда в конце сентября Элтинг спросил его, не хочет ли Паттон стать танкистом, тот немедленно согласился. Он написал письмо Першингу с просьбой внести его имя в списки формируемых танковых частей. В этом письме, которое приводит Мартин Блюменсон в «Записках Паттона», Паттон упирает на свой опыт кавалериста. По его мнению, кавалерия была сродни легким танкам. Описывая свои знания, полученные во время командования пулеметным подразделением, он тоже считает это чрезвычайно полезным, так как «меткая стрельба совершенно необходима успешного использования танков». Он также упоминает свое превосходное знание французского языка, знание техники и агрессивный дух, заявив, что был «единственным американцем, который провел атаку на автомобиле». Так он назвал свои мексиканские приключения. Прошение Паттона было поддержано майором Робертом Биконом, комендантом штаба, который считал Паттона «необычайно способным и пригодным для любой командной должности». Некоторое время ему пришлось подождать, но в ноябре Першинг сообщил Паттону, что он может либо принять пехотный батальон, либо пойти в формируемый Танковый Корпус. Паттон выбрал танки, был произведен в майоры и назначен начальником новой американской танковой школы, которая была создана в Лангре, примерно в 20 милях от штаба АЭС. В этой школе преподавали танковую тактику и методы управления танковыми подразделениями. Во второй школе, находящейся в соседней деревне Бурж, учили вождению танков, обслуживанию и всему, что требовалось знать экипажам. Паттон отвечал за обе школы и быстро превратился в главного танкового эксперта АЭС. Ему помогал первый лейтенант Элджин Брейн, призванный из резерва артиллерист, который стал его помощником. Брейн был инженером-механиком, отлично разбирался в любых механизмах и был идеальным человеком для такой работы. Однако ни он, ни Паттон, практически ничего не знали о танках, поэтому они были направлены для прохождения 2-недельных курсов во французскую учебную школу легких танков. Дэйл Э. Уилсон так объясняет это в своей истории американского танкового корпуса: «В первую неделю в Шамлье Паттон получил возможность детально ознакомиться с танком «Рено». Он водил эту машину, отметив легкость управления и удобство по сравнению с тяжелыми английскими танками… Кроме вождения танков, Паттон стрелял из пушек, наблюдал за маневрами, решал тактические задачи, посещал ремонтные мастерские и танковые депо. Он провел много часов в спорах относительно способов наилучшего применения танков в боях». В нескольких случаях он имел возможность встретиться с Эстьенном. Он находился в Шамлье во время атаки Эллиса под Камбрэ. Закончив курсы, Паттон и Брейн вернулись в штаб АЭС. Там они устно доложили обо всем и написали отчет Элтингу, который формально отвечал за танковый проект. Паттон был восхищен тем, что «встал на твердую почву. Если они <танки> будут иметь успех, я получу шанс, который всегда искал». Так записал он в своем дневнике. Благодаря тому, что он окончил Уэст Пойнт, Паттон был строгим служакой. Поэтому обе школы прославились в АЭС жесткой дисциплиной и строгим соблюдением формы одежды. Однако в то же время инструкции были свободными, и Паттон требовал, чтобы члены его штаба имели боевой опыт. Поэтому он часто отправлял их в действующие части французских танковых войск. Менее чем за 5 месяцев Паттон обучил полную бригаду танковых экипажей. Поэтому ему было не слишком приятно узнать о слухе, который начал циркулировать в начале декабря 1917, будто другой кавалерист, полковник Дикерсон Рокенбах, будет назначен командующим всеми легкими и тяжелыми танками АЭС. Однако слух оказался правдивым, и Паттону пришлось смирить свою гордость. В письме к жене он писал: «Я полагаю, что Рокенбах не старался перейти мне дорогу. Но я полагаю, что если ты делаешь свое дело лучше других, никто не должен мешать тебе. Это не требует доказательств». Рокенбах был официально назначен командиром танковых войск АЭС 23 декабря 1917. Через несколько дней, 26 декабря, официально было объявлено о формировании американского Танкового Корпуса. В том же месяце Паттон посетил Эллиса и Фуллера в штабе британского танкового корпуса в Берникуре. Паттон обнаружил, что с Рокенбахом трудно иметь дело. «Он был самым упрямым старым негодником, с которым я когда-либо сталкивался. Как только я предлагал что-либо, он немедленно возражал. Однако через несколько часов позиции менялись, и он предлагал то же самое. Поэтому я долго шел своим путем, хотя и стоило это мне больших нервов». Может быть, обвинения Паттона преувеличены, однако именно он, а не Рокенбах, был движущей силой Танкового Корпуса США. Прибывали новые офицеры, которые составили ядро первой танковой бригады Паттона. Обе школы быстро росли под строгим присмотром Паттона. Он писал жене: «Самая большая ошибка в армии — это слишком легкомысленное отношение ко многим вещам. Если бы день был длиннее, я смог бы работать больше, что принесло бы больше пользы ИМ». К середине апреля уровень обучения был уже таков, что Паттон решил начать практические маневры, включив туда и демонстрацию членам колледжа Генерального Штаба, проведенную 22 апреля. В ней были задействованы 10 легких танков Паттона и батальон пехоты, показавшие превосходное взаимодействие. 28 апреля 1 батальон легких танков был сформирован, а Паттон стал его командиром. Примерно в это же время Паттон поставил перед офицерами танкового центра задачу выработать проект структуры танкового корпуса, подчеркнув, что танки имеют огневую мощь артиллерии, мобильность кавалерии и способность пехоты удерживать позиции. Это следовало помечать красным, желтым и синим цветами. В результате появилась трехцветная «пирамида мощи», принятая Паттоном. Он пока что спрятал ее, чтобы всегда иметь под рукой на случай необходимости. Позднее этот треугольник был дополнен бесконечными прямыми, на которых красовались пушки и молнии. Он все еще используется, чтобы показать структуру танковых дивизий армии США. Выбранный им значок на петлицах и пуговицах изображал британский тяжелый танк Mark IV. Паттон много сделал, чтобы привить новому соединению кастовую гордость. Его болезненное стремление чем-то выделиться было общеизвестным, и по всей армии прославилась его особая манера отдавать честь. Пока Паттон возился в Школе легких танков во Франции в начале 1918, в учебном танковом центре британской армии в Бовингтоне был создан Второй американский танковый центр, которым заведовал подполковник Конрад С. Бабкок. Паттон и Рокенбах посетили Бовингтон в марте 1918 во время подготовки к к прибытию первого батальона тяжелых танков из США. Тем временем, в Штатах готовилось создание первого танкового учебного центра на американской земле. Это должно было произойти в Кэмп Кольте, возле Геттисберга в Пеннсильвании. Этим занимался другой молодой офицер, капитан Дуайт Д. Эйзенхауэр, которому предстояло стать самым знаменитым американским офицером Второй Мировой войны. Он в свое время очень жалел, что не попал на поле боя в Европе. Однако, как замечает Дэйл Э. Уилсон: «Он не жалел бы об этом так сильно, если бы тогда знал, что ему готовит будущее… Через 7 месяцев он был подполковником и командовал учебным центром, в котором находилось 600 офицеров и 10000 солдат. Опыт, полученный им во время этой работы, оказался для него в дальнейшем гораздо более ценным, чем любые приключения на поле боя, которые он мог пройти, попав во Францию в качестве командира пехотной роты или батальона». В бой Таким образом, американский танковый корпус значительно увеличился. 6 батальонов находились в Европе, а еще 11 оставались в США. Однако непосредственной целью командования было иметь 2 полностью подготовленных батальона к весне 1918, чтобы они смогли принять участие в запланированном американской 1 Армией наступлении на выступ Сен-Миель. Удар с юга поддерживал французский 505 танковый полк вместе с американской 304 танковой бригадой, вооруженной танками Рено FT-17. Паттон был бригадным командиром. Позднее он вспоминал, как, ожидая атаки, они сидели в окопах, а германские пулеметы поливали их свинцом. Пули секли траву на холме, где он лежал. Иногда пуля попадала в человека, и он сказал, что мог определить по вздоху или крику, по тому, как падало тело, куда именно она попала. Он сказал, что получал новые и новые царапины, его рот пересох, а ладони взмокли. Ему казалось, что весь ад гонится за ним. Но случайно он посмотрел вверх, на низкую гряду облаков, и увидел там лица всех своих предков, которые следили за ним. Он узнал своего дедушку генерала Паттона, великого Дядю Тазевелла, генерала Мерсера, знакомых по портретам. Но там было и множество других людей в самых разных одеждах, почти не различимых в тумане. Однако все они принадлежали к его семье. И он сказал себе: «Здесь еще один Паттон получит свое». Поступила команда атаковать, и каким-то чудом он больше не получил ни царапины. Паттон, как и Эллис при Камбрэ, выпустил свои последние инструкции перед боем. Он приказал, чтобы ни один экипаж не смел сдавать или бросать свою машину ни при каких обстоятельствах. «Вы должны на деле подтвердить, что американские танки не сдаются. Пока танк способен двигаться, он должен двигаться вперед. Его присутствие спасет жизни тысяч пехотинцев и убьет множество немцев. Наконец, это наш СЕРЬЕЗНЫЙ ШАНС. МЫ ДОЛГО ТРУДИЛИСЬ, ЧТОБЫ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЕГО». Атака началась 12 сентября 1918 в 5.00. Паттон вел ее. 345 батальон следовал за 42 дивизией, пока он не прошли Транш д’Ублон. Несмотря на густую грязь и сильный обстрел, они подавили несколько пулеметных гнезд и уничтожили целый батальон артиллерии. Было взято около 30 пленных. 344 батальон действовал совместно с 1 дивизией. Он сумел прорвать вражеское проволочное заграждение и уничтожить несколько пулеметных гнезд вокруг Бае да Рат, На второй день танки начали испытывать недостаток топлива, но 14 сентября группа из 8 танков 344 батальона атаковала и рассеяла немецкий батальон возле Воэля. После операции, несмотря на значительные успехи танков, Паттон получил страшный разнос от взбешенного генерала Рокенбаха, который пытался выяснить, что происходит с самого начала операции. Он сказал Паттону, что не считает подходящим для командира занятием лично вести войска в наступление. Паттон сумел уладить скандал, хотя ему пришлось пообещать на будущее больше так не поступать. Однако он яснее Рокенбаха видел, что танковый командир должен находиться на фронте все время. Только так он сможет контролировать стремительно меняющуюся ситуацию. Паттон позднее писал жене: «Генерал Р. задал мне трепку за то, что я пошел с авангардом, но это следовало сделать. По крайней мере я не сидел в окопе, пока мои люди сражаются». В ходе 2 дней боев бригада, которая состояла из 144 танков, потеряла только 2 машины от огня врага, но 22 танка попались в ямы и рвы, а 14 вышли из строя от поломок. Погибли 14 человек, но из них только 2 находились внутри танка. 344 батальоном командовал другой замечательный офицер, майор Серено Бретт, который служил инструктором в танковой школе Паттона. Позднее, когда Паттон был ранен в Аргоннах, Бретт принял командование бригадой, поддерживавшей действия 9 различных дивизий. Бригада постоянно находилась в бою до самого конца кампании. Он был награжден Крестом за выдающиеся заслуги, Медалью за выдающиеся заслуги, Серебряной Звездой с Гроздью дубовых листьев. Два его солдата, капралы Гарольд У. Робертс и Дональд М. Колл получили высшую награду своей страны — Медаль почета конгресса. В представлении Робертса к награде говорится, как он отважно повел свой танк в заросли кустарника, чтобы прикрыть подбитый танк товарища, и соскользнул в воронку глубиной 10 футов, заполненную водой. Зная, что времени хватит, чтобы спастись только одному человеку, он вытолкнул стрелка через заднюю дверь, а сам утонул. Капрал Колл руководил действиями танка против нескольких вражеских пулеметных гнезд, когда половина танковой брони была сбита прямым попаданием снаряда. Отравленный газами при разрыве, он выбрался наружу и укрылся в воронке в 30 ярдах от танка. Когда Колл увидел, что офицер, находившийся вместе с ним в танке, не выбрался, он вернулся под сильным пулеметным огнем и спас офицера. Потом Колл тащил его на себе целую милю под сильным огнем пулеметчиков и снайперов. После первого триумфального столкновения американцы приняли участие к кровопролитных боях в районе Аргонны — Маас в конце сентября. Паттон был ранен в начале наступления. Однако он уже зарекомендовал себя отличным командиром и вселил в бригаду такое чувство долга и агрессивность, что она продолжала сражаться с прежней отвагой и умением. Как сказал Дэйл Уилсон: «Первое поколение американских танкистов полностью заслужило свое прозвище «Врежьте им покрепче, парни». Так оно и закрепилось». Тяжелые танки 301 батальона майора Ральфа И. Сасси тоже хорошо показали себя, поддерживая атаку австралийского корпуса на фроте британской 4 Армии. Атака началась 29 сентября. 301 батальон имел британские тяжелые танки Mark V и Mark V*. Бои были тяжелыми, и к концу первого дня в строю остались только 17 танков. Тем не менее, после периода переформирования, батальон 23 сентября снова вступил в бой. Это было последнее сражение войны. Сасси был награжден британским Орденом за выдающиеся заслуги, и многие из его людей тоже получили британские награды. Французские танки в бою После Берри-о-Бак количество боев французских танков начало расти, росло и число участвующих в них машин. 18 июля 1918 в бою под Суассоном участвовали 3 grouppement «Шнейдеров» (примерно 123 танка) и 3 grouppement «Сен-Шамонов» (примерно 100 танков) вместе с 6 батальонами «Рено» (255 танков). Это было самое большое количество французских танков, участвовавших в одном бою, хотя в бою в Аргоннах после Сен-Миеля участвовали не меньше 544 «Рено». При этом 71/4 батальона была укомплектована французами, а 4 остальные батальона — американцами (214 танков). Суассон Распределение танков было следующим: В составе 10 Армии действовали 2 американские дивизии (1 и 2), которым в качестве поддержки были приданы французские танки. Как и при Камбрэ, от подготовительного артобстрела отказались. Выдвижение танков на исходную позицию было проведено ночью, чтобы сохранить элемент внезапности. Однако, в отличии от Камбрэ, танки были распределены так, что командир любого уровня располагал резервами. Там, где бригады атаковали в линию, танки были разделены на батальоны ударные, поддержки и резервные. Там, где пехота атаковала колоннами, каждая бригада получала свое танковое подразделение, вне зависимости от места в колонне. Таким образом, каждая дивизия имела собственный танковый резерв. Кроме того, 3 батальона «Рено» из состава 3 Армии находились в армейском резерве. Начало атаки было назначено на 4.35. танки и пехота двинулись вперед под прикрытием огневого вала. Немцы были захвачены врасплох и сначала почти не оказывали сопротивления. Однако, примерно в 11.00 бой принял более ожесточенный характер. Для обеих сторон бой был достаточно тяжелым. Тем не менее, наступление, которое длилось еще 7 дней, можно считать удачным, хотя пехота быстро выдохлась и не сумела выполнить все поставленные задачи. Танки поддержки обеих армий действовали эффективно и значительно ускорили первоначальное продвижение. Это позволило армиям наступать так быстро, как быстро могла двигаться пехота. Вскоре стало ясно, что необходим постоянный поток свежих пехотных частей, чтобы полностью использовать преимущества, полученные в результате танкового удара, и удержать захваченные позиции. Если бы танки двигались слишком медленно, они стали бы уязвимыми для вражеской артиллерии. Танки, действуя в одиночку, испытывали трудности в уничтожении большого число орудий и пулеметов. Даже в самые первые дни использования нового оружия стала очевидной необходимость создания сбалансированных соединений из всех родов войск. С 18 по 23 июля 10 Армия потеряла 102 танка поддержки из 223. 25 % личного состава выбыло из строя. Танки 6 Армии вели бои еще 3 дня. За все время они потеряли 58 танков и 25 % офицеров и солдат. Танки против танков Как мы видели, немцы проявили мало интереса к танкам и построили только горстку А7V. Однако рано или поздно должно было произойти столкновение танков, и первое такое официально зарегистрированное событие имело место 24 апреля 1918. Немцы выделили 14 своих тяжелых танков A7V для действий в районе Виллер-Бретоннэ. Они были разделены на 3 группы. Первая группа из 3 танков действовала вместе с 228 пехотной дивизией. Вторая группа из 6 танков поддерживала 4 гвардейскую пехотную дивизию. Третья группа из 5 танков была придана 77 резервной пехотной дивизии, которая должна была атаковать Каши. Группа 1 провела тяжелый бой в Виллер-Бретоннэ, захватила много пленных в деревне и уничтожила аэродром. Группа 2 тоже действовала успешно, пока ее танки не вышли из строя от поломок и вражеского огня. Группа 3 вскоре после начала боя потеряла танк, который провалился в глубокую воронку. Второй танк вышел в точку в 700 ярдах от Каши и натолкнулся на головной взвод 1 батальона Танкового Корпуса, имевший 2 самки и 1 самца. Первыми в бой вступили самки, но их пулеметы ничем не могли повредить вражескому танку, и оба машины были разбиты. Потом появился самец, которым командовал лейтенант Ф. Митчелл. Он вступил в бой и добился 5 попаданий из своих 6-фн пушек. Пытаясь уйти от огня, A7V вылез на крутой склон и перевернулся. Потом прибыли 3 остальных немецких танка. Англичане атаковали их и прогнали, При этом один из немецких экипажей бросил свою машину. Как пишет история Танкового Корпуса: «Знаменательно то, что победителем в первом в истории танковом бою стал танк № 1 из 1 взвода роты «А» 1 батальона Танкового Корпуса». Победа В августе 1918 началась последняя фаза Первой Мировой войны. Битва при Амьене началась 8 августа и завершилась через 100 дней подписанием перемирия 11 ноября 1918. Британские, французские и американские танки сыграли важную роль в этих боях. Их количество значительно увеличилось. Для поддержки английского наступления на Амьен было собрано более 600 танков, что вылилось в еще более мощный танковый удар, чем под Камбрэ. 9 августа к 6.00 эти танки пробили вражескую оборону на глубину 7,5 миль, взяли 16000 пленных и захватили более 200 орудий. В ходе непрерывных боев до конца войны в действие были введены почти 2000 танков и броневиков Британского Танкового Корпуса. Из общей численности корпуса в 10500 человек погибли 3000 офицеров и солдат. Общие потери танкового корпуса с 1916 по 1918 составили 7116 человек. С сентября 1916 по ноябрь 1918 французские танки принимали участие в 4356 отдельных стычках, британские — в 3060, американские — в 250, что дает общее число 7666. Поэтому не удивительно, что, по словам одного из немецких историков, немцы были разбиты «не гению маршала Фоша, а «генералом Танком». Хотя танк так хорошо показал себя в годы войны, и его будущее казалось безмятежным, наступивший мир почти сразу отзвонил погребальные колокола большей части танков всех трех союзных армий. Вдребезги разлетелись мечты множества юных, полных энтузиазма, отлично подготовленных офицеров этого элитного корпуса, что привело в неописуемый восторг всех противников танка. К несчастью, среди них было слишком много старших офицеров британской, французской и американской армий, которые презирали танки и бредили возвращением к более спокойным методам ведения войны. «Возвращение к истинному солдату», как это патетически назвал один из таких критиков. Для любого мало-мальски трезвого человека было ясно, что дни лошади на поле боя сочтены. Однако танку пришлось снова вести тяжелейшую битву, чтобы доказать свое право выйти на поле боя и победить. 3. Между войнами Первые дни мира оказались несчастливыми для Британского Танкового Корпуса. На день подписания перемирия его силы составляли 25 батальонов. 18 из них находились во Франции, причем все, кроме 18-го, уже участвовали в боях. 7 батальонов находились в Англии, из них 4 завершили обучение и были готовы вступить в бой. Кроме того в Суонэдже находился центр обучения и подготовки резерва, который состоял еще из 2 батальонов плюс целый батальон офицеров. И вся эта грозная сила буквально испарилась после перемирия. Уже через год от нее осталось всего 5 батальонов. Британские танки — годы на обочине Сэр Хью Эллис после войны был понижен в звании до бригадного генерала. Он принял командование Центром Танкового Корпуса, в которых входили центральная школа, склады танкового корпуса, батальон учебных мастерских в Бовингтоне и артиллерийская школа в Лалворте. Он и его прежний штаб, в частности Бонни Фуллер, вели долгие тяжелые бои, чтобы помочь корпусу выжить. Слишком влиятельные силы в армии в это время хотели видеть новый корпус распущенным или слитым с другим родом войск. Армейский Совет бесконечно менял свою точку зрения. То рождалась идея элитного корпуса. То возникало предложение иметь 2 корпуса: для поддержки пехоты и для самостоятельных действий. То всплывало предложение передать танки Корпусу Королевских Инженеров. Лишь в 1922 было принято твердое решение сохранить постоянный Танковый Корпус в составе 4 батальонов. 18 октября 1923 он был переименован в Королевский Танковый Корпус. Однако охота на танки продолжалась. Возражения возникали против механизации армии вообще, и против танков в частности. Эти грязные, шумные машины следует уничтожить, чтобы кавалерия могла вернуться в блеске прежней славы! Однако очень быстро выяснилось, что армия ничего не может поделать без бронированных машин. Броневики оказались самым дешевым и эффективным средством поддержания единства Британской Империи, в особенности в Индии и на Среднем Востоке. Таким образом, с января 1920 по июля 1921 были сформированы 12 рот бронеавтомобилей. Их укомплектовали личным составом Танкового Корпуса. Подполковник (позднее генерал-майор) Джордж Линдсей первым организовал взаимодействие броневиков с авиацией на Среднем Востоке. Это был исключительно эффективный и дешевый способ установить контроль над территорией. Таким образом, солдаты Танкового Корпуса продолжали службу, сначала на броневиках, потом на легких танках. Они приобретали ценный опыт в таких отдаленных местах, как северо-западное индийское приграничье, Шанхай, Палестина, Египет. Русский фокус Основные силы танкового корпуса находились дома, хотя кое-кто побывал и за границей. Кроме танковых частей в составе британской оккупационной армии в Германии, можно вспомнить короткий волнующий эпизод, известный под названием «Русский фокус». Несколько английских танков с экипажами были отправлены на юг России, чтобы помочь бороться с большевиками. Один эпизод этого вояжа заслуживает упоминания в данной книге. Он показывает скрытую колоссальную мощь нового оружия и отвагу танковых командиров. Единственный британский танк стал решающим фактором в захвате большого города, а именно Царицына, и капитуляции 40000 большевистских солдат. Несколько танков (3 тяжелых Mark V и 3 «Уиппета») находились в составе затребованных подкреплений, после того, как большевики отбили все атаки белых. Один из танков Mark V с экипажем капитана Уэлша вместе с другим танком с русским экипажем прорвал проволочное заграждение и пересек первую линию окопов. Совсем как под Камбрэ, Уэлш развернулся и пошел вдоль окопа, очищая его от противника. В результате казачья кавалерия сумела продвинуться вперед и закрепиться на захваченных позициях. 2 дня пришлось ждать прибытия запасов топлива, но его оказалось достаточно лишь для одного танка. Mark V Уэлша снова пошел в атаку, но теперь под командованием майора Э.М. Брюса, командира Танкового Подразделения Юга России (которое теперь состояло из 57 Mark V и 17 «Уиппетов»). Он ворвался прямо в Царицын и сумел захватить целый город. Во второй Мировой войне этого не сумела сделать целая германская танковая армия! Черный берет В марте 1942 черный берет был официально принят в качестве головного убора Королевского Танкового Корпуса (КТК) вместо полевой пилотки, которая была совершенно непригодна для ношения внутри танка. Это была инициатива Эллиса, на которого в годы войны большое впечатление произвели береты французских альпийских стрелков, хотя он считал из берет слишком большим и мягким, а берет басков ему казался слишком маленьким. Был найден компромисс, и новый берет стал носить весь личный состав КТК, несмотря на первоначальное ворчание и смешки вне корпуса. В конце концов, черный берет стал символом танковых войск во всем мире. Механизация Несмотря на все предубеждение против механизации, царившее в армии, при объективном взгляде на положение дел становилось ясно, что, либо британская армия будет механизирована, либо она окажется в хвосте у всего мира. Когда генерал сэр Джордж Милн стал начальником Имперского Генерального Штаба в марте 1926, он заявил, что намерен механизировать армию. Танкам он отводил ведущую роль. Чтобы подчеркнуть свои намерения, он выбрал помощником по военным делам Фуллера. Однако сопротивление было слишком сильным, и до полной механизации оказалось довольно далеко. Чтобы показать степень враждебности по отношению к механизации, приведем слова государственного секретаря по военным делам Дафф Купера, сказанные в 1936 (!) в защиту кавалерии. «Это похоже на то, что великого музыканта просят отбросить скрипку и посвятить себя игре на граммофоне». Такая глупость на столь высоком уровне привела к трагической нехватке танков в британской армии, когда началась война. Несмотря на подобный идиотизм, пионеры-танкисты выжили. Это было волнующее время, когда рождались новые идеи, которые сразу можно было проверить на практике. Например, создать экспериментальную полностью механизированную бригаду. Личности, подобные Фуллеру, Броуду, Мартелу, Лиддел-Гарту оказывали свое влияние на эволюцию танка и танковой тактики в будущем. Они не говорили в унисон. Единым было только требование механизации армии. Все имели свое представление о необходимых типах танков, о том, как ими следует командовать. Отлично сбалансированное Экспериментальное Танковое Соединение, созданное в 1927, быстро доказало свое превосходство над обычными для того времени войсками. Однако очень печально, что его опыт не был принят во внимание высшим командованием британской армии. Теоретики и практики Фуллер и Лиддел-Гарт были прекрасными примерами мыслителей, которые выдавали постоянный поток книг и статей по теории и практике танковой войны. Оба смотрели в будущее и отстаивали создание мощных бронетанковых соединений, в которые будут входить все рода войск (танки, артиллерия, инженеры, пехоты), и которые будут действовать в тесном взаимодействии с авиацией. Впервые Фуллер изложил эту концепцию в своих лекциях в 1932, но Англия осталась глуха, зато в Германии и России его слова упали на благодатную почву. Однако позднее Фуллер начал склоняться к мнению, что танки должны действовать самостоятельно, не связываясь с другими войсками, которые неизбежно будут снижать их скорость передвижения. Лиддел-Гарт стал признанным экспертом по танкам в 20-х и 30-х годах. Его работы изучались во всем мире. Однако в конце 30-х, непонятно почему, он начал сомневаться в собственных взглядах и пересмотрел свои же теории. Тем не менее, его первые работы были распространены очень широко, особенно в Германии. Если Фуллер и Лиддел-Гарт были мыслителями, то Мартел в Англии и Дж. Уолтер Кристи в Соединенных Штатах были инженерами, которые воплощали теории на практике, проектируя и строя танки. Крошечные танкетки Мартела были дешевыми и потому популярными. Однако они не имели серьезной защиты и не могли применяться кроме как для разведки. Кристи имел исключительно трудный характер. Как и многие другие изобретатели, он остался непризнанным в собственной стране. Однако его революционная подвеска, которая позволяла развивать высокую скорость на пересеченной местности, была принята русскими. Это помогло им создать лучший танк Второй Мировой войны Т-34 и дало начало развитию целой серии удачных бронированных машин, способных добиться еще большего на современном поле боя. Кроме них были и солдаты, такие как Линдсей, Броуд, позднее Хобарт, Поуп и Крокер в Англии, Чаффи и Воорхис с США, Лутц и Гудериан в Германии, де Голль во Франции. Всем им приходилось сражаться с косным предубеждением в своих армиях, когда они пытались формировать танковые части и готовить танкистов согласно новым доктринам. В некоторых случаях их задача была исключительно трудной, так как приходилось бороться не только с неизбежной нехваткой людей и машин, но и пробивать в жизнь теории «мыслителей» на машинах, которые выдавали «инженеры». Эти проблемы в разных странах выглядели по-разному, и даже у немцев имелись свои сложности. Ни один из знаменитых британских танкистов Первой Мировой не может похвастать серьезными успехами в это время, ни Суинтон, ни Эллис. Суинтон в 1919 ушел в отставку, хотя и сохранил интерес к вездеходам. Его имя тесно связано с производством полугусеничных грузовиков французской компанией Ситроен-Кегресс. В 1934 его сделали почетным комендантом Королевского Танкового Корпуса. Этот пост Суинтон занимал до 1938. Эллис был связан с танками гораздо прочнее, как командир корпуса. Ему пришлось вынести основную тяжесть битвы за выживание, но в то же время он ухитрялся еще и отстаивать интересы тех, кто воевал под его командованием. После его смерти в статье в журнале «Танк» генерал-майор Линдсей так написал о 20-х годах: «Это были очень трудные времена для молодого корпуса. Ему приходилось драться за существование со старой системой. Мне исключительно помогали его советы и помощь… Я думаю, что и сегодня мало кто из танкистов осознает ту гигантскую работу, которую проделал Хью Эллис ради придания корпусу прочного положения». В мае 1934 Эллис получил звание генерал-майора и стал комендантом Танкового Корпуса. На этом посту он оставался до 1945. Королевский Бронетанковый Корпус 4 апреля 1939 британский государственный секретарь военного министерства Лесли Хор-Белиша объявил в парламенте, что новые механизированные кавалерийские полки будут объединены с батальонами Королевского Танкового Корпуса. Таким образом, будет создан новый Королевский Бронетанковый Корпус. Увы, времени на формирование нового соединения уже не оставалось. Даже совершенно очевидные уроки, полученные во время германского блицкрига в Польше, военное министерство предпочло не заметить. Оно сохранило танки в подчиненном положении и не позволило ввести командные должности для танкистов. Все, на что решились консерваторы от военного дела, — это создание поста инспектора КБК и советника от КБК при британском экспедиционном корпусе. Вивьен Поуп стал первым инспектором КБК, а позднее и танковым советником при экспедиционном корпусе. Танки Содружества Первые механизированные подразделения Австралийских Вооруженных Сил были созданы в 1908 (Австралийский Добровольческий Автомобильный Корпус) и 1 австралийская рота легких патрульных машин (6 Фордов-Т, вооруженных пулеметами Льюис). Они хорошо проявили себя на Среднем Востоке в годы первой Мировой войны, но АВС проявляли мало интереса к танкам до 1926. Наконец, австралийцы решили отправить в Англию офицера (лейтенанта Э.У. Лампереда) учиться на инструктора-танкиста. Также было решено закупить 4 средних танка Виккерс. 15 декабря 1927 было торжественно объявлено о формировании Австралийского Танкового Корпуса. Однако первое подразделение (1 танковый взвод капитана Э.Т. Пенфолда) сумело выйти на парад только в 1930. Историки отмечают «огромный энтузиазм и повышенное чувство ответственности в этом новом подразделении». Ламперед, который уже стал капитаном, был назначен инструктором и адъютантом. Другим важным человеком в маленьком подразделении стал механик Джордж Дэвидсон, который много лет поддерживал танки в исправном состоянии, в том числе весь период Великой Депрессии 1930 — 37. В 1935 были закуплены новые танки (35 единиц Виккерс Легкий Mark VIA). Через 2 года был сформирован второй танковый взвод. Эмблемой танкистов стал прямоугольник из 3 равных полос с цветами КТК (коричневая, красная, зеленая), нашивка танкиста с «восходящим солнцем АВС и девиз «Paratus» на свитке в основании. Испробовав несколько типов головных уборов, австралийцы в отчаянии воззвали к коменданту КТК, который прислал им 60 черных беретов. Тем временем, с 1933 по 1939 были сформированы 3 роты бронеавтомобилей. Вместе с танковыми взводами они стали основой Австралийского Танкового Корпуса, который был создан после начала Второй Мировой войны. На другой стороне земного шара канадцы стартовали в годы Первой Мировой войны. Они создали тогда 2 танковых батальона. Оба были переправлены в Англию, но до Франции не добрались. Как только война закончилась, они были распущены. Человек, который стал «отцом» Королевского Канадского Танкового Корпуса начал свою службу в пехоте. Он был ранен и награжден во Франции. Потом он служил в 1 канадской бригаде пулеметных автомобилей. 2 Военных Креста и 2 Военных медали были свидетельством храбрости Уорти Уортингтона, которому в 1936 было поручено создать Канадскую Танковую Школу в Лондоне, Онтарио. Через 2 года школа перебралась в Кэмп Борден, когда из Англии прибыли первые танки. Однако только 12 августа 1940 был подписан приказ о формировании Канадского Танкового Корпуса. В конечном итоге его численность достигла 20000 человек. Уортингтон сформировал и возглавил 1 танковую бригаду, которая в 1941 отправилась за океан. Его имя стало синонимом танка в канадской армии. Трудные времена в Соединенных Штатах В конце первой Мировой войны американский танковый корпус насчитывал более 20000 солдат и офицеров. Около 12000 находились во Франции, остальные делились примерно поровну между Кэмп Полк и Кэмп Кольт. Хотя 11 ноября 1918 был утверждена численность танкового корпуса в 1803 офицера и 25535 солдат, к маю 1919 большая часть из них была демобилизована. В 3 танковых бригадах осталось 300 офицеров и 5000 солдат. Имелись также Танковый Центр (роты ремонта и хранения) и штаб танкового корпуса. Через несколько месяцев конгресс еще больше урезал состав корпуса — до 154 офицеров и 2508 солдат. На вооружении корпуса состояла коллекция самой разномастной техники: 218 танков Рено FT, 450 Рено американской постройки, 25 британских тяжелых танков Mark V, 100 танков Mark VIII. Рокенбах был назначен комендантом Танкового Корпуса, но к несчастью для обоих «методичный ограниченный генерал не подходил для этого поста. Его больше интересовало сохранение статус кво, а не продолжение исследований, конструирование и тренировка — 3 важнейшие составляющие деятельности энергичных, развивающихся сил». Танковый Корпус так и не получил возможности опробовать свои мускулы в мирное время, так как в 1919 совет военного министерства, который исследовал возможности использования танков, пришел к заключению, что «танковая служба должна находиться под общим контролем командования пехоты и не может являться самостоятельным родом войск». Танкисты, вроде Паттона, Эйзенхауэра и Серено Бретта пытались отстоять свои позиции, но не сумели. 2 июня 1920 конгресс принял акт о национальной обороне, который упразднял корпус и передавал все танковые подразделение в подчинение командованию пехотных войск. Всем танкистам впредь надлежало числиться, как проходящим службу в пехоте (танковой). Инициатором этого плана был Першинг, а потому любое сопротивление было бесполезно. Батальоны были расформированы, а роты розданы по одной на пехотную дивизию. Военное министерство заявило, что главной задачей танков будет «обеспечение непрерывного продвижения стрелков во время атаки». Министерство также заявило, что нужны только 2 типа танков — легкие (до 5 тонн) и средние (до 15 тонн), чтобы их можно было перевозить по железной дороге, а также использовать существующие мосты и переправы. Рокенбах протестовал против уничтожения своего любимого дитяти, но напрасно. Он был понижен в чине до полковника, а Паттон превратился в капитана. Когда Танковый Корпус потерял свой статус, Паттон быстро сообразил, что получит лучшие шансы на продвижение по службе, если вернется в кавалерию. Он подал официальный рапорт в августе 1920. Рапорт был подписан, и через месяц его 3-летнее пребывание в танковых войсках завершилось. Однако он сохранил сильный интерес к этому оружию и старался следить за всеми новинками в стране и за рубежом. Он почти не принимал участия в механизации кавалерии и больше не появлялся на сцене, пока Танковые Войска не были созданы во второй раз. Рокенбах тоже ушел в тень, проведя несколько лет в качестве командира горстки танков, сохраненных в Кэмп Миде. В 1933 он ушел в отставку. К счастью, несколько человек сохранили интерес к танкам. Военный министр Дуайт Ф. Дэвис посетил Англию в 1927, чтобы проследить за маневрами британского Экспериментального Танкового Соединения. Маневры произвели на него большое впечатление, и он решил, что американская армия должна последовать примеру британцев. Вернувшись в Америку, он немедленно приказал генералу Чарльзу П. Самераллу, занимавшему тогда пост начальника штаба, организовать аналогичное соединение. В следующем году в Форт Миде было создано Экспериментальное Механизированное Соединение. Хотя пресса сначала окрестила его «гордостью армии», на самом деле это было не более чем кучка изношенных машин. Их возможности быстро принесли им новую и менее вежливую кличку «газолиновой бригады». Власти штата Мэриленд отказывались помогать, заявив, что танки портят дорожное покрытие! Несмотря на скверный старт, ничто не могло помешать второму пришествию механизации. В ноябре 1930 Механизированное Соединение возродилось, благодаря рекомендациям Совета по механизации, в котором первую скрипку играл Эдна Р. Чаффи. Этот замечательный офицер, который стал «отцом» американских танковых войск, вел тяжелую борьбу за механизацию армии, особенно своего собственного рода войск. Эдна Романца Чаффи родился в Джанкшн Сити, Канзас, 23 сентября 1884. В 1906 он поступил в военную академию. Он был блестящим кавалеристом и пошел в кавалерию по стопам отца, однако не получил возможности показать себя в Первую Мировую Войну, так как служил в штабах во время наступлений под Сен-Миелем и в Аргоннах. Только после войны он превратился в пламенного сторонника механизации. Несмотря на свою любовь к лошадям, а, может быть, благодаря ей, он уверовал в необходимость применения брони на поле боя, чтобы заменить животных и обеспечить огневую мощь, защиту и мобильность, о которой «натуральная» кавалерия могла только мечтать. Именно на его конторке в отделе G3 военного министерства появилась знаменитая резолюция генерала Саммералла «сформировать Механизированное Соединение». Чаффи постепенно продвигался вверх по служебной лестнице и в 1938 стал командиром 7 кавалерийской бригады (механизированной). Именно эта бригада родилась из Механизированного Соединения. В 193 °Cовет решил, что соединение должно иметь: штаб, батальон легких танков, 2 механизированных пехотных батальона, батальон полевой артиллерии, инженерную роту и медицинское подразделение, всего около 2000 человек. Командовать Соединением был назначен полковник Ван Воорхис, командир 12 кавалерийской бригады. Боб Гроу, его S3 (или адъютант, если искать британский аналог) перешел вместе с ним в новую часть и позднее писал: Механизированное Соединение в Юстасе не кавалерия. Хотя командир и S3 были кавалеристами, и бронеавтомобильные войска относились к кавалерии, это соединение имело все рода войск и службы… Во время первой демонстрации, чтобы сориентировать Ван Воорхиса и меня, Бретт (заместитель командира) руководил атакой пешком, додавая сигналу цветными флагами. Из этого мы сделали первый основной вывод: вся техника должна оставаться мобильной на поле боя так же, как на шоссе, а командиры должны научиться думать и командовать с машин. Ван Воорхис, который позднее стал генерал-лейтенантом, заложил основные принципы новых механизированных войск, и потом стал известен, как «дедушка танков». Как и в Англии, в Штатах ощущалась нехватка средств. Популярный стишок язвительно сообщал: «Танк вроде бочки, все деньги сожрет. И в этом году никто танков не ждет». Внутри американской армии существовала всеобщая неприязнь к механизированным войскам. Они принимали участие в 10 полевых учениях и 10 маршах, начиная с 1931, и всегда добивались хороших результатов. Однако, когда командование решило, что их основная задача — провести механизацию армии — выполнена, Механизированные Войска были распущены. Начальник штаба армии генерал Дуглас МакАртур (который позднее прославился в боях против японцев на Тихом океане) своей директивой приказал всем родам войск и службам «принимать механизацию и моторизацию настолько, насколько это практично и желательно». Всем было разрешено проводить свои эксперименты. Например, пехота должна была создать боевые машины, которые позволяли бы вести разведку, перехватывать разведку противника, выполнять обходы флангов, вести преследование и другие типы операций, которые обычно возлагались на легкую кавалерию. К несчастью для кавалерии, Актом о национальной обороне от 1920 только пехоте было позволено иметь танки. Чтобы обойти этот формальный запрет, кавалеристы решили называть свои танки «боевыми машинами». Это привело к смешным ситуациям. Легкий танк Т-2 одновременно был и боевой машиной Т-1. Таким образом, хотя процесс механизации и продолжался, сами Механизированные Войска более не существовали. Это было страшным ударом для таких людей, как Ван Воорхис и Гроу, которые так много сил отдали созданию самостоятельных механизированных частей. Тем не менее, распущенное соединение стало ядром подразделений механизированной кавалерии, созданных в Кэмп Ноксе, Кентукки, в 1933. Это ядро было введено в состав 1 кавалерийского полка, который получил в название добавочный эпитет «механизированный». В конце концов, из этого ростка выросла 7 кавалерийская бригада. Когда началась Вторая Мировая война, она состояла из 2 механизированных кавалерийских полков, насчитывавших 112 боевых машин, 1 полка механизированной артиллерии (16 гаубиц 75 мм), плюс оружейные, медицинские и квартирмейстерские службы. 16 января 1933 конгресс изменил название Кэмп Нокс на Форт Нокс, и он стал постоянным местом расквартирования механизированных сил американской армии. Листовка, выпущенная к 50-летию танковых войск, сообщала: «Эти новаторы имели новую идею. Они увидели, что механизированные Войска армии США способны выполнять операции, используя свою скорость, огневую мощь, шоковое воздействие и большой оперативный радиус. Они увидели в танках стратегическую угрозу — оружие, которое командиры могут использовать, чтобы решить исход войны. Они приняли танки, как шоковое оружие, способное парализовать противника страхом». Американские танковые войска, начиная со Второй Мировой войны, стремительно росли. Успех тактики блицкрига стал ясен всем. Но, как и английская армия, американская в период между войнами страдала от нехватки средств и почти полного отсутствия интереса к танкам со стороны высших командиров. Однако кое-где дела обстояли иначе. Подъем Панцерваффе Создание Панцерваффе, которые промчались по всей Европе в 1939 — 40, началось за 10 лет до этого по инициативе генерала Ганса фон Секта, первого главнокомандующего рейхсвера (1920 — 26). По условиям Версальского договора численность германской армии была ограничена 100000 человек. Вспомним статьи договора. Статья 160. До 31 марта 1920 германская армия должна иметь не более 7 пехотных и 3 кавалерийских дивизий. После этой даты общая численность армии государств, составляющих Германию, не должна превышать 100000 человек, включая офицеров и персонал складов. Деятельность армии должна ограничиваться исключительно поддержанием порядка на территории государства и охраной его границ. Общая численность офицеров, включая личный состав штабов, вне зависимости от их состава, не должна превышать 4000 человек. Это было унижение некогда гордой германской армии. Однако фон Сект решил извлечь пользу даже из такой ситуации. Он требовал, чтобы каждый военнослужащий этой маленькой армии был хорошо обученным командиром и инструктором, способным учить других. Таким образом, «Версальская Армия» превратилась в костяк для создания будущей массовой армии Третьего Рейха, которая будет создана, как только Германия оправится от поражения. Генерал фон Сект был убежден, что любая будущая война будет мобильной, сухопутные и воздушные силы будут тесно взаимодействовать в ходе боев. Он писал: «Кратко говоря, вся будущая война видится мне использованием мобильных армий, относительно небольших по численности, но превосходного качества. Ее действия будут гораздо более эффективными, благодаря применению самолетов». Гейнц Гудериан Сект добился того, что его маленький офицерский корпус (всего 4000 человек) использовал каждую возможность побывать за границей, посетить иностранные армии, ознакомиться с новыми идеями. Больше всего их витало в воздухе Великобритании, и не было более горячего адепта новой философии, чем Гейнц Гудериан. Он родился 17 июня 1888 в семье прусского офицера. Гудериан закончил кадетский корпус и в феврале 1907 был зачислен в 10 ганноверский егерский батальон, которым командовал его отец. В январе 1908 он стал лейтенантом и вел нормальную жизнь молодого офицера: скачки, охота и прочее. Он был талантливым лингвистом и позднее стал переводчиком с французского. Гудериан также владел и английским. В 1913 он был зачислен в военную академию и принимал участие в испытаниях на кавалерийских маневрах радиосвязи. К несчастью, испытания закончились провалом, хотя причиной его была некомпетентность командира дивизии и его штаба, а не ошибки Гудериана и его отделения связи. В результате, в начале Первой Мировой войны германская армия так и не использовала весь потенциал радиосвязи. Гудериан сначала служил в 5 кавалерийской дивизии, а потом в штабе 4 Армии. В конце войны он был отправлен в Прибалтику для формирования добровольческих частей. Германия пыталась удержать эти государства, отторгнутые от России по Брест-Литовскому договору. После провала этой затеи, Гудериан вошел в число 4000 офицеров фон Секта и начал специализироваться на военном использовании механизированных частей. Предубеждение и отсутствие интереса к механизации армии сильно мешали, и Гудериану приходилось делать не все так, как хотелось. Однако, когда к власти пришел Гитлер, он быстро осознал потенциал танков. Гитлер побывал на одном из учений, где Гудериан демонстрировал бронетанковое соединение, состоящее из легких танков, бронеавтомобилей, мотоциклов и противотанковых орудий. Фюрер воскликнул: «Это то, что мне нужно! Это то, что я буду иметь!» С этого момента Гудериан пользовался его неограниченной поддержкой. Танковые дивизии Именно Гудериан первым увидел в танковых дивизиях главное оружие будущей армии Германии. Именно он руководил созданием нового оружия. Он видел бронетанковые соединения состоящими не из одних только танков, а в комбинации с другими видами оружия и службами. Именно этим Гудериан отличался от «чистого» танкиста Фуллера и от французов и американцев, привязавших танки к пехоте. Его танковые дивизии должны были стать главной ударной силой в надвигающейся войне, а не группой поддержки. 1934 — 35 годы были самыми важными в формировании Panzerwaffe. При поддержке Гитлера и несмотря на сильное сопротивление консервативной армейской верхушки, были созданы танковые войска Panzertruppe. Их командиром стал генерал Оскар Лутц, а начальником штаба — Гудериан. Первое соединение — 1 танковый полк — было сформировано в октябре 1934. Но чуть ранее были утверждены спецификации на легкий (Pzkpfw II) и средний (Pzkpfw IV) танки. Именно они, вместе с крошечным Pzkpfw I и появившимся позднее средним Pzkpfw III, стали основой высокоэффективных танковых войск нацистов. 15 октября был подписан приказ о формировании первых 3 танковых дивизий. Сначала их структура сильно напоминала британское экспериментальное танковое соединение 1927. Их офицеры и солдаты получили ценный боевой опыт в Испании, где они воевали на стороне франкистов в качестве «добровольцев». В Испанию были направлены 4 танковых батальона и 30 противотанковых рот. Они смогли отработать новую тактику, которая потом легла в основу блицкрига, а именно взаимодействие с авиацией. Танковые части и пикирующие бомбардировщики стали действовать совместно. Французский подход Французская армия в годы Первой Мировой войны с большим энтузиазмом приняла легкие танки. Возможно, Франция построила больше танков, чем любая другая страна. Но после войны эпидемия всеобщего разгона танковых частей поразила и французов. Однако, они выбрали самый наихудший метод действий. Несмотря на то, что генерал Эстьенн, который был начальником танковой академии с 1921 по 1926, предложил идею создания механизированных соединений, в которых танки были бы главным компонентом, а другой энтузиаст танков генерал Думенк предложил формировать танковые дивизии, французское верховное командование решило иначе. На маршала Петэна танки в годы войны не произвели большого впечатления, и он видел в них лишь дополнение к пехоте. Например, в 1925 он отправил танки в Марокко, чтобы помочь подавить восстание рифов, однако он так и не создал новой тактики, которая позволила бы французской армии полностью использовать потенциал танка. В 1920 танки были переданы в состав пехотных частей, а подразделения Штурмовой Артиллерии распущены. Эстьенн продолжал заявлять в публичных выступлениях и лекциях, что следует создавать тактику механизированной войны, что необходимы соединения, способные двигаться днем и ночью, покрывая большие расстояния со всей техникой и вооружением, и способные после этого наносить сокрушительные удары по врагу. Он также настаивал на создании новых легких танков. В 1926 их начали строить в значительных количествах, однако их сводили в небольшие группы и отдавали в качестве резерва пехотным дивизиям и корпусам. Увы, французы так и не изменили своего мнения. Они видели в танках только средство поддержки всемогущей пехоты. К такому заключению их подтолкнул успех противотанковых пушек во время Гражданской войны в Испании. Отсюда французы сделали вывод, что самостоятельные танковые соединения имеют не слишком большое значение. В разговоре с британским начальником Комитета Имперской Обороны французский начальник штаба генерал Гамелен характеризовал немецкие танки, действовавшие в Испании, как плохо защищенные и пригодные только для отправки на помойку. В другом случае он заявил: «Вы не можете надеяться прорвать вражеский фронт с помощью танков. Танк не может быть самостоятельным оружием. Он может уйти вперед, но потом ему придется вернуться за топливом и боеприпасами». Франция так и не осознала значения танков, пока не стало слишком поздно вообще что-либо делать, хотя в это время на сцене уже появился еще один великий танковый командир Шарль де Голль. Шарль де Голль Он родился в Лилле 22 ноября 1890 в семье профессора. Шарль де Голль в 1913 с отличием закончил военную академию Сен-Сир и был зачислен в 33 пехотный полк, которым командовал Филипп Петэн (позднее он стал маршалом Франции и главой правительства Виши). Де Голль отважно сражался в Первой Мировой войне и попал в плен в битве под Верденом в 1916. Он оставался в плену до подписания перемирия. После войны он преподавал в Сен-Сире, а в 1924 перешел в Высшую Военную Школу, французский штабной колледж. В следующем году он перешел в штаб Петэна. В конечном итоге его представления о будущей войне кристаллизовались в концепцию действий механизированных войск, аналогичную взглядам Фуллера, Лиддел-Гарта и Гудериана. Де Голль также отстаивал необходимость создания мобильных механизированный войск. Однако, к несчастью для него, в то время во Франции господствовала оборонительная доктрина, выражением которой стала Линия Мажино. В 1933 де Голль впервые опубликовал статью, в которой требовал создать танковую дивизию. В следующем году он более полно выразил свои взгляды в брошюре «За профессиональную армию». Там он излагал взгляды Лиддел-Гарта, Эстьенна и Думенка, а потом делал логичное заключение, что французской армии требуется специальный танковый корпус, укомплектованный профессиональными солдатами, а не мобилизованными на 1 год призывниками, которых за это время просто невозможно было чему-то обучить. Он отстаивал независимые танковые войска, насчитывающие 3000 танков в специальных механизированных дивизиях, и указал методы их использования. Брошюра нашла внимательных читателей за рубежом, но ничего не изменила во Франции. Петэн был так взбешен, что вычеркнул его из списка представляемых к новому званию в 1936. В результате этого, де Голль оставался в относительной неизвестности до начала Второй Мировой войны. Когда он получил шанс опробовать свои теории, было уже слишком поздно. Противопоставить отлично организованным и обученным дивизиям Гудериана было нечего. Механизация кавалерии В своей книге «Проиграть битву» Алистер Хорн цитирует прелестное выражение, бытовавшее во французской армии в 30-х годах: «Машинное масло грязное, навоз — нет». Оно полностью отвечало взглядам французских кавалеристов на механизацию армии. Один из кавалерийских генералов (Брекар) зашел так далеко, что в 1933 предлагал сохранить кавалерию и никогда больше не использовать танки! Но, как и в остальных европейских армиях, консерваторам пришлось смириться с неизбежным. И они сделали это, проявив гораздо больше гибкости, чем их твердолобые британские коллеги. Еще в 1917 в кавалерийских полках появились маленькие группы бронемашин. В 1930 одна из трех бригад кавалерийской дивизии была механизированной, то есть превращенной в мотопехотную. Мелкие группы броневиков сменил целый полк. Как и американцы, французы прибегли к игре слов, назвав броневики пулеметными автомобилями, так как танки могла иметь только пехота. В 1934 была сформирована легкая механизированная дивизия, состоявшая из танковой бригады, моторизованной стрелковой бригады, разведывательного полка, полка буксируемой артиллерии, инженерного батальона и частей поддержки. Она очень походила на экспериментальные бронетанковые соединения других армий, однако ее танки были слишком легкими. Легкая механизированная дивизия была идеально приспособлена для ведения стратегической разведки, являясь в этом плане прямым наследником кавалерии, но совершенно не могла сражаться с танковыми дивизиями. Она понесла тяжелые потери при столкновении с лучше оснащенными и обученными немецкими танковыми силами. В середине 30-х годов начали появляться зародыши танковых дивизий, в которых тяжелые танки были сведены в батальоны. Но процесс шел мучительно медленно. Только к сентябрю 1939 4 батальона тяжелых танков Char B были сведены в 2 полубригады, в каждой из которых имелся также моторизованный пехотный батальон. Вместе они образовали первую быстроходную танковую дивизию. Должны были появиться и другие, но, как мы увидим, эффективной боевой силой они не стали. Как Эллис, Суинтон и Рокенбах, Эстьенн имел все меньше и меньше влияния. Поэтому танки медленно уходили со сцены, так как высшее военное руководство не могло или не хотело видеть, что танк может полностью перевернуть характер войны. Советский рывок Советский Союз до начала выполнения первого пятилетнего плана в 1929 не выказывал особого интереса к танкам. До этого основным советским танком был «Русский Рено», являвшийся простой копией французского FT-17. Джон Милсом в книге «Русские танки 1900–1970» приводит цитату из истории советской танковой промышленности Д. Бибергана: «Только в 1929, когда началось выполнение первой пятилетки, и наша промышленности начала подниматься не по дням, а по часам, только тогда мы начали производство отечественных танков. Вождь народа товарищ Сталин лично занялся проблемами проектирования танков и поставил его на правильные рельсы». Правда это, или только уловка Бибергана, чтобы не попасть на соляные копи, мы выяснять не будем. Ясно одно — Советский Союз не предпринял бы таких больших усилий по строительству танков, если бы Верховный Совет не санкционировал это. Народный комиссар по военным делам Ворошилов еще в 1926 призывал создать такие танковые войска, которые превосходили бы по силе все остальные армии. Он требовал и количества, и качества. Для этого следовало построить новые заводы, обучить новых инженеров и техников, которые смогут спроектировать и построить станки, необходимые для строительства танков. Следовало подготовить солдат, способных обращаться с новым оружием. Это привело к созданию секретной танковой школы в Казани на Волге. Она стала совместным советско-германским проектом. Советы надеялись получить технические знания и опыт немцев. Сами немцы стремились сохранить все в тайне, так как Версальский договор запрещал им иметь танки. Школа была учреждена в 1927, но прошло несколько лет, прежде чем она начала работать по-настоящему. К тому же обе стороны абсолютно не верили друг другу. Например, Ворошилов считал, что война между ними совершенно неизбежна. Учитывая влияние Климента Ефремовича Ворошилова на танковую промышленность, он вполне заслужил упоминания в этой книге. В конце концов он стал маршалом Советского Союза, хотя был скорее политиком, чем солдатом. В 1934 он стал народным комиссаром обороны (просто перемена титула) и оставался в числе советских политических руководителей до мая 1940. Он отвечал за положение дел в Красной Армии, когда генерал Павлов фактически разгромил советские танковые части. Ворошилов частично виноват в столь скверном повороте событий в финскую войну и в катастрофическом начале Великой Отечественной. Первая пятилетка стартовала 3 апреля 1929. Началось строительство множества новых танков, хотя ни один не был слишком удачным. Немцы тайно доставили в Казань прототипы своих танков, и там они начали проходить испытания. Русские также приобрели за рубежом несколько танков разных типов. В мае 1930 была сформирована первая механизированная бригада, которая состояла из 2 танковых батальонов, 2 батальонов моторизованной пехоты (русские называли их мотострелками), разведывательного батальона, артиллерийского батальона и служб обеспечения. Однако, если говорить в целом, в годы первой пятилетки было построено не слишком много танков. Серьезные изменения произошли только во вторую пятилетку. В 1934 по сравнению с предыдущим годом военный бюджет вырос почти в 4 раза — с 1,5 до 5 миллиардов рублей, резко увеличилось производство автомобилей и танков, были приняты программы строительства легких, средних и тяжелых танков. В 1935 немцы оценивали численность советских танков ужасной цифрой 10000. По другим источникам эта цифра еще выше. Количество грузовиков и тракторов тоже было огромным. В 1937 в СССР существовало несколько разных типов танковых частей. Механизированные корпуса имели до 500 танков каждый. Их предполагалось дробить между пехотными батальонами для поддержки их действий. Механизированные бригады, укомплектованные легкими танками и мотопехотой. Танковые бригады, в основном состоящие из 3 батальонов средних танков. Стратегия и тактика мобильной войны детально разрабатывалась такими теоретиками, как Михаил Тухачевский и полковник Калиновский. Их теория глубокого проникновения и принципы использования танков были отражены в полевом уставе Красной Армии от 1936. Однако их теории, частично перекликающиеся с работами Лиддел-Гарта и других иностранных теоретиков, не произвели впечатления на Сталина. Михаил Тухачевский родился в феврале 1893 в Белоруссии. Он закончил Александровское военное училище в 1914, имея чуть ли не самые высокие отметки за всю его историю. Службу он начал в царской лейб-гвардии. Во время Первой Мировой войны он попал в плен и несколько лет провел в Германии в лагере для военнопленных. После войны Тухачевский стал коммунистом и поступил на службу в Красную Армию, где проявил себя очень хорошо. Он пользовался огромным уважением. Например, Ленин отозвался о нем, как о человеке с «проницательным умом, кипучей энергией, смелой инициативой». Тухачевский был одним из главных создателей регулярной Красной Армии. Вместе с Михаилом Фрунзе он заложил основы советских танковых, механизированных и воздушно-десантных войск. Он сменил Фрунзе на посту начальника Генерального Штаба. Однако все это не спасло его от расстрела. Все его работы были уничтожены (исключая экземпляры в секретных фондах Библиотеки им. Ленина). Как писал Ричард Симпкин в своей книге «Глубокая операция»: «Те, кого Сталин подверг чистке, были не просто ликвидированы, их испепелили». Тем не менее, мысли и концепции Тухачевского заложили основу будущих успехов русских в борьбе против немцев в годы Второй Мировой войны и фундамент их послевоенного могущества. К началу Второй Мировой войны, или Великой Отечественной войны, как ее называют русские, СССР превзошел любую из западных держав в производстве танков. С 1933 по 1935 Красная Армия удвоила свой наступательный потенциал. Газета «Правда» в 1939 заявила, что за предыдущие 5 лет количество танков увеличилось с 6000 до 10000. Сюда входили плавающие танки и хорошо бронированные тяжелые танки, хотя основная масса по-прежнему оставалась легкими танками и танкетками. Некоторые образцы, хотя далеко не все, были отлично спроектированными прочными машинами, способными добиться много на поле боя. Например, Советы с огромной пользой для себя использовали работы Дж. Уолтера Кристи. Интересно звучит замечание, что «к сожалению, он родился в империалистическом лагере, и потому не получил возможности полностью реализовать свои идеи». Во время Гражданской войны в Испании республиканцы использовали некоторое количество советских танков, в основном легких танков Т-26. Оказалось, что их броня легко пробивается. Танки гибли на минах и под огнем противотанковых пушек. Это дало повод заявить, что танки не следует использовать независимо, они должны лишь поддерживать пехоту. Генерал Павлов, считавшийся в России специалистом по танкам, вернулся из Испании и доложил Сталину и Ворошилову, что «танки не могут играть независимой роли на поле боя». Его новый «практический» опыт был оценен выше, чем теории Тухачевского. В результате идея «глубокого проникновения» была выкинута в окошко. Таким образом, Россия, как и многие другие страны, убедила сама себя, что танки в будущей войне не сыграют особой роли. Исключением здесь была Германия, полностью уверовавшая в новую доктрину. Не следует считать причиной заката русских танковых войск то, что Сталин уничтожил сторонников теорий Фуллера и Лиддел-Гарта, которые тогда считались «реакционными, буржуазными и не подходящими марксистскому обществу». Павлов стал неоспоримым авторитетом в вопросах танковой войны. Он добился раздробления танковых дивизий на мелкие подразделения. И Советы дорого заплатили за это, когда немцы начали «операцию Барбаросса». 4. Блицкриг В Германии в 1938 генерал Освальд Лутц был смещен за свои связи с генералом Вернером фон Фричем, ложно обвиненым в гомосексуализме. Его место командующего танковыми войсками занял генерал-лейтенант Гудериан. Таким образом, во время аншлюсса Австрии в марте 1938 он командовал всеми танковыми войсками. Он был страшно разочаровал огромным количеством поломок и отказов техники, но по крайней мере получил время для решения этой проблемы до начала войны. Гудериан пользовался большой популярностью в танковых войсках, хотя был строгим и требовательным командиром. Возможно, он был ведущим танковым экспертом в германской армии, поэтому совершенно не удивительно, что он командовал своим корпусом уверенно очень успешно. Польша На рассвете 1 сентября 1939 две германские группы армий пересекли польскую границу. На севере наступали войска Федора фон Бока, на юге — Карла фон Рунштедта. Возглавляли наступление обеих групп армий танковые корпуса: XIX (Гудериана) — на севере, и XVI (Клейста) — на юге. Немцы опасались, что поляки будут упорно сопротивляться, воодушевленные обещаниями поддержки со стороны Англии и Франции. Однако в тайне от союзников Гитлер заполучил козырную карту — фашистско-советский пакт, подписанный 23 августа 1939, в котором он и Сталин договорились разделить Польшу между собой. После этого Сталин нанес удар в спину полякам. Это была трудная кампания, изобилующая тяжелыми боями. Она длилась 35 дней, гораздо дольше, чем запланированные немцами 18 дней. Варшава держалась до 23 сентября, а отдельные узлы сопротивление — еще дольше. Однако уже к 18 сентября немцы уничтожили ядро польских вооруженных сил. Несмотря на быстрое наступление немцев, поляки сражались с большой отвагой и умело использовали немногие танки, имевшиеся у них, хотя их танкисты не были обучены вести бои против современных механизированных частей. Британия и Франция объявили войну Германии 3 сентября, через 2 дня после вторжения немцев в Польшу, однако не смогли оказать полякам реальной помощи. Когда 17 сентября в Польшу вторглись русские, они практически не встретили сопротивления и быстро захватили восточные районы страны, как и было согласовано с немцами. Польша оказалась поделенной примерно пополам. Блицкриг в действии В сентябре 1939 немцы опробовали на поляках блицкриг, который был по сути просто тактической системой прорыва вражеского фронта, разработанной Гудерианом. После прорыва предполагалось окружение и уничтожение вражеских сил. Главными чертами этой системы были внезапность, скорость маневра, мощные, сокрушительные удары на земле и с воздуха и постоянное развитие инициативы атакующими. Она требовала от всех командиров полного использования инициативы. Представьте танковую дивизию, ведущую наступление. Впереди фронта движется разведка, чьей задачей является прощупывание вражеских позиций. Эти разведывательные подразделения состоят из бронеавтомобилей, осматривающих главные дороги, и мотоциклистов, обшаривающих проселки. Их сопровождает артиллерийский офицер и офицер связи Люфтваффе. В случае необходимости они быстро вызывают огневую поддержку. Обнаружив противника и сообщив командованию, разведка должна попытаться обойти главные позиции, действуя как можно стремительней, чтобы сохранить темп продвижения. Она должна сохранять постоянную радиосвязь с командиром части, который регулирует темп наступления и решает, должны ли войска обойти обнаруженный опорный пункт противника, или уничтожить его. Командир тоже находится впереди и следует сразу за авангардом. Если он решает начать атаку, он отдает приказ авиации. Войска наносят удар как можно быстрее, прямо с марша. Атака ведется на узком фронте как можно более крупными силами. Центр тяжести усилий атакующих (Schwerpunkt) находится на выбранном командиром участке. Он должен иметь там подавляющее превосходство в силах — так советовал Гудериан. Klotzen nicht Kleckern! (Ударьте крепко, а не шлепайте!) Целью первой атаки является прорыв вражеского фронта. Через брешь немедленно проходят свежие силы, которые развивают наступление, обходя главные позиции врага. Такая тактика имеет своей целью вывести танковые подразделения за линию фронта, чтобы они могли перерезать вражеские коммуникации. Сразу за ударной группировкой следуют силы поддержки, которые состоят, в основном, из моторизованной пехоты. Их задачей является ликвидация оставшихся узлов сопротивления противника, развитие прорыва вражеского фронта, закрепление флангов. Расширение участка прорыва необходимо, чтобы сохранить брешь во вражеском фронте. Ударная группировка продолжает мчаться вперед, имея целью окружить как можно более крупные силы противника. Чем быстрее и глубже она проникнет во вражеские тылы, тем больше получится котел, тем больше будет хаос и паника. Принципом Гудериана было развитие успеха. В случае неудачи он стремительно перебрасывал войска на другой участок фронта, где они могли принести больше пользы, и не пытался переломить ход неудачного боя. Такие операции требовали большой слаженности разнородных сил, хорошего командования и надежной связи, а также, если возможно, то и внезапности. Вместо долгой подготовки, затяжного маневрирования и массированного артиллерийского обстрела перед атакой, которые давали противнику время подготовиться к отражению удара, Гудериан предпочитал создать подавляющее превосходство в силах на узком участке фронта и нанести внезапный сокрушительный удар. Поэтому не удивительно, что он заработал прозвища Schnelle Heinz (Торопливый Гейнц) и Heinz Brauseweter (Гейнц-Горячая голова). Пикировщики Ju-87 (Штука) Другим важным компонентом тактики блицкрига был пикирующий бомбардировщик. Самым известным из них был «Юнкерс-87», чьи толстые изогнутые крылья и торчащие из-под них шасси о обтекателях позволяли безошибочно опознать эту машину. Для поддержки наступления использовалась целая группа, состоящая из 30 самолетов. Этот самолет перед началом атаки набирал высоту около 15000 футов, так как ему требовалось пройти примерно 8000 футов, чтобы набрать предельную скорость 350 миль/час. После этого скорость «Юнкерса» больше не менялась. С высоты 15000 футов до точки сброса бомб на высоте 3000 футов самолет спускался за полминуты. Сброс бомб происходил автоматически. После сброса пилот снова брал на себя управление самолетом, давал полный газ и уходил прочь как можно быстрее. Ju-87 в первые дни войны сеял ужас, включая сирены во время пикирования. Их вой смешивался с ревом мотора, когда самолет падал почти вертикально на вражеские позиции. Гудериан в бою XIX корпус Гудериана действовал на севере. Он дал прекрасные примеры использования в бою новой тактики блицкрига. Двигаясь впереди главных сил наступающих, танки прорвали польские оборонительные позиции, а потом помчались в обход, чтобы окружить как можно большие силы пехоты врага. Оставив их уничтожение главным силам, танки двинулись на восток, проведя аналогичную операцию против еще одной польской армии. За 28 дней польской кампании корпус Гудериана прошел около 400 миль. К тому времени это был самый длинный марш механизированного соединения. Гудериан был награжден Рыцарским Крестом Железного Креста за свои действия, которые были, скорее всего, самыми смелыми операциями танковых войск в Польше. В других местах танки действовали более осторожно, например XVI корпус фон Клейста, возглавлявший наступление 10 Армии на юге. Пауль Людвиг Эвальд фон Клейст был кавалеристом старой школы и не был нацистом. В 1934 он командовал 2 кавалерийской дивизией, а потом, до 1938 года, — VIII армейским корпусом. После этого он ушел в отставку, но в 1939 был призван снова. Сначала он не был сторонником танков, поэтому Гудериан с ним не ладил. Особенно резко их разногласия проявились во Франции, когда Клейст действовал более осторожно, чем хотелось бы Гудериану. Но что самое скверное при этом, Гудериан в то время был подчиненным Клейста! Гудериан, как Эллис и Паттон в первую Мировую войну, находился на самом острие наступления. Он был первым командиром корпуса, который использовал бронированную командирскую машину, чтобы сопровождать в бою наступающие танки. Ему сильно повезло в первые минуты новой кампании. Он находился в головном подразделении 3 танковой бригады, когда та пересекала границу севернее Земпельбурга. Именно там произошло и первое столкновение. Над землей стелился густой туман, который не позволил Люфтваффе оказывать поддержку войскам. Хотя артиллеристы 3 танковой дивизии имели приказ не стрелять, они открыли огонь куда-то в туман. В своей автобиографии Гудериан вспоминает: Первый снаряд упал впереди в 50 ярдах от моей командирской машины, второй — в 50 ярдах позади. Я понял, что следующий будет прямым попаданием, и приказал шоферу поворачивать и удирать. Неприятный шум над головой заставил его занервничать, и мы на полной скорости влетели в воронку. Управление броневиком было так серьезно повреждено, что Гудериану пришлось вылезать и пешком идти на командный пункт корпуса, где он взял новый броневик. По пути он, по собственному ядовитому замечанию, «перемолвился парой словечек со слишком усердными артиллеристами». Польские танки Поляки сражались с огромной отвагой и упорством. Однако большая часть их танков была разбросана мелкими группами по пехотным подразделениям. Единственная целиком механизированная часть (10 кавалерийская бригада), созданная в 1937, оставалась неоднородным соединением. В мирное время в бригаду входили: 24 уланский полк и 10 моторизованный стрелковый полк. В 1939 появились танковые подразделения, а именно рота 6-тонных танков Виккерса и разведывательная рота крошечных танкеток ТК. Эта бригада получила прозвище «Черная» за черный цвет кожаных курток. Она вела успешные сдерживающие бои в районе Кракова, затормозив XXII танковый корпус, возглавлявший наступление 14 Армии с юга. 10 кавалерийской бригадой командовал полковник Станислав Мачек, который позднее стал командиром 1 танковой дивизии. Мачек был строгим, бескомпромиссным командиром, во многом напоминая Гудериана. В составе армии «Краков» его «Черная Бригада» провела серию арьергардных боев, так и не позволив численно превосходящим ее немецким танкам получить свободу действий. Как пишет историк Солдаты показали себя превосходными бойцами без малейших признаков «танкобоязни», особенно расчеты 37-мм противотанковых пушек, которые оправдали все надежды, которые мы на них возлагали. В течение дня противник потерял до 30 танков. Бой 2 сентября оказал прекрасное действие на моральный дух бригады. В конечном итоге 19 сентября «Черной Бригаде» было приказано уходить в Венгрию. Она сохранила все свое вооружение и технику. Солдаты были готовы снова сражаться в составе польской армии, которая формировалась во Франции. Я беседовал с бойцами польской 1 танковой дивизии. Все они, не сговариваясь, называли Станислава Владислава Мачека величайшим польским танковым командиром Второй Мировой войны. Мачек родился подо Львовом в 1892. В годы Первой Мировой войны он воевал на Итальянском фронте, а после войны был назначен командиром штурмовой роты в 4 пехотной дивизии. Постепенно он повышался в чинах, пока в 1938 не был назначен командиром 10 моторизованной кавалерийской бригады. После отходв в Венгрию Мачек увел свою бригаду во Францию, где получил звание генерал-майора и был назеначен командиром всех польских сил в Кеткидане. Вместе со своей бригадой он принимал участие в боях возле Парижа. После падения Франции он эвакуировался в Англию. Когда в 1942 была сформирована польская 1 танковая дивизия, выбор командира был совершенно очевиден. Мачек вместе с дивизией высадился в Нормандии и командовал ею до самой победы в 1945. Его последней операцией стал захват Вильгельмсхафена. В июне 1945 он был произведен в генерал-лейтенанты и до 1947 командовал 1 польским корпусом, являясь в то же время главнокомандующим польскими войсками в Великобритании. После демобилизации он поселился в Эдинбурге, где живет и по сей день. Уроки Польши Польша оказалась очень полезным тренировочным полигоном для Панцерваффе Гудериана. Например, немцы поняли, что их танки Pzkpfw I и II практически не имеют боевой ценности из-за слабого вооружения и бронирования. В будущем они использовались только для ведения разведки, а также в качестве платформы для самоходных противотанковых пушек. Гудериан считал более тяжелый Pzkpfw IV наиболее эффективным оружием, бронирование и вооружение которого можно было усиливать. Поэтому данный танк оставался в производстве с 1934 до 1944. Гудериан также рекомендовал произвести изменение оперативных и тактических принципов действия танковых частей. Батальонные и полковые командные пункты следовало выносить на передовую, чтобы командир мог более эффективно управлять боем. Все штабы должны быть меньше и мобильнее. Их следует оснастить броневиками с рациями. Кампания в Польше посеяла на Западе страх и неуверенность. Она привела к распространению панических слухов, которые все-таки принесли определенную пользу, так как рассеяли последние сомнения в необходимости формирования механизированных войск. Однако эти же слухи создали Панцерваффе ореол непобедимости, которой они в действительности не обладали. Тем не менее, достижения немцев были значительны. Это как-то оставило в тени тот факт, что германская армия в своей массе оставалась немеханизированной. Пехота передвигалась пешим строем, артиллерия и обозы в качестве тягловой силы использовали лошадей. Боевые потери и плохие дороги в Польше, а также низкие цифры производства дома так сократили число грузовиков в боевых частях, что генерал Франц Гальдер, начальник Генерального Штаба армии, даже предложил программу демеханизации с целью замены грузовиков лошадями! Однако танкисты находились в зените славы, их доблесть воспевалась германской пропагандой. Журнал «Сигнал», например, писал: «Танковые части мобильны, стремительны и устойчивы. Получив по радио приказ из штаба, они атакуют противника. Эти бронированные машины прокладывают путь к победе, сокрушая все препятствия и сея на своем пути опустошение». Танкист в своей черной форме и Schutzmutze (черный шлем с характерной ребристой поверхностью, защищающий голову) стал новой элитой германских сухопутных сил. Американские танковые войска Во время передышки после Польской кампании Германия лихорадочно готовилась к выполнению плана «Гельб», как было названо планируемое наступление на Западе. В это время союзники, уютно расположившись за Линией Мажино, спокойно дожидались, пока что-нибудь произойдет. А далеко от Европы, на другой стороне Атлантики, родились новые танковые войска. Несомненно, что потрясающий успех блицкрига в Польше послужил начальным толчком преобразования всей армии США в самые механизированные в мире войска. Сэр Уинстон Черчилль однажды назвал это преобразование «чудом организованности». И это было совершенно верно. США произвели одних только танков 88410 штук! А ведь начали войну они, имея всего 400 машин. Производство достигло максимума в 1943, когда за один год было построено 29497 танков. Американцы сформировали и обучили 16 танковых дивизий и 100 отдельных танковых батальонов. 25 мая 1940 было принято решение о создании школы танковых войск в Александрии, Луизиана. Документ подписали генерал Чаффи, полковник Элвин К, Джиллем, полковник (пока!) Джордж Паттон и генерал Фрэнк Эндрюс (член Военного Департамента Генерального Штаба). Вскоре после этого, 10 июля 1940 по приказу Военного Департамента были созданы Танковые Войска США. Танковая школа и центр обучения личного состава были созданы 25 октября. Так была разорвана пехотная давка на горле танкистов. Командующих танковыми силами был назначен бригадный генерал Эдна Р. Чаффи. Через неделю началось формирование 1 танкового корпуса в составе 1 и 2 танковых дивизий. Это был первый гибрид танков и механизированной кавалерии в американской армии. 1 танковая дивизия была сформирована на основе Временной Танковой Бригады, в которую были сведены танки из взводов поддержки пехотных батальонов. В танковые войска снова начали призывать бывших танковых командиров первой Мировой воны, вроде полковника Джорджа С. Паттона, который с 1920 служил в кавалерии. В 1940 он был переведен во 2 танковую дивизию в Форт-Беннинг в качестве командира бронетанковой бригады по приказу генерала Джорджа К. Маршалла, который пытался осовременить американскую армию. Через месяц, 19 апреля 1940, Паттон был назначен командиром дивизии. Он получил прозвище «Старый потрошитель», благодаря одному газетному репортеру, который подслушал привычное выражение Паттона «Кровь и потроха». На это Паттон заявил, что танковой дивизии не требуются «кровь и потроха», зато очень нужны «кровь и мозги». Паттон, получив новое назначение, сумел отличиться буквально во всем. Он даже спроектировал свою собственную форму, в которую входили золоченый шлем, зеленые брюки с черными кантами и зеленая кожаная куртка. Этот наряд принес ему другую кличку — «Зеленый шершень». Зимняя война 30 ноября 1939 Россия вторглась в Финляндию силами 5 крупных армий, которые насчитывали 800000 человек, 1500 танков, 1000 самолетов. Русским противостояла крошечная финская армия (всего 150000 человек), которой помогали глубокие снега и густые леса. Финны сражались отважно, нанося противнику тяжелые потери в людях, и уничтожив много русских танков. Когда началась война, полковник Эрнст Рубен Лагус служил в штабе Карельской армии, которая приняла на себя основную тяжесть русской атаки. Она должна была удержать фронт на главном направлении — Карельском перешейке. Несмотря на всю отвагу, финны были вынуждены в марте 1940 запросить мира. Они передали территории России, хотя Финляндия и сумела сохранить независимость. После войны Лагус был назначен командиром Jaakariprikaati, частично моторизованной бригады легкой пехоты. Позднее она была развернута в Группу Лагус, в состав которой вошел единственный финский танковый батальон. Вполне понятно, что желание вернуть утраченные территории подтолкнуло финнов к тесному сотрудничеству с Гитлером, и 26 июня они объявили войну России. В ходе последующих боев Лагус получил известность сначала как командир Группы Лагус, а потом и как командир единственной финской танковой дивизии (Panssaridivisioona). Она принимала участие в тяжелых боях с Советами на Карельском перешейке летом 1944. Лагус, несомненно, был лучшим финским танковым командиром и стал самым первым солдатом, награжденным 22 июля 1941 Крестом Маннергейма. Он ушел в отставку в 1947, скончался в 1959 в возрасте 63 лет и похоронен в Хельсинки. Россия имела своих героев-танкистов, прославившихся в Зимнюю войну. Генерал Дмитрий Данилович Лелюшенко, который командовал 39 танковой бригадой, стал Героем Советского Союза 7 апреля 1940. Он проявил большую храбрость, и бригада под его командованием добилась значительных успехов. Лелюшенко поступил в Красную Армию в 1919 и в КПСС — в 1924. В годы Великой Отечественной войны он командовал 4 танковой армией. После форсирования реки Одер, он в апреле 1945 получил вторую Золотую Звезду. Лелюшенко продолжал служить после войны и скончался 20 июля 1987. Его бронзовый бюст установлен в Ростове-на-Дону. Странная война В период с октября 1939 по май 1940 между воюющими сторонами в Западной Европе существовало негласное «перемирие». Этот период, названный «Странной войной» давал Англии и Франции время лучше организовать свои танковые войска, чтобы приготовиться к неизбежным атакам в стиле блицкрига, которые показали себя такими эффективными в Польше. Однако ни Англия, ни Франция ничего не сделали, чтобы изменить свою оборонительную стратегию. Конечно, им мешало то, что Бельгия и Голландия оставались нейтральными, поэтому войска союзников не могли занять линию Диль в Бельгии или подготовиться каким-либо иным способом. Считалось, что линия Мажино, расположенная вдоль франко-германской границы, обеспечит достаточную защиту. Танки будут разделены на мелкие группы, а их главной задачей станет поддержка пехоты. В то время французские танковые войска были многочисленнее и лучше оснащены, чем немецкие. Однако им не хватало тренировок, их организация совершенно не отвечала требованиям современной войны. Французские генералы тоже оказались совершенно не подготовлены к динамичной, стремительно развивающейся кампании. Вместо того, чтобы находиться в войсках, они предпочитали отсиживаться в глубоком тылу, совершенно отрезанные от событий. Телефоны и связные офицеры были ненадежным средством общения с войсками. Использование радиостанция для передачи приказов войскам во французской армии было просто немыслимо. Зиму войска провели, окапываясь. Однако во многих случаях окопы и укрепления сооружались в совершенно неправильных местах и в последующих боях не принесли никакой пользы. Проводились какие-то тренировки, в основном французских рекрутов, которые оказались совершенно разложенными морально. Вдоль всей границы немцы лихорадочно накапливали войска. Их успехи в Польше подняли дух солдат на неслыханную высоту. Британские танки Британский Экспедиционный Корпус (БЭК), который умело и быстро был переправлен через Ла Манш Королевским Флотом в сентябре 1939, был самой механизированной армией, которую когда-либо собирала Британия. Однако он имел очень мало танков. По сравнению с 10 танковыми дивизиями Вермахта — немцы после завершения Польской кампании превратили 4 механизированные дивизии в танковые — БЭК сначала имел всего 2 легкие бронетанковые разведывательные бригады, вооруженные разведывательными броневиками и легкими танками, а также 1 армейскую танковую бригады (4 и 7 танковые полки), вооруженную более тяжелыми танками «Матильда Mk I» и II. Это были единственные танки британской армии, способные сражаться с танками противника. 1 бронетанковая дивизия, единственная английская танковая дивизия, была готова к отправке во Францию в мае 1940. Она успела поучаствовать в некоторых боях и, как мы увидим, совершенно бессмысленно потеряла большинство своих танков, так как командование БЭК просто не знало, что ему делать со своими танками. В результате, оно растратило их по мелочам. «Лично я никогда не видел ни одного танка за время зимы или в ходе активным операций в мае. А ведь именно наша страна изобрела танки и впервые применила их на поле боя в 1916. К нашему стыду следует признаться, что мы отправили нашу армию в самую современную войну с техникой и вооружением совершенно устаревшими», — писал в своих мемуарах один из выдающихся британских военачальников Второй Мировой войны. Это был фельдмаршал Бернард Монтгомери, командовавший 3 пехотной дивизией в составе БЭК. Его слова характеризуют годы пренебрежения танками и танковой войной, за которые англичанам предстояло заплатить кровью. БЭК не хватало опытных танковых командиров, так как они просто не имели танков. Бригадный генерал Джон Крокер был единственным танкистом довоенного периода, который командовал танковым подразделением. Линдсей, который был перед войной отправлен в Индию, ушел в отставку. Броуд тоже был отправлен в Индию на пост главнокомандующего Восточного Командования и оставался там до самой отставки. Хобарт был уволен от службы и тоже подал в отставку. Но, к счастью, он еще успел повоевать. Крокер, которому предстояло занять высшие посты в армейском командовании, хотя бы командовал танковой бригадой в составе 1 бронетанковой дивизии. Позднее он стал командиром 6 бронетанковой дивизии, а в 1943 был назначен командиром 9 корпуса. Остальные опытные и способные командиры БЭК тоже остались не у дел. Типичным примером является судьба генерала сэра Фредерика Пайла. Он командовал Подвижной Группой в составе Экспериментального Механизированного Соединения. Но в июле 1939 его назначили главнокомандующим Командования ПВО, хотя на этом посту он действовал просто блестяще в течение всей войны. Однако, как правильно заметил Лиддел-Гарт в своей истории Королевского Танкового Корпуса: «Мы совершили грубейшую ошибку. Имея в виду расширение танковых сил, мы убрали в сторону всех их командиров. Это оказалось весьма печально для Корпуса, плохо для армии и ужасно для всей страны». Война в Западной Европе 10 мая 1940 в 5.35 немцы начали исполнение «Плана Гельб». Их армии вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург. Первыми в бой вступили два очень разных типа специальных сил — полк «Бранденбург», элитное подразделение коммандос, чьей целью были различные мосты через реку Маас и Канал Юлианы. Такое же элитное подразделение парашютистов Люфтваффе, должно были захватить остальные мосты, ключевую бельгийскую крепость форт Эбен Эммаэль, а также Гаагу, чтобы ликвидировать голландское правительство и захватить королевскую семью. Все эти операции были проведены успешно, не удался только захват королевской семьи. Предполагалось быстрое установление связи с главными силами армии, в авангарде которой наступали танки. Союзники в ответ попытались поспешно занять линию Диль, чтобы помочь атакованным бельгийцам, которые наконец-то спохватились. К несчастью, именно этого желали и немцы. Их план предусматривал отвлекающий удар через Бельгию, хотя союзники ожидали там главного удара. На самом деле главные силы немцев наступали через Арденны, которые французские «эксперты» считали непроходимыми для танков. Крупные силы немецких танков должны были форсировать Маас в районе Седана. Наступление развивалось даже лучше, чем ожидал Гитлер. Даже отвлекающий удар через Бельгию смял сопротивление союзников — XVI танковый корпус Гёппнера с треском разнес французский кавалерийский корпус, состоявший из 2 и 3 легких механизированных дивизий. Этот корпус действовал в качестве прикрытия французской 1 Армии. 1 танковая дивизия тоже понесла тяжелые потери. Танковые дивизии французы держали в резерве, чтобы использовать для усиления войск на линии Диль. 11 мая мая они были посланы в бой, но попали в дорожный хаос, растратили топливо и боеприпасы и прибыли в район Динанта только 15 мая. Там они стали легкой добычей немецких 5 и 7 танковых дивизий. Через Маас Тем временем, южнее Аахена и Льежа, танки главной ударной группировки (Группы армий А) выдвинулись к Маасу. XV танковый корпус из состава 4 Армии Клюге вышел к реке между Намюром и Динаном вечером 12 мая. Он оказался как раз на стыке французских 9 и 2 Армий. В центре танковая группа Клейста вышла к Маасу между Седаном и Монтерме. «Непроходимые» Арденны на составили никаких проблем для танков. Это была колоссальная масса танков. В составе 3 танковых корпусов: XV Гота (5 и 7 танковые дивизии), XLI Рейнхарда (6 и 9 танковые дивизии) и XIX Гудериана (1, 2 и 10 танковые дивизии), насчитывалось более 2400 танков. Они растянулись на 100 миль от границы в глубину германской территории. Таким было обеспечение Schwerpunkt — танки должны были форсировать реку и наступать к берегам Ла Манша, сея хаос на своем пути. Хотя XIX корпус Гудериана и должен был нанести главный удар в районе Седана, не он первым форсировал реку. Эту честь перехватила 7 танковая дивизия генерал-майора Эрвина Роммеля, который быстро завоевал репутацию равную, если не превосходящую репутацию Гудериана. Эрвин Иоханнес Ойген Роммель родился в Хайденхайме возле Ульма 15 ноября 1891. В июле 1910 он поступил в германскую армию и отличилчя в годы Первой Мировой войны. Молодой пехотный офицер получил орден “Pour le Merite”, который на просторечии называли «Голубой Макс», германский эквивалент Креста Виктории. В битве при Капоретто Роммель командовал маленьким подразделением из 6 рот. Он сумел захватить ключевую позицию итальянцев, захватил примерно 10000 пленных и 81 орудие. После войны он служил в 13 пехотном полку, а потом стал инструктором в пехотной школе в Дрездене. В 1933 Роммель получил звание подполковника и был назначен командиром горно-стрелкового батальона. Командуя егерями, Роммель впервые встретился с Гитлером и произвел хорошее впечатление на фюрера. В 1938 он был назначен начальником военной академии в Винер-Нойштадте. Его учебники пехотной тактики привлек внимание и был одобрен Гитлером, который сделал его командиром подразделения личной охраны (Fuehrergeleitbatallion). Фюрер обещал ему командование дивизией. Хотя Роммель был пехотинцем, он попросил танковую дивизию, находясь под впечатлением успехов танков в Польше. В феврале 1940 он был назначен командиром 7 танковой дивизии, и сразу всем стало ясно, что здесь и кроется его подлинное призвание. Легенда о Роммеле родилась на Маасе. Солдаты дивизии видели своего командира по горло в воде, когда он помогал своим саперам сооружать наплавной мост из тяжелых бревен. «Я жму ваши руки», — сказал он и остался рядом с солдатами под сильным огнем противника. Бельгийцы попытались контратаковать, но были разбиты. На закате 13 мая танки начали форсирование Мааса. Роммель переправился на броневике на первом понтоне. Вскоре после этого он был ранен осколком снаряда в правую щеку и потерял много крови, хотя рана не была серьезной. XIX корпус пересек границу 10 мая и 12 мая вышел к Маасу. Гудериан, как обычно, следовал с передовыми частями. Фон Клейст приказал XIX корпусу атаковать 13 мая после массированной бомбардировки. Это было не то, чего желал Гудериан. Он уже договорился с представителем Люфтваффе генералом Лёрцером, что авиация будет оказывать постоянную поддержку его войскам в ходе всей операции. Гудериану не требовался один мощный удар. Поэтому подчиниться новому приказу фон Клейста было трудно, и Гудериан оставил в силе старый, что не улучшило его отношений с фон Клейстом. К счастью, дела пошли хорошо. Гудериан собирался переправился на первой лодке с частями 1 танковой дивизии. Командир 1 мотопехотного полка предостерег его от «гонок на каноэ через Маас». Ведь именно это запретил сам Гудериан в своем первом приказе! Всю ночь саперы сооружали танковые паромы, и на рассвете плацдарм на западном берегу имел 3 мили в ширину и 6 миль в глубину. Французы безуспешно попытались помешать переправе в районе Седана. Генерал Флавиньи, командир XXI корпуса, имел 3 танковые дивизии и 5 легких моторизованных, не считая 5 дивизии мотопехоты, в районе немецкого плацдарма. К несчастью, повторилась серия инцидентов, похожих на приключения 1 танковой дивизии. Приказы приходили слишком поздно, когда их уже нельзя было исполнить, топлива и боеприпасов не хватало. Флавиньи оказался слишком нерешителен и медлил начинать контратаку. После 2 дней маневрирования вокруг плацдарма атака была отменена. Танки разделили на мелкие группы и придали пехоте для укрепления статичной обороны. Возможность опрокинуть немцев в реку была утеряна. Эти события полностью соответствовали настроению Франции. 15 мая французский премьер по телефону сообщил Черчиллю, что Франция разгромлена. Она уже проиграла битву, и в страну «хлынули потоком огромные массы немецких танков и бронеавтомобилей». К берегу С этого дня и до эвакуации Дюнкерка, которая началась через 10 дней, германские танки не мог остановить никто. К вечеру 15 мая плацдарм имел ширину 60 миль и становился все глубже и глубже. В полдень 16 мая передовые части Гудериана находились в 55 милях западнее Седана. И затем начали возникать сомнения. Не на корпусном уровне, а скорее у генерала фон Рунштедта и самого Адольфа Гитлера, который видел только увеличивающуюся опасность с юга. Оба ожидали мощнейшей французской контратаки. Это было совершенной фантастикой, и те, кто находился на передней линии отлично это понимали. Однако Гудериан в своих мемуарах признается, что и он сделал серьезную ошибку. XIX и XLI танковые корпуса заключили негласное соглашение, что будут двигаться без остановок, игнорируя приказы сверху. Сделать это было крайне легко, сославшись на помехи в радиосвязи в тот самый момент, когда приходил нежеланный приказ. Они так и делали. Но утром 17 мая Гудериан приказ лично доложить обстановку фон Клейсту. Он получил страшный разнос от своего командира за игнорирование личных приказов Гитлера. Реакция Гудериана была совершенно типичной для «Гейнца-Горячая голова». Он тут же попросил освободить его от командования. Фон Клейст согласился, так как отношения между ними были довольно напряженные, и приказал сдать корпус старшему из командиров дивизий. Сделав это, Гудериан радировал фон Рунштедту, который пришел в ярость и приказал Гудериану оставаться на своем посту, пока на место не прибудет генерал-полковник Лист, чтобы лично разобраться в происходящем. Как пишет Ричард Бретт-Смит в своей книге «Генералы Гитлера»: «Это было самое правильное решение. Выслушав все аргументы, Лист отдал приказ Гудериану, против которого Гитлер не смог бы возражать, но который Гудериан мог истолковать по-своему. Приказ гласил: «Проводить разведку боем. Штаб корпуса при всех обстоятельствах должен оставаться здесь, чтобы с ним можно было легко связаться». Честь была спасена, и Гудериан остался на месте! 11 мая, после нескольких лет мучительного ожидания, получил свой шанс еще один великий танковый командир. Это был Шарль де Голль. И, если честно признаться, его шанс был сомнительным. 11 мая генерал Жорж вызвал его и приказал принять командование ядром 4 танковой дивизии. Жорж напутствовал его словами: «Вперед, де Голль! Вы долго развивали идеи, которые противник применил на практике. Вот ваш случай действовать!» Де Голль решил попытаться перерезать линии снабжения Гудериана, чтобы изолировать его вырвавшиеся вперед танки. Он приготовился атаковать городок Монкорне, важный дорожный узел в 20 милях на северо-восток от расположения 4 танковой дивизии. Несмотря на то, что его дивизия была недоукомплектована и не обучена, де Голль бросился в атаку, уничтожая по пути германские бронеавтомобили и грузовики. Он подошел к городу и бросился на штурм. Французский удар был остановлен в самый последний момент, когда из-за нехватки топлива и боеприпасов, они были вынуждены отойти. Это был не более чем красивый жест, однако он немного спас честь Франции. Позднее де Голль приукрасил эту историю, рассказывая о достижениях «импровизированной танковой дивизии», которая «проделала с немцами то же, что они сделали с союзниками». Это была прекрасная застольная история, хотя и не слишком правдивая. Однако эти словесные красоты ни в коем случае не принижают личных усилий де Голля и действий его отважных танкистов. Он попытался через несколько дней нанести новый удар, но эта попытка была сорвана Люфтваффе. На сей раз настал черед английских танков сказать свое слово. Контрудар под Аррасом Гудериан рвался вперед, и 20 мая его войска совершили самый большой дневной марш от Канал дю Норд до берега моря под Аббевилем, или 56 миль за один день. Франция была разрезана надвое, и армии союзников на севере были отрезаны от баз снабжения, находящихся на юге. Севернее этого вклинения наступали другие танковые дивизии. Дивизия Роммеля прорвалась на 30 миль вглубь вражеской территории, но образовала рукав всего 2 мили шириной. Она захватила много пленных, уничтожила большое количество танков и орудий, потеряв убитыми и ранеными менее 100 человек. Однако время неограниченного везения закончилось. 21 мая под Аррасом немцы получили первый серьезный удар. Его нанесло смешанное соединение британских танков и пехоты. Это соединение состояло из 151 пехотной бригады (6, 8 и 9 батальоны Дурхэмского полка легкой пехоты) и 1 армейской танковой бригадой (4 и 7 батальоны Королевского танкового полка), плюс артиллерия, противотанковые орудия, пулеметы. Техника была изношенной. Например танки за последние 5 дней прошли 120 миль своим ходом, и четверть машин была потеряна из-за поломок. Однако эти танки были «Матильда I» и II, самые тяжелые, надежно бронированные и хорошо вооруженные танки БЭК. Однако танк «Матильда I» был вооружен всего лишь пулеметом, зато танки «Матильда II» (позднее прозванная «Королевой пустыни») имели превосходную 2-фн скорострельную противотанковую пушку, которая пробивала броню большинства немецких танков того периода. Атака не была ни спланирована, ни скоординирована. Силы атакующих были разделены на 2 колонны, кажадая состояла из 1 танкового и 1 пехотного батальонов плюс силы поддержки. Колонны наступали на расстоянии 3 миль одна от другой. Их задачей была контратака от Арраса на юг, чтобы отрезать войска Роммеля. Однако, пехота никогда раньше не действовала вместе с танками, не было радиосвязи между танкистами и пехотой. Вдобавок, соединение покинуло район сосредоточения в такой спешке, что командиры танков так и не получили приказов. Тем не менее, началась операция с громкого успеха. Это был пример того, как танковые командиры низшего звена захватывают инициативу и полностью используют возможности своих бронированных машин. Английская пехота, используя свои противотанковые средства, стояла насмерть. 25 танковый полк Роммеля потерял около 30 танков, больше, чем во всех остальных боях кампании. В результате высшие штабы составили совершенно неправильное мнение о силе противника. Известие о контратаке докатилось до Адольфа Гитлера. По мнению многих историков именно по этой причине фюрер отдал приказ войскам остановиться перед Дюнкерком. Фон Рунштедт позднее писал: «Критический момент наступил, когда мои войска подошли к Ла Маншу. Он был вызван контрударом англичан на юг от Арраса 21 мая. На какое-то время мы испугались, что танковые дивизии будут отрезаны, прежде чем им на помощь подойдет пехота. Ни одна из французских контратак не была такой опасной, как эта». Лиддел-Гарт в соей истории британских танковых войск пишет еще более красочно: «Можно задать вопрос, могли ли 2 батальона еще хоть когда-либо оказать такое потрясающее влияние на ход истории, как сделали 4 и 7 танковые батальоны под Аррасом. Их действия спасли британскую армию, которая не была отрезана от порта эвакуации. Это ясно показывает, что имей мы 2 полностью укомплектованные танковые дивизии, то битву за Францию можно было бы спасти». «Пародия на танковую дивизию» Как мы уже говорили, единственной английской танковой дивизией, сражавшейся во Франции, была 1 бронетанковая. Она прибыла на материк 17 мая, хотя не была полностью укомплектована. Ее артиллерийский и моторизованный батальоны предполагалось направить в Норвегию, но вместо этого им приказали удерживать Кале, где к ним присоединился один из танковых полков дивизии (3 Королевский танковый полк). Дивизия как раз меняла легкие танки на крейсерские, когда получила приказ отправляться во Францию. Почти половина ее танков (134 из 284) по-прежнему оставались легкими. Экипажи еще не освоили полностью новую технику, которая сама была не в лучшем состоянии. На части танков, например, не были установлены пулеметы. (Они прибыли перед самым отплытием, в заводской упаковке и смезке.) Командир дивизии, генерал-майор Роджер Эванс позднее написал, что это была «пародия на танковую дивизию». Среди всего этого хаоса только бригадный генерал Джон Крокер оставался невозмутимым и пытался воодушевить своих людей, так как все они на своей шкуре испытали, насколько эффективной может быть тактика блицкрига. Генерал-майор сэр Перси Хобарт, который исключительно точно оценивал людей, сказал о Крокере, когда тот служил в 1934 майором в его бригаде: «Это был абсолютно надежный офицер, он ни разу не подвел меня, несмотря на колоссальную нагрузку и совершенно новые проблемы. Его молчаливость не была прикрытием медлительного ума. Он был популярен среди офицеров и рядовых. Его не могли вывести из равновесия груз ответственности или кризис. Он сохранял непоколебимую безмятежность и холодный км при любых обстоятельствах». Крокеру сполна потребовались все эти качества, когда он за 2 дня покрыл с остатками своей бригады 200 миль и добрался до Шербура, откуда они были эвакуированы в Англию. «Хальт-приказ» Гитлера Вскоре после контратаки под Аррасом 24 мая, Гитлер приказал своим танкам остановиться. Это на целых 3 дня задержало форсирование канала Аа, что позволило БЭК сбежать из Дюнкерка. Люфтваффе намеревались прикончить англичан, однако в ходе операции «Динамо» были спасены 366162 человека. Легкие силы английского флота вывезли их в Англию. Треть спасенных была французами и прочими союзниками. Они сразу начали формирование армий в изгнании, таких как армия Свободной Франции под командованием де Голля. Генерал сумел спастись из Парижа в середине июня на самолете вместе с британским представителем генералом сэром Эдвардом Спиэрсом, как раз перед тем, как Петэн запросил немцев о перемирии. Последние бои После Дюнкерка Франции пришлось вести бои на оставшейся территории без поддержки союзника, отлично зная, что деморализованная и разваливающаяся французская армия не в состоянии остановить победоносные немецкие танки. Немцы продолжали использовать тактику блицкрига. Париж капитулировал 14 июня, а через неделю Гитлер встретился с французской делегацией в Компьене для подписания капитуляции. Французские танки, разбросанные по отдельным гарнизонам, отважно дрались. Это лишний раз показало, что дела могли повернуться иначе, имей Франция хоть одного танкового командира, кроме де Голля, и будь ее бронетанковые силы правильно организованы. Но это зависело не от танкистов. Рыцари Панцерваффе находились в зените славы. Волна блицкрига катилась по всему миру. Однако, вместо того, чтобы форсировать Ла Манш, немцы взяли паузу для празднования победы, а после этого попытались сокрушить Британию силами одних Люфтваффе. Танковые сражения переместились в другой район — на просторы пустынь Северной Африки. Танковые командиры Хотя некоторые танковые командиры и не блистали так ярко, как Роммель и Гудериан, они тоже проявили в боях отвагу и умение. Это были: XXXIX танковый корпус Генерал Рудольф Шмидт. Его корпус возглавлял прорыв в Голландии на встречу с парашютистами. Он сыграл важную роль в разгроме Нидерландов. Шмидт пытался помешать бомбардировке Роттердама, но опоздал. В июле 1943, накануне Курской битвы в Росии он был снят. XVI танковый корпус Генерал Эрих Гёппнер. Многие историки считают Гёппнера по крайней мере равным Гудериану. Кавалерист старой школы, он был, по словам Бретт-Смита, «настоящим бойцом, энергичным и талантливым». Он тоже был смещен, когда командовал 4 Танковой Армией в России, и стал одной из главных фигур в заговоре 20 июля, когда была совершена попытка убийства Гитлера. Гёппнер был арестован и позднее повешен. XV танковый корпус Генерал Герман Гот. «Скорее настойчивый, чем энергичный, хладнокровный, хороший стратег и тактик, невозмутимый, пользующийся любовью подчиненных». Солдаты называли Гота «Папой». При вторжении в Россию он командовал 3 Танковой Группой, но тоже впал в немилость у Гитлера. Его обвинили в неудачах германских танковых войск в конце 1943. Гот был отправлен в отставку, где и пробыл до конца войны. XLI танковый корпус Генерал Георг-Ханс Рейнхардт. Как и Гёппнер, он остался недооцененным, хотя много сделал для развития Панцерваффе. С конца 1941 и до 1945 он командовал 3 Танковой Армией, когда был смещен за просьбу вывести войска из Восточной Пруссии, чтобы они не попали там в окружение. XIX танковый корпус Генерал Гейнц Гудериан. Даже «Стремительный Гейнц» тоже попал в немилость у Гитлера, который обвинил его в провале операции по захвату Москвы. Больше он войсками не командовал, но в 1943 — 44 занимал пост генерального испектора танковых войск, а в 1944 — 45 служил начальником Генерального Штаба. В марте 1945 он снова был снят после очередной стычки с Гитлером. Выше XLI и XIX танковых корпусов находился штаб фон Клейста. Пауль Людвиг Эвальд барон фон Клейст был самым старшим кавалерийским генералом в Германии. Он и Гудериан недолюбливали друг друга, но фон Клейст хорошо поработал в Польше и Франции. В июне 1941 его Танковая Группа возглавляла наступление на Киев, а в сентябре 1942 он был назначен командующим Группой армий А на Кавказе. Бретт-Смит описывает его как «твердого, невозмутимого командира, хотя и не блестящего». Клейст скончался в русском плену в 1954. 5. Танки в пустыне Теперь сцена меняется. Перед нами иссушенная солнцем Западная Пустыня в Северной Африке, где танки еще раз показали себя самым главным оружием в серии тяжелых боев, которые тянулись 3 года. Однако, можно начать отсчет и еще раньше, со времени Мюнхенского кризиса в 1938. Тогда казалось вполне вероятным, что Муссолини пойдет на объявление войны в Европе и вторгнется в Египет. Еще в 1935, когда дуче вторгся в Абиссинию, было создано Мобильное Соединение. Теперь было решено превратить его в более сбалансированное бронетанковое соединение. Для этого из Англии в Египет прилетел офицер, который должен был создать там танковую дивизию. Учитель из Англии Генерал-майор Перси Клегхорн Стэнли Хобарт был известен всему Королевскому Танковому Корпусу как «Хобо», хотя никто так его не называл в глаза. Еще в начале 30-х годов он прославился как лучший эксперт-танкист на полигонах возле Солсбери. В 1937 он был назначен начальником отдела военной подготовки в военном министерстве. Это назначение он принял без малейшего восторга, так как в британской армии существовало твердое предубеждение против механизации и танков. Год в министерстве был для Хобарта нелегким. Однако, прибыв в Египет, он встретил еще большую враждебность. Главнокомандующий британскими войсками в Египте, генерал-лейтенант сэр Роберт Гордон-Финлейсон, встретил его словами: «Я не знаю, зачем вы сюда явились, и вы мне совершенно не нужны!» «Хобо» уже имел множество врагов в армии, в основном потому, что он не терпел дураков и не любил муштру и показуху. Кроме того, он был горячим сторонником танков и танковой войны. Однако «Хобо» не позволил, чтобы враждебность Гордон-Финлейсона помешала ему. Он немедленно приступил к преобразованию Мобильной Дивизии в мощную ударную силу. Сначала она состояла из Каирской кавалерийской бригады (позднее названной легкой бронебригадой), группы танков и группы поддержки. Ударная сила, танки, были сведены в 1 и 6 Королевские танковые полки. Кавалерийская бригада состояла из 7 и 8 гусарских полков, имевших на вооружении легкие танки, и 11 гусарского, который с 1928 был вооружен бронеавтомобилями Роллс-Ройс. Группа поддержки состояла из 3 полка королевской конной артиллерии и 1 батальона бронеавтомобилей, который потом был реорганизован в моторизованный батальон. Все машины этих подразделений были изношены, так как в последние годы британское правительство экономило решительно на всем. В особенно плохом состоянии находились танки. Тем не менее, несмотря на все трудности, Хобарт решил сосредоточить свои усилия на обучении своей новой дивизии рассредоточению, гибкости и мобильности. Требовалось научить дивизию двигаться на больших скоростях и действовать на широком фронте. Ему пришлось преодолеть множество препятствий, даже прямой саботаж, Но энтузиазм и решительность «Хобо» ни разу не поколебались. К августу 1939 он сколотил соединение, которое приобретет славу, как 7 бронетанковая дивизия, бессмертные "Крысы пустыни". К несчастью, Хобарту не удалось покомандовать этой дивизией в бою. Он был освобожден от командования и отозван в Англию. Снова причиной стали его живой характер и резкость, хотя в данном случае он был совершенно прав. Место Гордон-Финлейсона занял генерал-лейтенант «Джамбо» Уилсон, с которым у «Хобо» давно были дружеские отношения. Однако после одних учений между ними пробежала черная кошка. «Хобо», как и все нормальные танковые командиры, предпочитал находиться на передовой. Найти его в штабе было просто невозможно, хотя по мнению более ортодоксального Уилсона, командир должен находиться именно там. Это отсутствие взаимопонимания привело к стычке, и Уилсон написал Уэйвеллу, сообщив, что больше не уверен в Хобарте, и потребовал назначить нового командира танковой дивизии. «Хобо» отбыл без споров. Генерал О'Коннор, который превосходно работал вместе с Хобартом, позднее говорил, что Мобильная Дивизия — это самое обученное подразделение, которое он когда-либо видел. Место Хобарта занял генерал-майор Майкл О'Мур Криг, однако влияние Хобарта чуствовалось еще долго после его отъезда. Операции Уэйвелла 7 бронетанковая дивизия стала одной из главных составляющих британской армии, расквартированной в Египте перед войной. Эта армия численностью 30000 человек подчинялась главнокомандующему Средневосточного Командования генералу сэру Арчибальду Уэйвеллу. Этим маленьким силам противостояли две итальянские армии (5 и 10), превосходившие англичан в силах почти в 10 раз. Ими командовал маршал Родольфо Грациани, который одновременно являлся генерал-губернатором Ливии и главнокомандующим. Грациани сменил более известного маршала Итало Бальбо, самолет которого был сбит собственными зенитчиками над Тобруком в июле 1940. Грациани уже служил в Ливии с 1930 по 1934 и был хорошо известен. Его не любили практически все за его жестокость. Муссолини приказал ему вторгнуться в Египет. Дуче правильно решил, что потеря Египта и жизненно-важных путей, идущих через Суэцкий канал, подорвет способность Великобритании продолжать войну. Однако Грациани доказал, что его кличка «Ленивый Вояка» совершенно правильна. Он не делал решительно ничего и принял приказ без малейшего энтузиазма, особенно потому, что крупно переоценивал силы англичан. Тем не менее, протянув сколько было возможно, Грациани все-таки двинулся вперед. С 13 по 16 сентября 1940 его войска выдвинулись к Сиди Баррани. Они углубились на 60 миль на территорию Египта, но до ближайших английских позиций в Мерса Матрух еще оставалось 80 миль. Однако, для Грациани и этого было вполне достаточно. Он остановился, создал базу снабжения и начал ремонтировать прибрежную дорогу, которую англичане взорвали. Кроме того, он начал тянуть водопровод от границы Ливии. Грациани намеревался улучшить свои коммуникации и систему доставки снабжения. После этого он предполагал построить систему укрепленных лагерей. Дальнейшее наступление Грациани отложил до более прохладной зимы. Операция «Компас» Однако его не оставили в покое на столь долгое время. Уэйвелл уже понял, что появление в Северной Африке немцев, которые придут на помощь итальянцам, лишь вопрос времени. Кроме того, он получил подкрепления и чувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать наступление против итальянцев. Поэтому он приказал командующими Силами Западной Пустыни генералу сэру Ричарду О'Коннору провести большими силами рейд в Ливию. После первых успешных действий патрулей против итальянских фортов Капуццо и Маддалена, англичане 9 декабря начали операцию «Компас». О'Коннор родился в 1889. Он проявил большую отвагу в годы Первой Мировой войны, и был награжден Орденом за выдающиеся заслуги и пряжкой, Военным Крестом, имел 9 благодарностей в приказе. Он успел послужить на Итальянском фронте, и был награжден в 1918 итальянской серебряной Медалью за отвагу. Его смелость и профессиональные качества солдата немного маскировало мягкое, вежливое поведение. О'Коннор обладал холодным логическим умом и показал себя хорошим солдатом в годы войны и в годы мира. Он командовал Пешаварской бригадой в 1936 — 38 и был военным губернатором Иерусалима в 1938 — 39. Грамотный солдат, он, тем не менее, верил в действенность командования с линии фронта, как Роммель и Гудериан, и часто выдвигал свой штаб далеко вперед. О'Коннор лично проводил разведку за вражескими линиями. Планом О'Коннора предусматривалось выдвижение 4 индийской дивизии при поддержке тяжелых танков «Матильда II» 7 Королевского танкового полка в промежуток между итальянскими укрепленными лагерями Софафи и Нибейва с последующим штурмом лагерей Нибейва и Туммар с тыла. 7 бронетанковая дивизия и гарнизон Мерса Матрух должны были прикрывать этот маневр и помешать атакам итальянцев из Софафи и Бук-Бука. Флот должен был обстрелять Сиди Баррани, а КВВС должны были атаковать итальяснские аэродромы и прижать к земле вражескую авиацию. Обстрел с моря и бомбардировка с воздуха начались ночью 8/9 декабря и были очень эффективны. Британская атака началась 9 декабря в 7.15. Через 3,5 часа «Матильды» прорвались в тыл лагеря Нибейва, уничтожив много вражеских танков. Пехота атаковала с примкнутыми штыками и захватила около 2000 пленных. Итальянцы сражались отважно. Их командир, генерал Пьетро Малетти, был убит, когда лично стрелял из пулемета по наступающим англичанам. Во второй половине дня были атакованы лагеря Туммар Западный и Туммар Восточный. К вечеру оба тоже были захвачены. Тем временем, танки 7 бронетанковой дивизии захватили Азизию и отрезали Сиди Баррани от Бук-Бука. Во время рейда они захватили около 400 человек и 60 автомобилей. Началось выполнение второй части плана О’Коннора. На захват Сиди Баррани была брошена 16 пехотная бригада из состава 4 индийской дивизии. Штурм начался с яростной артиллерийской дуэли и длился весь день. Однако к 17.00 все завершилось, было захвачено большое количество пленных и добычи. Сдались целые 2 дивизии, попавшие в клещи между наступающими английскими частями. О’Коннор решил преследовать откатывающихся итальянцев наиболее быстроходными танками 7 бронетанковой дивизии. Он послал 4 бронетанковую бригаду прямо на запад, обходя укрепления, а 7 бригада последовала за ней по прибрежной дороге. Несмотря на плохую погоду и проблемы со снабжением, они продолжали гнать итальянцев и 16 декабря захватили Соллум. Операция «Компас» завершилась полным успехом. О’Коннор показал, что умеет использовать свои танки наилучшим образом даже в самых сложных условиях. 7 бронетанковая дивизия теперь стала известна как «Крысы Пустыни», так как генерал О’Мур Криг выбрал в качестве эмблемы для нее тушканчика. Теперь это было закаленное в боях боеспособное подразделение, имеющее большой опыт сложной пустынной войны. К Беда Фомм После такой быстрой и легкой победы и Уэйвелл, и О’Коннор были полны решимости продолжать наступление и загнать итальянцев обратно в Киренаику. Это было сделано исключительно успешно, и сильные прибрежные крепости Бардия и Тобрук были захвачены 6 австралийской дивизией при поддержке тяжелых танков «Матильда». Австралийцы сменили 4 индийскую дивизию. Таким образом, у 22 января британские войска оказались в 20 милях от Дерны. Только в одном Тобруке были захвачены 25000 пленных, 208 орудий и 87 танков. Теперь стало совершенно ясно, что итальянцы намерены очистить Киренаику. Поэтому О’Коннор принял смелый план, предполагавший создание бронированной пробки на путях отхода противника значительно южнее Бенгази в районе Беда Фомм — Сиди Салех. Чтобы создать этот заслон, 7 бронетанковая дивизия получила приказ послать летучую колонну через пустыню, в то время как остальные британские силы продолжали наступление по прибрежной дороге. Летучий отряд под руководством командира 11 гусарского двинулся в путь. Несмотря на тяжелую дорогу и несколько воздушных налетов противника он сумел достичь берега утром 5 февраля в Сиди Салех и отрезать итальянцам путь отступления. Этот отряд состоял из одного эскадрона 11 гусарского, одного эскадрона Собственного Короля гвардейского драгунского, 2 батальона Стрелковой Бригады, 9 орудий Бофорс. Всего в отряде насчитывалось менее 2000 человек без танков и артиллерии. За ними следовала 4 бронетанковая бригада, головные подразделения 7 гусарского и 2 Королевского танкового. Они вышли к Беда Фомм во второй половине дня. На ходу остались всего 20 крейсерских и 36 легких танков. 2 заслона полностью парализовали итальянцев, которые никак не ожидали найти противника так далеко у себя в тылу. Вместо того, чтобы попытаться обойти крошечные британские отряды, они предприняли серию не скоординированных фронтальных атак. Все они были отбиты с тяжелыми потерями для итальянцев. Это была замечательная битва. Она закончилась рано утром 9 февраля, когда итальянцы капитулировали. Маленькое британское соединение захватило 20000 пленных, в том числе 6 генералов, 216 орудий, 112 танков, 1500 грузовиков и колоссальное количество стрелкового оружия, оборудования и припасов. Сюда следует добивать и убитых врагов. Все эти достижения стоили 7 бронетанковой дивизии 9 убитых и 15 раненых. Поэтому ничуть не удивительно, что Иден пустил в оборот новый вариант фразы Черчилля о Битве за Британию. «Никогда так много не было сдано столь многими столь немногим!» Маленькие, хорошо обученные британские силы под блестящим руководством были идеально приспособлены для такого рода операций, а вся эта кампания стоит среди самых крупных военных успехов всей Второй Мировой войны. Благодаря необычному, но очень эффективному руководству О’Коннора, 1 танковая и 1 пехотная дивизиию плюс батальон танков «Матильда» уничтожили целую армию из 10 дивизий. Общие потери англичан в ходе всей кампании составили менее 2000 человек, в то время, как они захватили более 130000 пленных! О’Коннор и Крысы Пустыни овладели искусством войны в пустыне, но вскоре они встретились с новым противником. Лиса пустыни С капитуляцией итальянской 10 Армии вся Киренаика оказалась в руках англичан… Дорога на Триполи была открыта. Однако уже через 2 месяца противник снова оказался у границ Египта, и отважный генерал О'Коннор попал в капкан. Что же вызвало такую резкую перемену обстановки? Главной причиной было прибытие одного-единственного человека, Эрвина Роммеля, только получившего звание генерал-лейтенанта. Бывший командир 7 танковой дивизии был назначен командующим нового соединения, которое с 19 февраля 1941 называлось Германский Африканский Корпус (Deutsches Afrika Korps — DAK). Роммель, которого вскоре по обе стороны фронта стали звать «Лиса Пустыни», чувствовал себя в пустыне, как дома. Великолепный тактик, в чем мы уже убедились, он стремился командовать войсками прямо с линии фронта, отдавая приказы по радио или лично. Его личное влияние на ход боя было очень велико. Роммель был рыцарем и человеком чести. Это засвидетельствовал даже Уинстон Черчилль, выступая в палате общин в январе 1942: «Нам противостоит очень отважный и умелый противник. Несмотря на разделяющий нас огонь войны, я могу сказать, что это великий генерал». Такого же мнения о Роммеле был и Окинлек, который в начале июля 1941 сменил Уэйвелла на посту британского главнокомандующего силами Среднего Востока. Он оказался достаточно глуп, чтобы отдать следующий приказ: ВСЕМ КОМАНДИРАМ И НАЧАЛЬНИКАМ ШТАБОВ ОТ: Главнокомандующего Существует реальная опасность, что наш друг Роммель станет для наших солдат колдуном или пугалом. О нем и так уже говорят слишком много. Он ни в коем случае не сверхчеловек, хотя он очень энергичен и обладает способностями. Даже если бы он был сверхчеловеком, было бы крайне нежелательно, чтобы наши солдаты уверовали в его сверхъестественную мощь. Я хочу, чтобы вы всеми возможными способами развеяли представление, что Роммель является чем-то большим, чем обычный германский генерал. Для этого представляется важным не называть имя Роммеля, когда мы говорим о противнике в Ливии. Мы должны упоминать «немцев», или «страны Оси» или «противника», но ни в коем случае не заострять внимание на Роммеле. Пожалуйста, примите меры к немедленному исполнению данного приказа и доведите до сведения всех командиров, что с психологической точки зрения это дело высочайшей важности. (Подписано) К.Дж. Окинлек Генерал Разумеется, такой приказ лишь повысил репутацию Роммеля, а не принизил ее. Совершенно очевидно, что англичане ценили Роммеля выше, чем высшее командование германской армии. Генерал Вальтер фон Браухич, начальник ОКН, не переносил отвращения Роммеля к высшим инстанциям. Франц Гальдер, начальник штаба армии, вообще не переносил Роммеля и называл его выскочкой. Роммель был готов игнорировать любой приказ, если не был с ним согласен. Он ставил на хорошее отношение Гитлера к нему. Однако даже Гитлер не стал менять несколько странного положения, при котором Роммель был только вторым человеком в DAK. Сначала, после разгрома Грациани, фон Браухич послал в Африку генерала барона фон Функа. Он должен был провести детальную разведку и командовать теми германскими войсками, которые будут посланы на помощь итальянцам. Однако по возвращению фон Функу пришлось лично докладывать Гитлеру, который узнал в нем офицера штаба опозоренного генерала фон Фрича. И фон Функа быстро заменили любимчиком Гитлера. Роммель провел в Триполи несколько военных парадов, по мере того, как выгружались его части. Он даже заставил танки 5 легкого танкового полка несколько раз объехать вокруг города, чтобы скрыть от англичан подлинную численность DAK. Роммель также первым использовал фальшивые танки из дерева и фанеры, чтобы ввести в заблуждение вражескую авиаразведку. Прежде всего, Роммель хотел использовать войска Африканского Корпуса для прикрытия остатков разгромленной итальянской армии. Он также хотел блокировать дальнейшее продвижение англичан в Триполитанию. Хотя сразу после прибытия в Африку, DAK состоял всего из 2 дивизий — 5 легкой (которая 1 октября 1941 была переименована в 21 танковую) и 15 танковой, — Роммель не собирался ждать даже того дня, когда его крошечное войско соберется полностью. Он твердо верил в старую истину, что нападение — это лучшая оборона. Он начал наступление 31 марта, всего через 6 недель после прибытия первых подразделений, хотя подразделения 15 танковой дивизии только начали выгружаться. Однако следует заметить, что в его распоряжении была итальянская танковая дивизия «Ариете» (сократившаяся вдвое) и 4 итальянские пехотные дивизии. Немцы не имели опыта действий в пустыне, и их танки не были оснащены подходящими воздушными и топливными фильтрами. Тем не менее, Роммель был полон решимости не выполнять прямой приказ ОКН не начинать наступление. Он решил использовать внезапность, чтобы сорвать банк. Удача была на его стороне. Уэйвелл был вынужден отвести войска из Киренаики и послать их на помощь Греции, хотя немцы пока об этом не подозревали. Британский фронт удерживали 2 ослабленные дивизии. На передовой находилась только что прибывшая 2 бронетанковая дивизия под командованием генерал-майора М.Д. Гэмбир-Парри. У нее была масса проблем со своими крейсерскими танками. Дивизия состояла из 1 танковой бригады и половину группы поддержки. Ее разведывательный полк только что пересел с лошадей на бронеавтомобили, и никто не имел боевого опыта и опыта действий в пустыне. В результате, когда 31 марта Роммель атаковал Мерса Брегу, 5 легкая дивизия прошла сквозь линии противника, как нож сквозь масло. Началось поспешное отступление. Генерал Иоханнес Штрайх, командир 5 легкой дивизии, был согласен с планами своего командира продолжать наступление, чтобы там не говорил Берлин. Поэтому он 2 апреля захватил Аджедабию. Африканский Корпус наступал так стремительно, что у него скоро кончилось горючее. Роммель посла часть 5 легкой дивизии обратно в Эль Агейлу, на 40 миль в тыл, за новыми припасами. Штаб DAK определил, что пополнение запасов топлива займет 4 дня. Однако Роммель в характерном для себя стиле приказал завершить эту процедуру за 24 часа! Ночью 4/5 апреля наступление возобновилось. Роммель разделил свои силы на 4 колонны, послав их вдоль берега в приказом наступать во что бы то ни стало. Он даже убедил прибывшего с инспекцией генерала Кирхгейма принять командование одной из них. Позднее, 14 мая 1941, Кирхгейм был награжден Рыцарским Крестом Железного Креста. Немецкие танки сеяли хаос и панику в тылах противника, как это было и во Франции. Их поддерживали Люфтваффе. С середины февраля в Триполи начали прибывать части Х авиакорпуса, поэтому танкисты могли вызвать около 50 пикировщиков «Штука» и 20 Ме-110. Кроме того, английские позиции подвергались ударам дальних бомбардировщиков Ju-88 и Не-111 из Сицилии. Например, застигнутые врасплох возле Мечили 3 бронетанковая и индийская моторизованная бригады были практически уничтожены. Пустыня казалось полной германских колонн, обстреливающих все, что попадалось на глаза, или стоящих в ожидании топлива. Поэтому немцы продолжали наступление, а их энергичный командир казался просто вездесущим. Он даже улучил время написать жене: Меня атакуют после моих оглушительных успехов 31 марта. Среди господ в Триполи и Риме замешательство, возможно, в Берлине тоже… Мы уже достигли первого намеченного рубежа, где мы планировали находиться в конце мая. Британцы удирают наперегонки. Наши потери малы. Добычу нельзя сосчитать. Ты понимаешь, что я не могу спать от счастья? Но что Роммель не написал своей жене, так это то, что гнал вперед свою маленькую армию только силой личного обаяния. Он находился на переднем краю, понукая своих людей двигаться все быстрее и быстрее. Рассказывают историю, как командир разведывательной колонны остановился без видимой причины. Внезапно из пролетающего над головами легкого самолета раздался крик: «Почему вы остановились? Если вы не двинетесь вперед, я спущусь вниз. Роммель». Дэвид Ирвинг цитирует воспоминания адъютанта Роммеля, лейтенанта Германа Алдингера об одном таком полете с Лисой пустыни. «Шторх» поднялся, чтобы можно было осмотреть диспозицию фронтовых частей. Пилот получил приказ: «Лети пониже!» Но вскоре он спустился ниже, чем итальянцы разрешали летать, и они открыли огонь. Пули начали попадать в крылья… Пилот сумел увернуться от огня, и вскоре Роммель увидел британскую колонну, возможно готовящуюся к контратаке. Он решил предупредить свои передовые части. Они сумели сесть, но при этом «Шторх» потерял половину шасси. Немецкие солдаты имели при себе 88 мм зенитки, однако они находились в походном положении. Генерал спросил: «Какой транспорт у вас есть?» «Грузовик». «Давайте убираться отсюда к дьяволу. Англичане будут здесь через 5 минут, они не должны найти нас. Мы прорвемся через пустыню. Я знаю дорогу». Роммель благополучно добрался до своего штаба и руководил боем, как будто ничего не случилось. Роммель очень походил на «солдатского генерала», но было бы неверно думать, что он не был высокомерным и таким же трудным в общении, как его британский противник Монтгомери. Во многих отношениях они были похожи, хотя Роммель и не держал фотографии своего противника в машине, как это делал Монтгомери. Он также не упоминал в дневниках по имени своих многочисленных противников. Тобрук был окружен и отрезан 11 апреля. Немцы и итальянцы продолжали гнать остатки разгромленных британских войск к Бардии. Роммель заявил, что намерен захватить Каир, однако он постепенно начал выдыхаться. В это же время англичане сумели по крайней мере восстановить контроль над ситуацией. Группа Поддержки 7 бронетанковой дивизии несколько дней удерживала фронт, пока 6 пехотная и 7 австралийская дивизии готовили прочные оборонительные позиции чуть западнее Мерса Матрух. К 11 апреля англичане оказались за колючей проволокой на египетской границе, исключая маленькое, но упорное соединение из двух австралийских бригад и остатков 3 бронетанковой бригады, загнанное в крепость Тобрук и готовое оборонять ее. Если не считать их упорного сопротивления, битва кончилась для англичан настоящим разгромом. Роммель за 12 дней отбил у англичан то, что Уэйвелл захватил за 50 дней у итальянцев. И чтобы еще больше ухудшить положение, англичане потеряли своего лучшего полевого командира сэра Ричарда О’Коннора, генерал-лейтенанта Нима и генерал-майора Гэмбир-Парри, которые были захвачены наступавшими немцами. Следующие 3 года они провели в Италии в лагере военнопленных, пока Италия не капитулировала. В результате, О’Коннор так и не сумел посостязаться в изобретательности в бою со столь грозным противником, как Роммель. Его не следует винить за фиаско в Киренаике, так как войсками командовал Ним. О’Коннор занимал непонятный пост «советника» (глупая выдумка Уэйвелла). Однако он сполна заплатил за желание провести разведку, не взяв достаточное сопровождение. Ним и О’Коннор выехали из Мартубы в штаб XIII корпуса в Тмими. Однако в темноте шофер пропустил развилку, и вместо Тмими поехал по дороге на Дерну. Два генерала спали на заднем сиденье автомобиля во время этого вояжа и не подозревали об опасности. О том, что случилось дальше, рассказывает Вольфганг Эверт, который командовал ротой бронеавтомобилей в 5 легкой дивизии. После напряженных дней генералы дремали, когда мотоциклетный патруль перехватил штабной автомобиль и заставил его остановиться. Британский шофер выстрелил первым и убил одного из наших солдат. Второй солдат патруля дал очередь из своего автоматического карабина. Английский шофер упал, а генералы подняли руки. На следующее утро в зоне для пленных генерал О’Коннор узнал главного виновника своего пленения, фельдфебеля Борхардта. Он отдал ему свой дорогой фотоаппарат со словами: «Смелый солдат». Но этот подарок не принес удачи фельдфебелю, через 2 недели он погиб в Тобруке. «Брейвити» и «Бэттлэкс» Австралийские войска упорно обороняли Тобрук, отбивая все атаки. Поэтому, в конце концов, Берлин запретил Роммелю предпринимать новые атаки. Заместитель Гальдера генерал-лейтенант Паулюс был отправлен в Африку, чтобы все выяснить на месте и передать Роммелю приказ в первую очередь удерживать Киренаику, не смотря на то, захватит он Тобрук, или нет. ОКН правильно предположило, что вскоре англичане нанесут удар. Черчилль настаивал, чтобы Уэйвелл начинал наступление с целью отбить Киренаику и деблокировать Тобрук. Это вмешательство привело к плохо продуманным операциям «Брейвити» и «Бэттлэкс», которые превратились в самые кровопролитные танковые сражения войны в пустыне. Единственным результатом стало то, что немцы получили свой собственный маленький «Тобрук», когда проход Хальфайя отчаянно оборонял маленький гарнизон под командованием капитана Вильгельма Баха, который за свою смелость получил Рыцарский Крест. 15 июня он в одиночку уничтожил 11 «Матильд». Бах сражался до 17 января 1942, когда полное истощение боеприпасов заставило его капитулировать. Но к этому времени части Африканского Корпуса давно успели отойти. Еще до начала операции «Бэттлэкс» 8 Армия потеряла танкового командира, которого многие сведущие историки считают лучшим в британской армии. Генерал-лейтенант Вивьен Поуп погиб в авиакатастрофе в октябре 1941. Он летел, чтобы принять командование XXX корпусом, но его самолет разбился в пустыне. Это было главное танковое соединение формируемой 8 Армии. Вместе с XIII корпусом он должен был стать главной ударной силой англичан в операции «Бэттлэкс». Однорукий Поуп (Он потерял руку в марте 1918 во Франции, когда служил в Северо-Стаффордширском полку.) даже не получил шанса применить на практике свои разработки по теории танковой войны. Он так и не узнал, каков его истинный потенциал. Из всех членов штаба спасся только Билл Лиардет, который остался на земле, когда остальные отправились в роковой полет. Лиардет записывал размышления Поупа об использовании танков, и позднее эти заметки были использованы Рональдом Левином в его биографии Поупа «Человек брони». «Поуп несколько раз говорил мне, что наша самая большая ошибка во Франции и в пустыне крылась в том, что мы разбрасывались нашими танками по мелочам. Он утверждал: «Одной вещи я точно не сделаю. Я буду держать танки и использовать их в бою только сосредоточенно, чтобы ни случилось». Насколько иначе могла обернуться война в пустыне, если бы это было сделано! «Крусейдер» Одним из результатов провала «Брейвити» и «Бэттлэкса» была замена Уэйвелла генералом сэром Клодом Окинлеком. Британские и имперские войска в пустыне были сведены воедино в 8 Армию под командованием генерал-лейтенанта сэра Алана Каннингхэма. Почти немедленно Окинлек обнаружил, что Черчилль давит и на него с прежней энергией, требуя нового наступления. Целью операции «Крусейдер» было освобождение Тобрука от блокады и одновременно уничтожение основной массы вражеских танков. Это заставило бы Роммеля отступить. Завязалось танковое сражение возле Сиди Резеха, в котором обе стороны дошли до полного истощения сил. Вот что увидели пилоты КВВС, которые пролетали над полем боя: С обеих сторон полыхали выстрелы орудий, и сухопутные крейсера обоих противников бросались друг на друга. Было абсолютно невозможно определить, кто есть кто. Большинство танков двигалось, но часть была неподвижна, они больше не стреляли. Несколько сотен машин обеих сторон кружились в жутком вальсе. Перед нами словно разыгрывалась сцена из доисторических времен, где сцепились в смертельной схватке огромные огнедышащие чудовища. Они медленно ползли вперед, силой прокладывая себе путь, и каждый стремился уничтожить соперника. Это был настоящий ад, снаряд против снаряда, сталь против стали. Потери обоих противников были очень велики. Хотя немцы могут говорить, что выиграли битву и Сиди Резеха, в результате операции «Крусейдер» англичане захватили часть территории врага. Кроме того, линии снабжения Роммеля оказались перенапряженными, и ему не хватало буквально всего. Струна натянулась до предела, еще одно небольшое усилие — и он покатился бы назад. В итоге к концу 1941 Роммель оказался в Эль Агейле, откуда начал наступление 9 месяцев назад. Однако уже через 3 недели после того, как Лис Пустыни отошел в Триполитанию, он начал новое наступление, так как к нему прибыли подкрепления. На этот раз оказались перенапряженными силы англичан. Об этом говорит скорость наступления Африканского Корпуса. Англичане сумели зацепиться только на линии Газала — Бир Хакейм. Следующие 3 месяца обе стороны накапливали силы. Первый удар нанес Роммель, который 21 июня 1942 захватил Тобрук и загнал англичан обратно на позиции под Эль Аламейном, далеко за египетской границей. (Гитлер был так восхищен, что произвел Роммеля в фельдмаршалы.) Но на сей раз Роммель выпустил свою последнюю стрелу. Его коммуникации опять оказались чрезмерно растянуты. Ему снова не хватало всего. Из 400 танков, с которыми он вышел из Газалы, осталось менее 50. Тем не менее, он атаковал. Но теперь его встретила новая команда, состоящая из Александера и Монтгомери. Последний отдал приказ, запрещающий отступление от Эль Аламейна при любых обстоятельствах. Последовавшая битва у Алам Хальфы показала, что счастье отвернулось от Африканского Корпуса. Роммель проиграл бой и был вынужден отойти на несколько миль и окопаться. Англичане не преследовали его. Монтгомери разумно решил накопить побольше сил перед тем, как нести решающий удар. В первый раз за свою карьеру Роммель подал прошение об отпуске по болезни. Он вылетел в Германию на лечение. Германские танки и их командиры Хотя термин «Африканский Корпус» используют в отношении всех немецких сил в Северной Африке, на самом деле там находились и другие соединения. Например, 15 августа 1941 силы Роммеля получили статус Танковой Группы. Роммель был произведен в полные генералы в возрасте всего 49 лет. (50 лет ему исполнилось только 15 ноября.) К этому времени в состав африканского Корпуса вошла третья дивизия — 90 легкая. Кроме того, под командование Роммеля были переданы 6 итальянских дивизий: «Ариете», «Триесте», «Павия», «Болонья», «Брешия», «Савойя». Штаб Танковой Группы располагался в Беда Литториа. Хотя войска Роммеля теоретически подчинялись итальянскому главнокомандующему, приказы всегда отдавал немец. По мере хода войны формировались и другие штабы, хотя ядром германских сил всегда оставался Африканский Корпус. Силы немцев в Африке росли, и прибывали новые генералы, поступавшие под командование Роммеля. Хотя все они получали инструкции от командующего, нет сомнений, что эти люди тоже влияли на результаты последующих боев. Например, 15 августа 1941 командующим Африканским Корпусом стал генерал-лейтенант Людвиг Крювель. Он занимал этот пост до 8 марта 1942. Во время второго наступления Роммеля «Шторх» Крювеля был сбит 29 мая 1942, и генерал попал в плен. Смелый и способный командир, он был награжден Дубовыми Листьями к своему Рыцарскому Кресту 1 сентября 1941, когда командовал 11 танковой дивизией в России. Именно он, а не Роммель был главным творцом первых успехов немцев во время операции «Крусейдер». Крювель сумел незаметно выдвинуть танки глубоко в тыл Каннингхэма, в затем соединиться с танковыми дивизиями «Ариете» и «Триесте». Другим прекрасным командиром был генерал-лейтенант Вальтер К. Неринг, который 9 марта 1942 занял место Крювеля. Он командовал корпусом, пока 31 августа 1942 не был ранен в руку при воздушном налете. В ноябре 1942 Неринг снова вернулся в Африку, чтобы принять командование германскими войсками в Тунисе. Штаб Неринга получил титул XC корпуса. Однако позднее он был превращен в штаб 5 Танковой Армии, который стал высшей инстанцией в Тунисе. Неринг командовал до 9 декабря 1942, когда прибыл генерал-полковник Юрген фон Арним. Неринг, который позднее был награжден Дубовыми Листьями и Мечами к своему рыцарскому кресту, несомненно был смелым и умным солдатом. Список прекрасных танковых командиров Германского Африканского Корпуса будет очень длинным. Немцы быстро научились сражаться в пустыне. Подобно англичанам они довольно легко переносили неблагоприятные условия сурового климата и полностью использовали свои скудные ресурсы. Командиры, в лучших традициях германской армии, воодушевляли солдат личным примером на поле боя. Это наиболее характерно для динамичных, стремительных операций пустынной войны. Густав фон Верст, Вильгельм Риттер фон Тома, Густав Фён, Курт Фрейхерр фон Либенштайн, Гейнц Циглер и Ганс Крамер командовали Африканским Корпусом. Нужно также упомянуть начальника штаба корпуса полковника Фрица Байерлина, который дважды временно возглавлял его. Все они умело использовали инициативу где и когда это требовалось, однако львиной долей своих успехов они были обязаны прекрасной организации, тактике и военной доктрине германской армии и, разумеется, общему руководству Роммеля. Численность танковой дивизии была выбрана идеально, все виды оружия в ней были сбалансированы. Даже пехотные взводы имели достаточно тяжелого оружия, чтобы удержать захваченные танками позиции. Командиры и штабы имели достаточное количество средств связи, чтобы организовать и поддерживать надежное управление войсками. Поэтому немцы успешно выполняли поставленные задачи, тратя минимум сил. В первое время британские танковые дивизии уступали противнику во всех этих аспектах. В основном, Африканский Корпус придерживался рыцарских обычаев ведения войны, и противник отвечал тем же. Десмонд Янг в книге, посвященной Роммелю, приводит один типичный пример. Командир 21 танковой дивизии генерал фон Равенштайн в ноябре 1941 был захвачен в плен и доставлен в Каир. Там он был принят генералом Окинлеком, который заявил: «Мне хорошо известно ваше имя. Вы и ваша дивизия сражались по-рыцарски. Я хочу, чтобы с вами обращались как можно лучше». Со своей стороны Равенштайн был точно такого же мнения. Перед тем, как покинуть Каир, он узнал, что Джок Кэмпбелл, командир 7 бронетанковой дивизии, награжден Крестом Виктории. Равенштайн попросил разрешения написать ему. В письме говорилось: Я прочитал в газете, что именно вы были моим отважным противником в танковой битве под Сиди Резехом 21–22 ноября 1942. Именно моя 21 танковая дивизия дралась в те жаркие дни с 7 бронетанковой, которая взывала у меня величайшее восхищение. Ваша Группа Поддержки из частей Королевской Артиллерии также сделала сражение очень трудным для нас. Я помню, как много болванок летало над аэродромом прямо над головой у меня. Немецкие товарищи от всего сердца поздравляют вас с награждением Крестом Виктории. На время войны мы враги, но я питаю к вам глубочайшее уважение. Равенштайн. Британские командиры Немцы не имели монополии на владение смелыми танковыми командирами. Однако совершенно ясно, что до прибытия Монтгомери, англичанам не хватало старших командиров, которые понимали, как правильно использовать танки. Монти привез с собой двух новых корпусных командиров, сэра Оливера Лиза и сэра Брайана Хоррокса. Процитируем начальника штаба Монтгомери, генерала сэра Фрэнсиса де Гингана: «Они был выбраны Монтгомери, и я уверен, что он никогда об этом не жалел. Оба были великими командира, обладавшими кроме энтузиазма всеми остальными необходимыми качествами. Лиз был более методичным и пунктуальным, Хоррокс был более эффектным и зрелищным. Я всегда сравнивал его с маршалом Неем». Лиз принял XXX корпус у генерала Рамсдена, а Хоррокс возглавил XIII корпус, после того, как погиб Готт. Третьим корпусным командиром стал человек, которого Монтгомери не выбирал. Это был отважный выходец из 12 уланского, генерал-лейтенант сэр Герберт Ламсден. Его корпус должен был стать мобильной колонной, преследующей противника после того, как прорван фронт. Это и произошло под Эль Аламейном. Между ним и Монтгомери не было любви, так как командующий считал, что Ламсден не подходит для этой должности. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он был снят при первом удобном случае. Это было не совсем порядочно. Ламсден получил Орден за выдающиеся заслуги, когда командовал во Франции 12 уланским. Позднее он командовал 28 бронетанковой бригадой и 1 бронетанковой дивизией, прежде чем получил Х корпус. На этом посту он показал себя способным танковым командиром и опытным пустынным воином, хотя ему явно нравилась плотная опека Монтгомери. Позднее в своих мемуарах Монтгомери написал о смещении Ламсдена: «Я уже решил, что, как только Х корпус достигнет Джебеля, я поставлю Хоррокса командовать им и отправлю Ламсдена назад в Англию. Я пришел к выводу, что Ламсдену не по силам командовать корпусом в крупной битве. С другой стороны, он был хорошим учителем и потому был бы гораздо полезнее в Англии». Монти назначил командиром ХХХ корпуса генерала сэра Майлса Демпси. Генерал Ламсден был не единственным командиром 12 уланского, который достиг высших постов. Генерал-майор (позднее генерал-лейтенант сэр) Ричард МакКрири был выбран Александером в качестве начальника штаба. В истории 12 уланского полка говорится: «Он должен был получить свою долю почестей после других боев, однако ему была избрана скромная и незаметная роль, выполняя которую он показал, что отмечен печатью величия». МакКрири позднее стал командующим 8 Армией в Италии. На более низком уровне тоже имелось много способных командиров, например, в 7 бронетанковой дивизии. Однако Они смеялись с поразительной быстротой. После «Хобо» первым был сэр Майкл О’Мур Криг, который командовал во время разгрома итальянской 10 Армии. За ним последовал Готт, который начал свою генеральскую карьеру, командуя этой дивизией. Позднее он получил XIII корпус, а еще позже — 8 Армию. Однако Готт погиб, когда немецкий истребитель сбил самолет, на котором он возвращался с фронта в Каир. Генерал пережил падение, но был убит пулей, когда пытался вытащить других офицеров из-под обломков. Таким образом, Монтгомери, как и Роммель, был лишь вторым на посту, который сделан его самым знаменитым британским солдатом после Веллингтона. Тем временем, дивизию принял самый знаменитый из Крыс Пустыни — кавалер Креста Виктории Джок Кэмпбелл. Именно он предложил создать подвижные диверсионные колонны, которые потом получили его имя. Кэмпбелл погиб, когда его штабной автомобиль перевернулся возле прохода Хальфайя. Он получил свой Крест Виктории за битву под Сиди Резехом 21 ноября 1941, когда командовал, находясь в открытой небронированной штабной машине, на которой был поднят синий флаг. Он сам строил танки и вел их в бой. Вот как описывает это Джейк Уордроп, водитель танка 5 Королевского танкового полка: По всему полю были разбросаны танки и грузовики, некоторые горели. Орудия стреляли, и все вокруг было затянуто густой тучей пыли. На земле валялись горящие сбитые самолеты — ну и зрелище! Никто не представлял, что именно происходит, и мы в растерянности крутились на месте. Как раз в этот момент прибыл Джок Кэмпбелл и взял руководство на себя. Олн примчался на автомобиле, крича: «Следовать за мной!» Мы последовали за ним вокруг аэродрома и увидели их — длинную шеренгу танков Mark III и 50-мм противотанковых орудий. И мы бросились на них. Кэмпбелл считал, что вражеские танки следует уничтожать всегда и везде. На все протесты он отвечал: «Ведь вы солдаты, значит должны умирать!» Один из офицеров признался, что Кэмпбелла они проклинали больше, чем противника. Кэмпбелла заменил сэр Френк Мессерви, который ранее командовал 4 индийской дивизией. Несмотря на всю личную отвагу, он все-таки не был настоящим танкистом. Во время «Галопа к Газале» его штаб был захвачен немцами, однако генерал сумел удрать и пробрался и расположение английских войск. Следующим был однорукий Каллум Рентон, который был ранен в бою под Сид Салехом. Его сменил вероятно один из самых лучших танковых командиров Джон Хардинг (позднее фельдмаршал лорд Хардинг оф Петертон), который ранее служил начальником штаба у генерала О’Коннора. Бесстрашный человек и блестящий танковый командир, он командовал дивизией во время прорыва под Эль Аламейном, но вскоре после этого был ранен. Он обладал огромным физическим и интеллектуальным мужеством, имел сильную волю и настойчивость. Монтгомери называл его «маленьким тигром». Когда он был ранен, его место недолгое время занимал бригадный генерал (позднее генерал-майор) Пип Робертс, который командовал 11 бронетанковой дивизией во время кампании в Нормандии. Последним командиром дивизии в Северной Африке был генерал Бобби Эрскин, который после войны командовал войсками в Восточной Африке во время восстания Мау-Мау. Среди остальных дивизий особых различий нет, хотя некоторые тоже имели прекрасных командиров, вроде Гейтхауза, Бриггса, Биркса, Ричардса и Робертса (который стал командиром дивизии в 37 лет). Однако, в отличии от своего противника, англичане не имели испытанной организации и тактики. Вместо использования танков, как части вооруженных сил, что было основой успешной тактики блицкрига, британские командиры предпочитали использовать свои танки как отдельную «ударную кавалерию». Это приводило к необязательным тяжелым потерям. До прибытия Монтгомери не существовало твердого верховного командования. Приказы служили предметом обсуждения. Американский историк доктор Шервуд Кордье в журнале «Броня» пишет: «отсутствие твердого верховного командования роковым образом сказалось на действиях британских армий. Это объясняется многими причинами. Пехотные и танковые офицеры с неприязнью относились друг к другу, если не с открытой ненавистью. Даже сами танкисты не могли избавиться от привычного запаха лошадей, и перестроившиеся кавалеристы пытались гнать свои танки в бой хлыстом». «Монти» В своей книге «От Пустыни до Балтики» генерал Робертс рассказывает о своей первой встрече с Монтгомери. Робертс тогда командовал 22 танковой бригадой в Алам Хальфе. Ему сообщили, что следует ожидать визита нового командующего 8 Армией. Робертс тогда мучился животом и как раз вернулся из-за ближайшего холмика, когда увидел прибытие большой компании. Он узнал Хоррокса, Эрскина и де Гингана. Однако «маленького человечка с белыми узловатыми коленями в австралийской шляпе и без всяких знаков различия», он принял за нового военного корреспондента. Поэтому Робертс решил, что Монти прибудет позднее и уже собрался было уточнить, когда же появится Великий Человек, как австралийская шляпа спросила: «Вы знаете, кто я такой?» Робертс вежливо ответил: «Да, сэр». Он разумно предположил, что лучше не показывать своего незнания. «И конечно это был Монти!» Монти уже успел понять, что должен зажать армию в кулаке и больше не допускать, чтобы приказы командира служили «темой для дискуссии», как то было до его прибытия. В своих мемуарах он пишет: «Я принял командование прекрасным материалом. Чтобы понять это не потребовалось много времени. 8 Армия состояла из закаленных в боях дивизий. Однако офицеры и солдаты были смущены последними событиями, что привело к потере уверенности. «Отважные, но запутавшиеся», как их назвал позднее премьер-министр». Было бы неправильно видеть в Монтгомери командира, почти не знакомого с танковой войной, на том основании, что он не имел опыта использования танков до прибытия в 8 Армию. Хотя позднее он иногда использовал переоборудованный танк М3 «Грант» в качестве командного пункта, он не изучал танков и до сих пор не командовал танками в бою, как его противник Роммель. Однако битва при Эль Аламейне показала, что он планировал и готовил бой методично и всесторонне. А превосходство в силах, особенно в танках, позволило ему вести бой твердо и решительно. Совершенно ясно, что Монти уважал танкистов, он даже начал носить их черный берет, который просто прилип к нему и быстро стал его отличительной чертой. Как писал в своей биографии Монтгомери лорд Чалфонт: «Фотографии Монтгомери в фуражке, широкополой шляпе и берете показывают, как неуклюжий маленький человечек постепенно превратился в некоего мученика, который вошел в историю». Нужно отметить, что ранее ни один британский генерал не использовал в крупных операциях такого большого количества танков. Кроме того, Монтгомери добился несомненных успехов в сражениях против одного из самых талантливых танковых командиров Второй Мировой войны. К концу кампании в Северной Африке Монтгомери имел «8 Армию превращенную в его подобие. Он выработал центральный пункт своей военной доктрины — эффективная цепь командования и преданная армия». Газели в броне Ни одна из стран Содружества не имела в Северной Африке своих танковых дивизий, однако там служил 6 австралийский кавалерийский полк. Кроме того Южноафриканский Танковый Корпус отправил в 1941 — 42 несколько превосходным полков бронеавтомобилей и разведывательных батальонов, чтобы они сражались в Западной Пустыне и Киренаике. Ранее, в пустынях и высокогорьях Абиссинии, они внесли большой вклад в успех кампании против итальянцев. Сила полков бронеавтомобилей основывалась на южноафриканском броневике «Мармон-Херрингтон», спроектированном капитаном Д.Р. Райдером. Впервые они участвовали в бою в состава 4 южноафриканского полка бронеавтомобилей, приданного 11 гусарскому полку, который возглавлял наступление 7 бронетанковой дивизии на форт Капуццо. Этот полк понес большие потери под Сиди Резехом, но продолжал участвовать в операции до захвата Бенгази в ноябре 1942. В начале следующего года было принято решение распустить Танковый Корпус и передать его личный состав и технику 6 южноафриканской бронетанковой дивизии, которая подзнее сражалась в Италии. Эль Аламейн В пятница 23 октября 1942 началась операция «Лайтфут», вторая и наиболее знаменитая битва под Эль Аламейном. Массированная артиллерийская подготовка, которая предшествовала первым атакам, началась в 21.30. На немецких солдат обрушился огонь, который они назвали «адским», такое большое количество снарядов выпустила 1000 орудий. Сам Монти в это время готовился лечь спать. После завершение тщательного планирования и подготовки операции он больше никак не мог повлиять на ход событий, и потому решил, что может спокойно поспать. В своих мемуарах позднее он напишет, что его вмешательство могло потребоваться позднее. Монтгомери был спокойным и уверенным. Он контролировал ситуацию и находился в нужном месте, тогда как его противник отдыхал в Австрии, когда началась битва. Как только Роммель узнал о начале британского наступления, он помчался на аэродром Винер-Нойштадт и с нетерпением принялся ждать, когда прибудет посланный специально за ним Не-111. Генерал кавалерии Георг Штумме, который остался временным командующим, умер от сердечного приступа 24 октября, вывалившись из машины во время поездки на фронт. Его место занял высокий аскетичный генерал-лейтенант Риттер фон Тома, командующий Германским Африканским Корпусом. Роммель вернулся на следующий день. 25 октября в 23.25 он передал по радио: «Я снова принял командование армией». Битва складывалась для немцев неудачно. Роммель хотел использовать маневр, однако был связан приказом «Победа или смерть», который отдал Адольф Гитлер. «Германский народ, вместе со мной, следит за вашей героической обороной в Египте с непоколебимой верой в ваши личные способности и отвагу германских и итальянских солдат, находящихся под вашим командованием. В вашей теперешней ситуации, у вас не должно быть иных мыслей, кроме как держаться. Вы не должны отступать ни на шаг. Бросьте в бой последнее орудие и последнего солдата, которых вы найдете». Фельдмаршал Кессельринг посетил Роммеля 4 ноября и сказал, что он сам объяснит Гитлеру, как велико численное превосходство противника. В этой ситуации единственным шансом сохранить плацдарм в Африке было ведение боев на отходе. Роммель уже решил пренебречь приказом Гитлера, еще до того, как приехал Кессельринг. «Жизни моих солдат для меня важнее всего», — сказал он своему начальнику штаба Зигфриду Вестфалю. В конце концов Гитлер разрешил отход, но до этого Африканский Корпус понес тяжелые потери. У него остался только 21 исправный танк. Хотя часть танков Монтгомери была использована для прорыва вражеских линий, бронетанковые дивизии сумели показать себя, только когда Африканский Корпус сдал позиции. После этого танки непрерывно преследовали немцев до самого Туниса. Однако Роммель и его солдаты отступали, ожесточенно защищая каждую пядь земли. Они цеплялись за каждую пригодную для обороны позицию, наносили англичанам тяжелые потери. Их отступление так и не превратилось в бегство. Роль Роммеля в ходе этих боев была огромной. Он использовал все способы, чтобы замедлить продвижение англичан и нанести им новые потери. «Теперь преследование стало кошмаром для противника. Ложные минные поля из закопанного в землю металлолома чередовались с настоящими, размещенными с дьявольской хитростью. Они тормозили, убивали, калечили, уничтожали. Брошенные здания были начинены ловушками. Мины взрывались, когда кто-то поворачивал водопроводный кран или поправлял криво висящую картину…» Гитлер обещал восстановить первоначальную численность Африканского Корпуса, но его обещания остались пустым звуком. Кампания в Северной Африке отошла на второй план перед боями в России и личным сражением фюрера с ненавистными русскими. Операция «Торч» Пока танковая армия «Африка» отступала, ведя упорные бои, через Киренаику и Триполитанию, у нее в тылу появилась новая угроза. Союзники высадились на берегах Алжира и Марокко. Три оперативных соединения высадили около 107000 солдат. Общее командование операцией осуществлял генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр. Западное оперативное соединение должно было оккупировать Французское Марокко. Им командовал генерал Джордж С. Паттон. Планом предусматривалось, что все три соединения нанесут удар одновременно — генерал Райдер на востоке высадится в Алжире, генерал Фредендолл в центре оккупирует Оран, а генерал Паттон захватывает Федалу. Паттону предписывалось захватить порт и соседние аэродромы, а также во взаимодействии с центральным соединением установить связь между Касабланкой и Ораном. Вспомогательное соединение должно было высадить десант и в случае необходимости захватить Испанское Марокко. Соединение Паттона вышло из Норфолка, Вирджиния. Оно имело 24000 человек, тогда как потенциальный противник, французы, имели около 100000 человек, не считая испанцев. С самого начала планирования операции Паттон оказался на ножах с контр-адмиралом Хьюиттом, командиром западного оперативного соединения. Адмирал зашел так далеко, что заявил: «Если армия не уберет Паттона, то флот просто уйдет». Хотя их удалось немного примирить, Паттон на последнем брифинге умудрился ляпнуть: «Никогда еще в истории флот не доставлял армию на берег в нужное время и в нужное место. Но, если вы высадите меня в пределах 50 миль от Федалы и в течение недели от D-дня, я атакую и одержу победу!» Как пишет в своей книге «Командир Паттон» генерал Эссаме, его обращение к войскам, выпущенное, когда они находились на борту транспортов и еще только готовились к высадке, является прекрасным образчиком словесности Паттона. Мы находимся в пути, чтобы высадиться на берегу Северо-Западной Африки. Нас нужно поздравить с тем, что мы избраны из всей американской армии, чтобы выполнить великую задачу. Наша цель троякая. Во-первых, захватить плацдарм, во-вторых, захватить город Касабланка, в-третьих, начать наступление против немцев, где бы они не находились, и уничтожить их. Нам может противостоять ограниченное число немцев. Неизвестно, будет ли французская армия мешать высадке. Крайне жаль будет, если возникнет необходимость сражаться с отважным французами, к которым мы питаем сердечную симпатию. Однако, какое бы сопротивление мы не встретили, его следует подавить. Когда настанет великий бой битвы, вспомните, чему вас учили, вспомните, что скорость и энергия атаки являются ключом к успеху. И вы должны победить, так как отступление трусливо и гибельно. Американцы не сдаются. В первые дни и ночи, когда вы окажетесь на берегу, придется работать непрерывно, без сна, без еды. Пинта пота спасет галлон крови. Весь мир смотрит на нас… С нами Бог… Мы наверняка победим. Предсказания Паттона относительно высадки в неправильном месте к несчастью оказались пророческими. Вмешалось совершенно неизвестное прибрежное течение и спутало все навигационные расчеты. На рассвете 8 ноября флот обнаружил, что находится в 6 милях от намеченной точки. Поэтому десантным судам предстоял гораздо более долгий путь. Прибой оказался гораздо более сильным, чем ожидалось, многие десантные суда захлестнуло, и солдаты утонули. Многие высадились в неправильных местах и оказались под плотным орудийным и пулеметным огнем. Еще больше осложнил ситуацию французский линкор «Жан Бар», который открыл огонь по кораблям союзников. 7 французских эсминцев попытались атаковать конвой. Это событие произошло как раз, когда Паттон пытался выбраться на берег. Это привело к тому, что он потерял весь багаж и сильно опоздал с высадкой. Когда генерал все-таки оказался на берегу, то обнаружил, что предстоит переделать массу дел. Штурмовые части высадились, но резервы, которые должны были заниматься разгрузкой десантных барж, и отправкой их на линию фронта, занимались рытьем окопов и пытались укрыться от огня противника. Нет никаких сомнений, что Паттон сумел запустить механизм «пинками в жопу». Он сам метался по пляжу, ругая солдат и матросов. Он лично заставлял их работать. На следующий день ему пришлось повторить все это заново, так как выяснилось, что лишь часть грузов отправлена на фронт. Пока Паттон разбирался на пляжах, его головные части провели первый танковый бой. Американское соединение, имевшее 7 легких танков М3, схватилось с группой французов, которых поддерживали 18 танков Рено Ft-17 эпохи Первой Мировой войны. 37-мм пушки американских танков быстро справились с вражескими танками, а французская пехота сбежала сама. Две другие высадки прошли гораздо легче, и к вечеру 9 ноября оставалось захватить только цели Паттона. К счастью, французы решили капитулировать, прежде чем Паттон успел начать запланированную генеральную атаку. Это предотвратило ненужное кровопролитие. В своих дневниках Паттон отмечает, что 11 ноября с 7.30 до 11.00 его войска вошли в Касабланку, как раз в день его 57-летия. Он оказался «самым долгим в моей жизни». Паттон вскоре обнаружил, что закончилась самая легкая часть операции. Теперь ему предстояло превратиться в дипломата и выработать условия мира, которые удовлетворили бы обе стороны, при этом не затронув честь французов. Примечательно, что он сумел все это сделать. Совещание закончилось в атмосфере облегчения и общей сердечности. Стороны пришли к соглашению, что американцы возьмут только то, что им нужно для продолжения военных действий против Оси. Французы останутся в казармах, но разоружаться не будут. Произойдет обмен военнопленными, и никто не будет наказан за помощь противоположной стороне. Эссаме говорит, что Паттон вел себя, как «добрый и благородный солдат, но политически наивный человек, каким, собственно и был». Возможно, это самая точная характеристика. Другими словами, все «простили и забыли». Звезды и Полосы развевались рядом с Триколором. Эта политика породила много проблем, так как французский командир, генерал Ногес, вел двойную игру. Он притворялся другом союзников, но продолжал поддерживать связь с Виши и немцами. Паттон против Роммеля Для Паттона было большим облегчением покинуть гадючье гнездо интриг и закулисных сделок, так как в феврале 1943 Эйзенхауэр приказал ему принять II корпус в Тунисе у генерала Фредендолла, который потерял управление войсками во время атаки немцев в проходах Кассерин и Гафса. Английская 8 Армия по-прежнему стояла на линии Марет. Первое наступление, операция Fruehlingswind, «Весенний бриз», началось в проходе Фаид 14 февраля в направлении Сиди бу Зид силами 10 и 21 танковых дивизий фон Арнима. Через 2 дня через проход Гафса был нанесен второй удар. Началась операция Morgenluft, «Утренний воздух». Целью Роммеля было вызвать панику среди зеленых американских солдат и нанести им максимальные потери. При некоторой удаче немцы могли перерезать американские коммуникации и уничтожить их основные базы в Боне и Константине. Однако между фон Арнимом, командиром 5 Танковой Армии, и Роммелем отношения были более чем холодные. Они были полной противоположностью — аристократ фон Арним, кадровый офицер, презирал «швабского выскочку». Кроме того, между двумя армиями практически не было взаимодействия. Группа армий «Африка» была создана только 23 февраля. Поэтому немцы так и не сумели добиться своих целей. Тем не менее, на фронте сохранялась отчаянная ситуация. Американские солдаты паниковали, впервые столкнувшись с германской тактикой блицкрига, и Эйзенхауэр без колебаний послал Паттона сделать то, что не мог сделать больше ни один американский генерал, находящийся в Африке — зажать в кулаке американские войска, стабилизировать ситуацию и подготовить контрнаступление с целью отбить Гафсу к 17 марта. Паттон сразу нашел корень зла — недисциплинированной молодых, зеленых солдат. Его прибытие в расположение корпуса напоминало «Схождение Моисея с горы Арарат». Однако вместо 10 Заповедей он принес строгую уставную дисциплину, которую только он и мог установить. Он посетил все части корпуса, «демонстрируя самые большие звезды, какие сумели найти его адъютанты. Его сопровождали разведывательные автомобили и полугрузовики с пулеметами под аккомпанемент воющих сирен. Вооружившись до зубов, он посетил каждый батальон своей дивизии». Таким было видимое лицо Паттона, с которым была знакома общественность. Однако в то же время он довел до изнеможения свой штаб, заставляя офицеров работать круглые сутки, добывая для корпуса все необходимое — танки, машины, технику, обмундирование, пайки. Паттон был уверен, что все требуемое должно иметься именно там, где оно необходимо. Он также настаивал на постоянном проведении учений и подготовке к бою, чтобы все были готовы, когда начнется наступление. Представитель Эйзенхауэра при штабе II корпуса генерал Омар Брэдли потом был назначен заместителем Паттона. (В конце войны они поменяются местами.) Впервые эти два выдающихся солдата действовали вместе. В своей автобиографии фельдмаршал Александер говорит о них: «Оба были отличными солдатами. Паттон был рубакой, готовым идти на любой риск. Брэдли был более осторожен. Паттону следовало бы жить в эпоху Наполеоновских войн, он стал бы прекрасным маршалом под командой императора». Паттон действительно рвался в бой, и его требовалось сдерживать, пока не будет выработан план совместных с англичанами действий. Монтгомери должен был провести генеральный штурм линии Марет, прорвать ее и загнать Роммеля в Тунис. Паттон должен был помочь ему, постаравшись связать как можно больше германских и итальянских войск. Когда началась битва, у Эйзенхауэра сразу начались сложности при попытках остановить Паттона, который пытался лично вести войска в атаку. Типичным примером был бой 7 апреля. Паттон обнаружил, что одна из его смешанных танково/пехотных боевых групп остановилась перед минным полем, и командир не хочет двигаться дальше. Безуспешно отругав его по радио, Паттон помчался вперед и лично повел солдат через мины, пока они не оказались всего в 45 милях от Габеса. Приказав командиру «продолжать наступление или катиться в баню», Паттон крайне неохотно вернулся в штаб. Позднее, после аналогичного инцидента с противопехотными минами, Паттон снял командира с передовой и отправил в тыл. По другую сторону фронта Роммель поступал точно таким же образом. Старший адъютант Роммеля капитан Альфред Берндт писал жене Роммеля: «Следует видеть собственными глазами, как он появляется совершенно неожиданно. Совсем, как в старые дни, среди головных танков и пехоты, в гуще атаки. Он падает в грязь, как простой стрелок, когда противник открывает огонь! Существует ли другой командир, который пользуется таким же уважением!» «Старый ругатель» Как раз, когда Паттон принял командование II корпусом, генерал-майор Эрнест Н. Хармон принял командование 1 танковой дивизией. Генерал Брэдли писал о нем: «Пылкий и богохульный Эрнест Н. Хармон привнес в корпус редкое сочетание верной тактической оценки и отваги, которые вместе рождали великого командира. Он проявлял агрессивность чаще, чем любой другой командир дивизии в Северной Африке. В Европе он стал один из самых выдающихся танковых командиров». Эрни Хармон закончил Уэст Пойнт в 1917. Войны он завершил молодым кавалерийским капитаном, получив боевой опыт во время наступлений под Сан-Миелем и в Аргоннах. В 1924 он принимал участие во всемирных состязаниях военных по пятиборью. Тогда же Хармон решил перейти из кавалерии в танковые войска, испытывавшие постоянную нужду в личном составе. Он угадал большое будущее нового рода войск. По мере их развития, Хармон получал все новые звания, пока в 1942 не был назначен командиром 2 танковой дивизии. Его перевод в 1 танковую в феврале 1943 произошел довольно необычно. Эйзенхауэр послал его разобраться на месте с постоянными жалобами англичан на плохие действия командования II корпуса. Хармон нашел их справедливыми, и в результате Паттон заменил Фредендолла. Хармон отправился обратно во 2 танковую дивизию, тренировавшуюся в Марокко. Однако через месяц он уже снова направлялся в Тунис, чтобы принять командование 1 танковой дивизией. «Старый ругатель», как его называли, обнаружил, что служить под командованием Паттона нелегко, и достаточно быстро сцепился с ним, так как решил ускорить наступление и атаковать немцев более эффективно. Конец в Африке Теперь было только вопросом времени, когда именно войска Оси не выдержат давления с обоих флангов. Связь между двумя фронтами была установлена, и противник был загнан на маленький приморский плацдарм в районе Тунис — Бизерта. 8 и 1 Армии получили подкрепления. В состав 1 Армии вошел IX корпус под командованием генерала Джо Крокера, хотя сначала была отправлена только 6 танковая дивизия. 11 танковая и корпусное командование прибыли в район боев только в середине февраля. Иногда казалось, что командование 11 танковой дивизией получит «Хобо», который формировал и тренировал ее. Но в последний момент военный кабинет лишил его возможности проявить себя и боя и оставил в Англии. Ему пришлось обучать только что сформированную 79 танковую дивизию. Роммель, измотанный физически и морально, полетел, чтобы встретиться с Гитлером и уже не появлялся в Африке до самого конца. Он пытался убедить фюрера спасти его отважных «африканцев», но тот отказался и запретил Роммелю возвращаться. Германия не могла позволить себе своего величайшего национального героя в лагере военнопленных. Гитлер наградил Роммеля Бриллиантами к его Рыцарскому Кресту. Паттона тоже не было на фронте. 16 апреля он сдал свой корпус Брэдли и вернулся в Рабат, чтобы начать планирование вторжения на Сицилию. В этой операции он должен был командовать армией. Только Монти находился на месте до конца. Его Крысы Пустыни были первыми солдатами, вступившими в Тунис. Организованное сопротивление завершилось 12 мая. В плен сдалось около 248000 солдат Оси. Последнее сообщение из штаба Африканского Корпуса гласило: «Боеприпасы кончились. Техника и вооружение уничтожены. В соответствии с полученными приказами, Африканский Корпус кончает с собой, так как больше не может сражаться. Германский Африканский Корпус возродится снова. До новых сафари! Генерал Крамер». В тот же день Александер послал радиограмму Черчиллю: «Сэр, считаю своим долгом сообщить, что Тунисская кампания завершена. Все неприятельское сопротивление закончилось. Мы господствуем на берегах Северной Африки». Но, наверное, будет справедливо позволить сказать последнее слово Монтгомери, который сражался так долго и так тяжело: Одним из самых важных уроков, который я извлек из Африканской кампании, была необходимость сначала решить, чего ты хочешь, а потом делать это. Никогда не следует отвлекаться от цели без причин. Больше других меня поддерживал Александер. Он никогда не надоедал мне, не дергал по пустякам, не советовал, что следует делать. Он давал мне все, о чем я его просил, терпеливо выслушав мои объяснения, почему мне это требуется. Однако он был слишком велик, чтобы требовать объяснений. Он доверял мне. Уроки моего детства подсказывали мне, как находить ресурсы внутри самого себя. Во время кампании в пустыне мне это помогало. Я также был научен вести счет благословениям и делал это. 6. Русский фронт На Гитлера произвела впечатление скорость и эффективность, с которой его танковые дивизии под руководством своих блестящих командиров разгромили Польшу и Францию. Именно это повлияло на его решение атаковать нежеланного союзника — Россию. Конечно, это был только вторичный фактор, так как фюрер давно смотрел на восток в поисках lebensraum (жизненного пространства), в котором немцы нуждались еще с 1928. Даже после подписания в августе 1939 нацистско-советского пакта о ненападении, он все больше и больше убеждался, что однажды Советы нарушат пакт и присоединятся к его врагам. Таким образом, война с Россией была неизбежна, и дальнейшее ее откладывание делало задачу еще более трудной, хотя в исходе такой войны Гитлер не сомневался никогда. Плохие действия русской армии в войне против Финляндии еще больше убедили его, что Красная Армия не может сравниться с Вермахтом, несмотря на резервы живой силы. На бумаге Советы имели подавляющее превосходство по крайней мере в 4 раза. Но в советских вооруженных силах все шло наперекосяк, о чем Гитлер знал. И это еще больше укрепляло его уверенность. Все эти факторы подтолкнули его к роковому решению, которое стоило Германии победы и привело к падению Третьего Рейха. Однако началась война удачно для немцев, которые умело использовали трудности и просчеты русских. Проблемы Советов Самой сложной проблемой Советов были последствия ужасной чистки, которую Сталин устроил в 1937. Они привела к смещению и казни многих офицеров, которые поддерживали «реакционные, декадентские, капиталистические» теории мобильной войны, которые разработал Лиддел-Гарт. Такие способные командиры, как Тухачевский и Калиновский были убиты. Нехватка опытных танковых командиров так и не была восполнена. Процитируем статью, появившуюся несколько лет назад в журнале «Советское военное обозрение»: «Когда немецкие войска атаковали СССР, советским войскам требовались командиры высшего эшелона, понимающие природу современной войны. Многие из офицеров, выдвинутых на высшие командные посты в 1937 — 40 годах, не отвечали требованиям времени. Части из них не хватало знаний, другие не имели боевого опыта». Одним из таких перешагнувших пределы своей компетенции командиров был генерал Дмитрий Павлов, который высмеивал применение танков в Испании. Благодаря его влиянию, механизированные соединения были распущены, а танки были мелкими группами распределены по пехотным дивизиям в качестве сил поддержки на французский манер. Плохие действия Красной Армии в советско-финской войне вызвали шок и заставили руководство Советов срочно изменить свои взгляды. Началось спешное формирование танковых соединений. Однако завершить его до нападения немцев не удалось. Реорганизацию начал новый главный маршал танковых войск Павел Александрович Ротмистров, который вскоре был признан одним из ведущих танковых экспертов СССР. Ротмистров родился в крестьянской семье в 1901 в деревне возле Калинина. Он был призван в Красную Армию и вступил в Коммунистическую партию в 1919, сражался в годы Гражданской войны. В 1931 Ротмистров закончил военную академию им. Фрунзе. Он последовательно командовал бригадой, корпусом и армией, проявил большое мужество и качества командира. Особенно он отличился в Курской битве, командуя 5 Гвардейской Танковой Армией. На совещании в 1939 он выразил свое мнение, что «танки следует использовать массово. Наилучшая ситуация для танкового командира — находиться во главе бригады, корпуса, армии. Сосредоточение 1000 танков — вот мечта любого танкиста!» Таким образом, шла серьезная реорганизация, когда немцы вторглись в СССР. К этому времени было создано слишком мало механизированных корпусов. Когда немцы напали, большая часть Красной Армии — 15 армий — была расположена в приграничных округах. В результате, они подверглись немедленной атаке, были окружены и уничтожены. Директива Гитлера № 21 от 18 декабря 1940, где впервые было упомянуто решение напасть на Россию, содержала слова: «Основная часть русской армии, расположенная в западной России, будет уничтожена в ходе смелых операций, которые будут вести танковые войска, нанося глубокие проникающие удары. Боеспособным русским частям следует помешать отойти вглубь России». Сталин игнорировал все предупреждения о готовящейся германской атаке, включая хорошо обоснованную информацию из многих дипломатических источников. Он абсолютно не представлял, что должно произойти. В начале Великой Отечественной Войны Россия имела на вооружении слишком много типов танков. Политика стандартизации, которая должны была оставить только 3 типа — легкий, средний и тяжелый танки — еще не дала результатов. Много танков первой линии были устаревшими и практически бесполезными, современных танков не хватало. Например, из 2794 танков, построенных в СССР в 1940, только 115 машин были Т-34, самым новым и самым мощным русским средним танком. Кроме того, не были надлежащим образом организованы ремонт и обслуживание, это еще больше осложнялось множеством моделей танков. Но танки были не единственной проблемой. Красной Армии не хватало современных средств связи, не хватало полевой и противотанковой артиллерии. Общий уровень подготовки войск был плохим. Таким образом, хотя в июне 1941 Красная Армия насчитывала 4,5 миллиона человек, более 20000 танков и более 14000 самолетов, большая часть этих сил была так же бесполезна, как холостой патрон. Немецкие разногласия Гудериан впервые услышал кодовое название плана вторжения «Барбаросса» в конце 1940, когда его начальник штаба подполковник Фрейхерр фон Лейберштайн и представитель Генерального Штаба майор Фриц Байерлин вернулись с совещания в ОКХ. В своей автобиографии Гудериан рассказывает, как они развернули перед ним карту России и объяснили, чего хочет Гитлер. Гудериан был поражен. «Я с трудом поверил своим глазам. Неужели то, что я всегда считал совершенно невозможным, становится реальностью?.. Я даже не пытался скрыть свое разочарование и недовольство». Гудериан вспоминает, что все старшие командиры Гитлера предостерегали его от войны на два фронта. Однако штабисты Гудериана были крайне удивлены таким отношением своего командира, так как начальник Генерального Штаба армии генерал Франц Гальдер сумел убедить их, что Советы будут разбиты в ходе кампании, которая займет всего от 8 до 10 недель. Три группы армий должны были атаковать по трем расходящимся направлениям с тремя различными целями. «С профессиональной точки зрения это казалось полной бессмыслицей», — прокомментировал Гудериан. Он изложил свою точку зрения в ОКХ, однако на штабистов это не произвело никакого действия, так велик был непоколебимый оптимизм ОКХ и ОКВ. Гудериан был солдатом и потому принялся за подготовку своих танковых сил к наступлению, ядовито заметив: «До сих пор наши дела шли успешно. Удивительная скорость наших побед на Западе особенно затуманила мозги нашему командованию, и оно просто вычеркнуло слово «невозможно» из своего словаря». Совершенно очевидно, что Гудериан был не единственным полевым командиром, который оказался не согласен с фюрером. Хотя, возможно, он был единственным достаточно смелым, чтобы выразить это несогласие вслух. Остальные предпочли делать это задним числом, хотя, справедливости ради, нужно отметить, что они не находились в таком привилегированном положении, как Гудериан. Эрих фон Манштейн, архитектор «плана Гельб», который так успешно командовал во Франции и Бельгии, не привлекался к разработке «Барбароссы». Как он пишет в своих мемуарах, в феврале 1941 он был назначен командиром LVI танкового корпуса. Это полностью отвечало его мечте, «которую я начал вынашивать еще до начала кампании на западе — командовать механизированным армейским корпусом». Поскольку это был относительно невысокий уровень командования, Манштейн ничего не знал о готовящейся кампании, пока в мае 1941 не получил оперативные приказы. И теперь он был гораздо больше занят действиями войск, чем вопросами большой стратегии. Из его отзывов ясно, что Гитлер совершил главную ошибку, недооценив ресурсы СССР и боевые качества Красной Армии. Жестокость советской системы, полное пренебрежение руководителей к страданиям и жертвам народа, его условиям жизни, делали Советы гораздо более страшным противником, чем представлял Гитлер. Для Гитлера русские были только презренными Untermenschen (недочеловеками), которых следует разбить, ограбить и поработить. Когда немцы нанесли первый удар, в некоторых районах население приветствовало их с восторгом, как освободителей от «коммунистической тирании». Но вместо того, чтобы использовать это, немцы своей грубостью и репрессиями быстро восстановили против себя всех и вся. Операция «Барбаросса» Протяженность фронта, на котором собирались наступать немцы, составляла около 2000 миль, от Балтийского моря до Черного. В центре находились Припятские болота, которые делили фронт примерно пополам. Главный удар немцы наносили севернее болот. Здесь группа армий «Север» (26 дивизий) и группа армий «Центр» (51 дивизия) должны были нанести удар. Южнее болот находилась группа армий «Юг» (59 дивизий). Группа армий «Север» под командованием фельдмаршала Риттера фон Лееба должна была захватить Ленинград. Артиллерист и офицер старой школы, которого Гитлер называл «неисправимым анти-нацистом», фон Лееб получил чин фельдмаршала в июле 1940, после того, как его группа армий сыграла во Франции очень важную, хотя и внешне не слишком приметную роль. Он имел одну танковую группу из 3 дивизий, которой командовал генерал Эрих Гёппнер. Все считали его почти таким же хорошим танковым командиром, как самого Гудериана. Он отличился во Франции и Польше. Бретт-Смит в книге «Генералы Гитлера» описывает Гёппнера как честного, откровенного и здравомыслящего человека, который «не апеллирует к лидеру, чьи военные способности уступают его собственным». Позднее, когда 4 Танковая Группа была преобразована в 4 Танковую Армию, Гёппнер стал командиром армии. Однако он был смещен после провала наступления на Москву. Группе армий «Север» противостоял советский Северо-Западный фронт генерал-полковника Ф.И. Кузнецова (8 и 11 армии). Он имел почти такое число дивизий, в том числе 4 танковых. Группа армий «Центр», которой командовал фельдмаршал Федор фон Бок, должна была наступать вдоль оси Минск — Смоленск на Москву. В нее входили 9 танковых дивизий, разделенных между двумя танковыми группами. Однако сначала она должна была окружить и уничтожить русский Западный фронт (3, 4, 10 армии). Им командовал генерал Павлов, который имел в своем распоряжении 38 дивизий, в том числе 8 танковых. В группу армий «Центр» входили 2 Танковая Группа Гудериана и 3 Танковая Группа Гота. Она была самой сильной из всех 3 групп армий, хотя и не самыми многочисленной. Группа армий «Юг» фельдмаршала Карла Рудольфа Герда фон Рунштедта была больше, так как в нее входили 59 дивизий, в том числе 14 румынских и 2 венгерских. 1 Танковая Группа фон Клейста насчитывала 5 дивизий. Им противостояли Юго-Западный и Южный фронты. Первым командовал генерал М.П. Кирпонос. В него входили 5, 6, 12 и 26 армии, насчитывавшие 56 дивизий, в том числе 16 танковых. Южный фронт генерала И.В. Тюленева флангом примыкал к берегу Черного моря. В него входила 9 Армия из 16 дивизий, в том числе 4 танковых. Цель группы армий «Юг» был Киев. Удар Война началась 22 июня 1941 года в 3.15 — ровно через год после подписания французами капитуляции в Компьене. Немцы добились почти абсолютной тактической внезапности, хотя любой человек по обе стороны границы легко мог увидеть подготовку немцами нападения. Однако Сталин запретил переброску подкреплений или любые другие действия, которые могли быть истолкованы, как агрессивные Он не хотел провоцировать Гитлера. Гудериан следил за начавшейся артиллерийской подготовкой со своего командного пункта своей танковой группы в 9 милях северо-западнее Брест-Литовска. Он вспоминает: «В 3.15 наша артиллерия открыла огонь. В 3.40 нанесли удар первые пикировщики. В 4.15 передовые части 17 и 18 танковых дивизий начали форсировать Буг. В 4.45 первые танки 18 дивизии вышли на другой берег». Гудериан упоминает, что танки были герметизированы в ходе подготовки к операции «Морской лев». Это позволяло им двигаться со шноркелем на глубине до 50 футов и оставаться под водой до 20 минут. Сам Гудериан переправился в 6.50 на десантном катере, но ему пришлось ждать до 8.30, прежде чем прибыла его командная машина и штаб. Только после этого он смог двигаться дальше, следом за головными танками. Он вспоминает, что вскоре они прибыли к мосту над Лесной, который был очень важен для наступления левофлангового XLVII танкового корпуса. Они не нашли никого, кроме пары русских часовых, которые, увидев немцев, тут же удрали. Первые танки прибыли в 10.25 и пересекли реку. Их вел командир дивизии генерал Вальтер Неринг (позднее командир Африканского Корпуса). Гудериану везло на талантливых людей, почти все командиры его танковой групп были отличными офицерами, начиная с 4 командиров корпусов, фон Гейр (XXIV), Шрот (XII), Лемельсен (XLII), фон Фитингоф (XLVI), и кончая экипажами отдельных танков и панцергренадеров. Лучшей характеристикой их действий будет упоминание, что весь путь до Днепра они проделали за 7 дней. Как всегда, Гудериан находился на переднем крае, увертывался от русских танков и постоянно находился под огнем. Однажды он отправился в головной взвод 18 танковой дивизии (к счастью, на Pz.IV) и совершенно неожиданно обнаружил, что его окружает толпа русских пехотинцев, которые выгружались из машин. Гудериан приказал водителю дать полный ход и идти напролом сквозь удивленных русских, которые даже не пытались стрелять. Гудериан потом писал в мемуарах, что русские узнали его, так как советская пресса объявила о его смерти. Он счел себя обязанным сообщить русским об их ошибке через германское радио! К началу осени Гитлеру казалось, что его победоносные силы завершили войну в России. Когда фюрер произносил речь в Берлине 2 октября 1914, он сообщил германскому народу, что противник «уже разбит и никогда больше не оправится!» Прошло всего 3 недели после начала кампании, а группа армий «Север» фон Лееба уже стремительно двигалась через Прибалтику на Ленинград. Группа армий «Юг» наступала на Днепр и Киев. Группа армий «Центр» добилась еще более крупных успехов. Она захватила Смоленск и находилась всего в 200 милях от Москвы. Была захвачена огромная территория. Вдобавок русские потеряли огромное количество солдат, танков, орудий, самолетов и прочей техники. Тем не менее, большое количество русских солдат сумело ускользнуть от наступающих немцев, так как между танковыми колоннами имелись большие разрывы. В первую неделю войны немцы взяли 300000 пленных и уничтожили 3000 танков. Новые танковые дивизии еще не были сформированы, вместо этого машины были разделены между отдельными батальонами и бригадами. Новая доктрина требовала массированного использования танков, а не дробления их на мелкие группы. Маршал Павлов заплатил за свою некомпетентность, когда в конце 1941 был расстрелян. Его место занял Ротмистров. Тактическая доктрина Павлова привела к хаосу. Генерал фон Меллентин в своей книге «Танковые битвы» отмечает: «Сначала русским танковым армиям пришлось дорого платить за недостаток опыта, особенно в среднем и низшем офицерском звене, которое почти не понимало особенностей современной войны. Им не хватало смелости, тактического чутья, способности принимать быстрые решения. Первые операции танковых армий закончились форменным провалом. Собранные в плотные массы, танки нерешительно и бесцельно двигались в районе боя». Немцы также захватили много промышленных районов, где строились танки и производились детали для них. Заводы пришлось эвакуировать на Урал и в Сибирь, чтобы укрыть от бомбардировок. Это означало растянутые коммуникации, по которым танки приходилось доставлять на фронт. Тем не менее, несмотря на все сложности, новые средние танки Т-34 и тяжелые КВ-1 и КВ-2 начали выигрывать бои. Т-34 намного превосходил любой немецкий танк того времени, КВ-1 был еще более эффективен, хотя пока этих танков было маловато. Зато остальные русские танки уничтожались в огромных количествах. Иногда единственная немецкая противотанковая пушка за час уничтожала до 30 русских танков. Самый знаменитый русский солдат Человек, который сумел наладить оборону Ленинграда, потом стал самым знаменитым русским воином Великой Отечественной войны. Это был маршал Георгий Константинович Жуков. Он родился в 1896 в деревне недалеко от Москвы в семье сельского сапожника. В 1915 он был призван в царскую армию и служил в 10 новгородском драгунском полку. Смелый и энергичный унтер-офицер быстро продвигался, и в годы Первой Мировой войны был награжден 2 Георгиевскими Крестами. В октябре 1918 он начал службу в Красной Армии, а в следующем году вступил в Коммунистическую Партию. Он стал твердым сторонником танков. К счастью, он избежал ужасов великой чистки и возглавил успешное наступление советских войск против японцев в Манчжурии в июле — августе 1939. Во время советско-финской войны Жуков был начальником штаба Красной Армии, и снова он избежал меча, обрушившегося на полевых командиров, которые так плохо проявили себя в боях против крошечной финской армии. Жукову предстояло стать живой легендой, «Спасителем Москвы». Грубый, жестокий, бескомпромиссный, он имел в своем подчинении двух лучших русских генералов — Ивана Конева и Василия Еременко, плюс блестящего начальника штаба Василия Соколовского. Все трое в годы войны заслужили большую славу. Например, Конев показал, что русская армия может применять тактику блицкрига даже в ужасных зимних условиях, когда в начале 1944 провел крупное наступление на Украине. Блицкриг Конева стал возможным только потому, что Т-34 мог двигаться по раскисшим дорогам, на которых останавливался любой другой транспорт. Конев был исключительно популярен в войсках, отчасти завоевав известность еще в Гражданскую войну, когда он командовал бронепоездом. Москва: течение поворачивает Киев был взят 26 сентября. В плен попало более полумиллиона русских солдат, много было убито, в том числе командующий Юго-Западным фронтом со своим штабом. Он получил приказ Сталина оборонять город до конца. Гудериан отметил, что и германская армия позднее тоже страдала от ужасного бедствия, именуемого «вмешательство верхов». Главной задачей группы армий «Центр» становился захват Москвы до наступления зимы. 3 и 4 Танковые Группы должны были участвовать в операции «Тайфун» вместе со 2 Танковой Армией, как сейчас называлось соединение Гудериана. В своей автобиографии «Воспоминания и размышления» Жуков объясняет, что, проведя перегруппировку сил, немцы собрали для участия в операции «Тайфун» превосходящие силы. «Они имели на 40 % больше солдат, на 70 % больше танков, на 80 % больше орудий и минометов и в 2 раза больше самолетов». Начало битвы складывалось удачно для немцев. Но к началу октября они выдохлись и понесли тяжелые потери. Жуков цитирует Гудериана, когда говорит, что бои возе Орла и Мценска завершились неудачей. «В бою участвовало большое количество русских танков Т-34. Они нанесли тяжелые потери нашим танкам. Превосходство наших танков, существовавшее до сих пор, было утеряно, его захватил противник. Это уничтожило наши шансы на быструю победу». Несмотря на все усилия, попытки немцев захватить русскую столицу провалились, хотя они подошли на 29 миль к центру города. Жуков сумел организовать жесткую оборону. Несомненно, ему помогла ухудшающаяся погода и трудности, которые испытывали немцы при обслуживании танков. Например, к середине ноября у Гудериана осталось всего 50 исправных танков из 600, с которым он начал операцию «Барбаросса». Численность его пехотных рот упала до 50 человек. Войска испытывали острую нехватку зимней одежды и запасных частей к автомобилям. И эти трудности испытывал не только Гудериан. В подобном состоянии находились все танковые соединения. Поэтому Брайан Перретт в книге «История блицкрига» написал: «Приказ фюрера захватывать важные объекты «быстро двигающимися» частями был встречен насмешливыми ухмылками, так как он не имел никакой связи с реальной ситуацией». Жуков имел веские личные причины не пускать немцев в Москву. Несмотря на все трудности, он забрал мать, сестру и ее детей из деревни Стрелковка и перевез их в столицу. «Я спросил себя, что с ними может случиться, если фашисты придут в деревню? Что они сделают с родными генерала Красной Армии? Наверняка расстреляют. Я подумал: «При первом же случае я должен вывезти их в Москву». События доказали его правоту. Дом его матери был сожжен до тла вместе со всей деревней. Многие их друзья были повешены. Самым важным для обеих армий теперь стало получить убежище на ночь. Поэтому бои за обладание уцелевшими зданиями продолжались до самой темноты. Целые германские подразделения предпочитали дать русским отрезать себя от главных сил, но не покидали убежища, которое давала деревня или городок. В ходе боев обе стороны проявляли массовый героизм. Расскажем о двух русских танкистах, ставших Героями Советского Союза. Командир танковой роты 28 танковой бригады 16 Армии младший политрук Илья Бармин личным примером воодушевлял солдат, и его рота уничтожила 10 немецких танков. Старший сержант Любушкин в деревне Воиновка столкнулся с немецкими танками. Его машина была подбита, а сам он ранен. Однако он продолжал сражаться и уничтожил 4 немецких танка. Любушкин погиб в бою 30 июня 1942. Таких примеров было множество. Маршал Жуков пишет: «Невозможно перечислить всех героев, отличившихся во время героической обороны Москвы в октябре 1941. Целые подразделения проявляли массовый героизм — не только отдельные солдаты — и заслужили славу в боях за Родину. Такие геройские подразделения имелись на каждом участке фронта». Жуков рассматривает различные причины, которыми историки объясняют провал попыток немцев захватить Москву. Погода или климат, грязь, отсутствие дорог… Относительно первой он пишет: «Теплая одежда и снаряжение также являются оружием. Наша страна накормила и одела солдат. Но фашистская армия оказалась не готова к зиме». Он рассказывает, как многие тысячи московских женщин, несмотря на ужасную погоду, рыли противотанковые рвы, окопы, строили баррикады, таскали мешки с песком. «Грязь липла им на ноги и на колеса тачек, делая их слишком тяжелыми для женских рук… Нет! Не дождь и не снег остановили фашистские войска под Москвой. Мощная группировка вражеских войск численностью более миллиона человек была остановлена мужеством, железным упорством и доблестью советских солдат, за которыми стояли народ, Москва, вся страна». Не лучше шли у немцев дела и на юге. Фон Рунштедт, который был вынужден оставить намерение обойти Ростов, в середине ноября взял город лобовым штурмом. Затем он подвергся контратаке и решил отойти, что вызвало неудовольствие Гитлера. Когда Гитлер попытался отменить его приказ, Рунштедт подал в отставку. Его сменил командующий 6 Армией фон Рейхенау. Таким образом, Рунштедт стал первой жертвой Гитлера среди немецкого генералитета. В середине января за ним последовал фон Лееб, его пост командующего группой армий «Север» занял Кюхлер. На более низких ступенях был смещен Гёппнер вместе с множеством корпусных и дивизионных командиров. Но, несомненно, самой тяжелой потерей стал Гудериан. Грязь, мороз, потери в людях и танках, все это настолько осложнило действия танковой группы, что Гудериан был вынужден признать — его люди сделали все возможное. «Я часто не мог заснуть ночью, мои мысли вертелись вокруг одного. Я пытался придумать, чем я могу помочь моим бедным солдатам, которые остались без укрытия на этом ужасном холоде». Он объяснил ситуацию адъютанту Гитлера Шмундту и попросил передать все это фюреру. Однако на следующий день Гитлер позвонил Гудериану по телефону и приказал держаться, запретив даже думать об отступлении. Впрочем, он обещал прислать подкрепления. Ничего не произошло, и потому Гудериан решил взять инициативу в свои руки. Он написал своей жене, что больше не может выдерживать груз растущей ответственности, который «никто не может снять с моих плеч». Поняв, что требуется брать быка за рога, Гудериан потребовал встречи с Гитлером. 20 декабря он прилетел в Восточную Пруссию. Гудериан вспоминает, что в первый раз он увидел «мрачное, недружелюбное выражение» глаз Гитлера. Это сразу заставило генерала заподозрить, что враги настроили Гитлера против него. Они спорили несколько минут. Гудериан описал все свои проблемы, но Гитлер отмел все возражения в сторону. Он заявил, что не существует нехватки зимней одежды. Но вызванный генерал-квартирмейстер подтвердил, что прав Гудериан. Этот тяжелый спор не ничего не дал, однако было совершенно ясно, что Гудериан вышел из фавора. Поэтому, когда Клюге, не терпевший Гудериана, заменил Бока на посту командующего группой армий «Центр», он сразу обвинил Гудериана в отступлении без приказа и сообщил об этом Гитлеру. Фюрер быстро освободил его от командования. В действительности Гудериан пришел в бешенство от угрозы Клюге сообщить Гитлеру и сам потребовал отставки. Гудериан был переведен в резерв ОКН, где он проторчал целых 12 месяцев. Сталинград «Все имеющиеся силы следует сосредоточить для главной операции в южном секторе, чтобы уничтожить вражеские силы перед Доном. Это обеспечит захват нефтяных месторождений Кавказа и проход через Кавказские горы». Эта выдержка из директивы Гитлера № 41 содержит план фюрера на 1942. Планировалось не только уничтожить Красную Армию, но и захватить советскую инфраструктуру, включая нефтяные месторождения. Они должны были обеспечить драгоценное топливо для его танков. В рамках общей стратегии захват Сталинграда не был необходим, хотя «следовало предпринять все усилия, чтобы выйти к самому Сталинграду или, по крайней мере, взять город под обстрел тяжелой артиллерии, чтобы он больше не мог использоваться как промышленный и транспортный центр». Однако до того, как немцы начали свое генеральное наступление, Юго-Западный фронт маршала Тимошенко сам перешел в наступление в начале мая. Он попытался ударом с двух направлений отбить Харьков, но был остановлен возле Изюма и понес тяжелые потери. Семен Константинович Тимошенко принадлежал к «старой гвардии» и был близким советником Сталина, который командовал войсками под Москвой перед Коневым и Жуковым. После этого он был назначен командующим Юго-Западным фронтом. Его главным политическим советником был Никита Хрущев, позднее ставший генеральным секретарем КПСС. Состояние русских танковых войск в то время лучше всего характеризует замечание начальника штаба 4 Танковой Армии: «Нас назвали исключительно метко — у нас как раз 4 танка!» В следующем месяце группа армий «Юг» начала наступление на Сталинград и Кавказ под кодовым названием «План Блау». Группа армий «Юг» была разделена на 2 половины: справа группа армий «А» (17 Армия и 1 Танковая Армия фон Клейста) и слева группа армий «В» (6 Армия и 4 Танковая Армия Гота). К несчаситью, русские разбросали свои великолепные танки Т-34 мелкими группами по всему фронту, и уже через 48 часов обе германские группы встретились, окружив и взяв в плен большое русских. После этого они наступали беспрепятственно. Как заметил Брайан Перретт, «снова германские колонны покатились по пустынной степи. Внешне все шло, как следует. Русский фронт был прорван, снова заработала машина блицкрига. Головные танковые батальоны покрывали милю за милей под палящим летним солнцем». Однако танковые командиры не могли делать свое дело спокойно. Директива № 41 предупреждала: «не следует допускать слишком быстрого и слишком далекого продвижения. Иначе танковые и моторизованные соединения потеряют связь со следующей за ними пехотой». Все могло закончиться хорошо, если бы не начал вмешиваться Гитлер. Сначала он сместил командующего группой армий «В» фон Бока, так как тот продвигался слишком медленно. Потом он перенацелил 1 Танковую Армию на юг, чтобы она могла помочь 1 Танковой Армии формировать Дон. В результате, группа армий «В», которая должна была взять Сталинград, оказалась слишком слабой. Зато скопление техники на юге стремительно осложняло проблемы снабжения. Фон Клейсту не требовалась никакая помощь. Его солдаты даже получили время искупаться в Доне, так как противника поблизости не было. Он позднее писал: «4 Танковая Армия наступала… слева от меня. Она могла захватить Сталинград без боя в конце июля: но была повернута на юг, чтобы помочь мне форсировать Дон. Я не нуждался в ее помощи, зато узкие дороги, которые я использовал, оказались вконец забиты. Когда 4 Танковая снова повернула на север, русские уже собрали достаточные силы, чтобы удержать Сталинград». После этого Гитлер снова повернул часть сил Гота на соединение с 6 Армией, заявив 30 июля Гальдеру, что «судьба Кавказа решится в Сталинграде». Когда немецкие войска подошли к городе, Люфтваффе провели исключительно сильный налет, превратив в пепел множество деревянных строений. Так началась 8-месячная осада города — «крысиная война» (rattenkrieg), как ее называли немцы. Блестящие знатоки танковой войны были почти бесполезны в уличных боях. Стычки шли между отдельными танками, то и дело вспыхивали рукопашные между мелкими группами пехотинцев, пробирающимися между грудами развалин. Как и при обороне Москвы, тысячи жителей Сталинграда строили укрепления, чтобы помочь защищать свой город. Одновременно русские партизаны, действующие с Кавказских гор, наводили ужас на германские тылы и наносили немцам значительные потери. Первым на окраины города вышел XIV танковый корпус, который был послан вперед. Пехота еще оправлялась после четырехдневного тяжелого боя при захвате переправ через Дон. Паулюс сумел уничтожить 2 полные советские армии, но с севера прибыли еще более крупные силы русских. XIV танковый корпус фон Витерсгейма оторвался от остальных немецких сил примерно на 35 миль. Поэтому его коммуникации вызывали опасение, пока 2 сентября корпус не был сменен. Началась настоящая битва. Сталинградским фронтом командовал генерал В.Н. Гордов, который сменил маршала Тимошенко, отозванного Сталиным с фронта на должность советника в Кремле. Непосредственно обороной города руководил генерал Василий Иванович Чуйков, командующий 64 армией. Ему тогда исполнилось всего 42 года. Сталинград был крупным городом с населением более полумиллиона человек. Он протянулся вдоль западного берега Волги примерно на 18 миль. Его заводы производили танки, пушки, трактора, автомобили и много другого оружия. Однако в глазах немецких полевых командиров он не был жизненно важной целью, хотя Гитлер считал иначе. Гораздо важнее было захватить нефтяные вышки Майкопа, к которым 1 Танковая Армия вышла 9 августа. Ее конечноая цель — Баку — находилась еще на 300 миль дальше. Она стала почти не достижимой по мере того, как силы немцев распылялись по второстепенным направлениям. К началу сентября защитники были загнаны на крошечный пятачок размерами 30 миль на 18. XIV и XXIV танковые корпуса 6 Армии соединились на юге с частями 4 Танковой Армии Гота, замкнув вокруг города стальное кольцо. Чуйков, отрезанный от остальных советских сил, отважно заявил: «Мы или удержим город, или умрем здесь». Немцы прорвались к центру города и подошли на 800 ярдов к штабу Чуйкова. Однако стало ясно, что Сталин не допустит потери города, носящего его имя. Он был полон решимости удержать Сталинград так же, как Гитлер — захватить его. Жуков писал: «Было ясно, что предстоящая битва будет иметь исключительное военное и политическое значение. С падением Сталинграда противник получал возможность отрезать юг страны от центра. Мы также могли потерять важнейшую водную артерию страны Волгу, по которой шел поток грузов из Приволжья и с Кавказа. Верховное Командование посылало в Сталинград все, что могло найти на тот момент». Совершенно понятно, что при этом обе стороны потеряли гораздо больше людей и техники, чем того стоил Сталинград. Петер Янг написал: «Сталинград стал Верденом Второй Мировой войны». Несомненно, что битва под Сталинградом стала поворотным пунктом всей войны. Она также привела к серии перемен в германском верховном командовании. Первой жертвой стал фельдмаршал Лист. Его группа армий «А» была ослаблена потерей 4 Танковой Армии Гота и не смогла захватить нефтяные месторождения. Немцы сумели дойти только до реки Терек. Нетерпеливый Гитлер послал генерал-полковника Альфреда Йодля на месте разобраться, что происходит. Гитлер пришел в бешенство, когда вернувшийся Йодль сообщил, что полностью согласен с Листом, который хотел провести перегруппировку своих ослабленных сил. Йодль с трудом усидел на своем месте, но Листу это не удалось. Следующим стал начальник штаба армии генерал Гальдер, который поддержал Листа. Роммель, узнав в Африке об этих событиях, написал жене: «Я слушал, что фельдмаршал Лист снят. Я очень высоко его ценю, как ты знаешь». Потери в Сталинграде были очень высокими с обеих сторон. Однако русские могли возмещать их, а немцы нет. Они смогли наскрести только несколько саперных батальонов и недоукомплектованную танковую дивизию. Жестокие бои продолжались весь октябрь. Немцы захватили несколько ключевых опорных пунктов и даже подняли нацистский флаг над центром города. Пока в городе шли бои, русские были заняты подготовкой мощного контрудара. Снова процитируем Жукова: «К ноябрю Верховное Командование должно было получить механизированные и танковые части, вооруженные высоко эффективными и маневренными танками Т-34, которые позволяли ставить перед войсками более серьезные цели». Первой «целью» стало самое слабое звено германского фронта, румынская 3 Армия, находившаяся северо-восточнее города. 19 ноября началась операция «Уран». После массированной артиллерийской подготовки более 500 танков Т-34 атаковали румын и буквально уничтожили XLVIII танковый корпус генерал-лейтенанта Фердинанда Гейма. Гитлер приговорил его к смерти, но потом помиловал, так как выяснилось, что его корпус был слишком слаб. Гейм был посажен в крепость, но потом освобожден и разжалован в рядовые! Русскими командовал генерал Николай Федорович Ватутин, который позднее участвовал и в Курской битве. В начале 1944 он провел аналогичную операцию на окружение на Украине, что также привело к тяжелым потерям для немцев. Вскоре после этой битвы Ватутин был убит украинскими националистами. Одновременно русские нанесли и другой удар на юго-востоке. Когда эти войска встретились с армиями Ватутина, 6 Армия Паулюса и часть сил 4 Танковая Армия Гота оказались окруженными в Сталинграде. Паулюс хотел прорываться из окружения, но Геринг заявил, что Люфтваффе смогут организовать снабжение по воздуху. Это оказалось бессмысленным хвастовством, несмотря на исключительную отвагу, проявленную летчиками транспортной авиации. После этого Гитлер решил освободить «Крепость Сталинград» с земли и послал одного их своих самых блестящих генералов Эриха фон Манштейна, архитектора прошлых побед, возглавить группу армий «Дон» с приказом пробиться к Сталинграду и восстановить первоначальную линию фронта. Однако Манштейн не сумел подойти ближе, чем на 30 миль к окруженным в городе 200000 немецких солдат. В конце концов 2 февраля немцы капитулировали, потеряв более 120000 человек. Советы заявили, что взяли 91000 пленных, в том числе 24 генерала. 3 танковые дивизии (14, 16 и 24) были уничтожены. Особенно взбесило Гитлера то, что Паулюс сдался сразу после производства в фельдмаршалы. «Это последнее звание фельдмаршала, которое я дал во время войны. Он должен был испить свою горькую чашу до конца и уйти в небытие (то есть покончить с собой). Вместо этого он пошел в Москву. Что за выбор?» Жуков пишет, что катастрофа нацистов под Сталинградом вызвала ликование во всем мире. «Для меня лично оборона Сталинграда, подготовка контрнаступления и участие в решающих стадиях операции на юге имели особенное значение. Я получил гораздо больший опыт организации контрнаступления, чем под Москвой в 1941, где ограниченные силы не позволяли окружить группировку противника». Жуков несомненно показал себя великим командиром. Вскоре после Сталинграда он одержал победу в величайшей танковой битве истории. Чуйков позднее показал себя жестким и бескомпромиссным командиром армии. Его 8 Гвардейская Армия возглавляла наступление Жукова в Польше и, перейдя через Одер 3 февраля 1945, прошла 220 миль за 2 недели. Именно Чуйков вел переговоры о сдаче Берлина и его гарнизона 2 мая 1945. Его солдаты нашли тела Адольфа Гитлера и Евы Браун, еще дымящиеся после попытки сжечь их. В феврале 1943 Гитлер простил Гудериана и вернул его к активной деятельности в качестве генерал-инспектора Панцеваффе. Гудериан со своей обычной прямолинейностью заявил, что готов принять это назначение, если это требуется Германии и танковым войскам. Однако, только если он будет подчиняться напрямую фюреру, а не начальнику Генерального Штаба армии или командующему Учебной Армией! Он также должен иметь влияние на разработку новых образцов бронетанковой техники, а также получить контроль над обучением и формированием танковых войск внутри Ваффен-СС и Люфтваффе, а не только над армейскими частями. Он также должен контролировать все танковые части Учебной Армии и танковые школы. Гитлер согласился. Когда Гудериан встретился с ним, фюрер заявил, что «перечитал мои довоенные записки, касающиеся танковых войск и отметил, что еще тогда я совершенно правильно предсказал путь их дальнейшего развития». Со своей стороны Гудериан отметил, что Гитлер сильно постарел, его манеры потеряли уверенность, его голос дрожал, а левая рука тряслась. Курск Суровый, грубый, безжалостный, готовый согласиться с любыми потерями ради успеха — в таких выражениях определяли стиль командования Жукова. Курск потребовал еще большей безжалостности от этого грозного командира. После весеннего наступления русских в 1943 линия фронта продвинулась от Ростова в направлении Орла. последовавший контрудар немцев привел в образованию огромного выступа или дуги вокруг Курска. В ходе этого контрнаступления Манштейн впервые использовал новые танки «Тигр», вооруженные мощной 88-мм пушкой, способной напрочь снести башню Т-34. Это родило шутку: «Увидев «Тигра», Т-34 снимает шляпу!» Манштейн был полон решимости срезать Курский выступ и уничтожить находящиеся там русские войска. Этот замысел был положен в основу операции «Цитадель», которая вылилась в крупнейшую в истории танковую битву. В ней участвовали более 6000 танков, более 2000000 солдат и около 4000 самолетов. План Манштейна был прост в своей основе. 9 Армия Моделя (группа армий «Центр») должна была атаковать выступ с севера, наступая с удерживаемого немцами плацдарма вокруг Орла. Одновременно 4 Армия Гота вместе с оперативной группой «Кемп» (группа армий «Юг») должны были атаковать выступ с юга из района Харькова. Немцы имели небольшое число новых танков — уже опробованные в боях «Тигры» и совершенно новые, еще неиспытанные в боях «Пантеры». На их создание большое влияние оказал Т-34, но этот танк пока страдал от детских болезней. 9 Армия Моделя состояла из 6 танковых дивизий, 2 панцергренадерских и 12 пехотных (из них 8 планировалось привлечь к наступлению). На юге Манштейн имел еще более мощные силы: 22 дивизии, из которых 8 были танковыми. таким образом, в операции «Цитадель» была задействована большая часть германских танковых войск — около 2500 танков и самоходных орудий из общего числа 3500, находившихся на Восточной Фронте. У русских Курский выступ занимали войска Центрального и Воронежского фронтов. На северном фасе командовал генерал К.К. Рокоссовский, на южном генерал Н. Ватутин. Рокоссовский, вне всякого сомнения, еще один из великих танковых командиров, родился в 1896 в польско-русской семье. Еще в детстве он осиротел, а в начале Первой Мировой войны был призван в царскую армию. Закончил он ее в чине сержанта кавалерии. В 1917 он был призван в Красную Армию, и к 1930 Рокоссовский стал командиром кавалерийской дивизии. Во время Великой Чистки он был командиром корпуса, был арестован и попал в тюрьму. Однако в марте 1940 Рокоссовский был «реабилитирован» и освобожден. После этого карьера Рокоссовского спадов не знала. Он командовал кавалерийским корпусом, потом 9 механизированным корпусом на Украине, наконец в битве за Москву он командовал 16 Армией. именно он продиктовал условия сдачи генералу Паулюсу В Сталинграде, а когда они были отвергнуты, разгромил германскую 6 Армию. Очень сильный характер, Рокоссовский был одним из немногих, кто осмеливался спорить со Сталиным и даже настаивать на своем. Он стал дважды Героем Советского Союза. После встречи с Рокоссовским в мае 1945 Монти описывал его как «внушительного мужчину, высокого роста, с приятной внешностью, прекрасно одетого… холостяка, вызывавшего восхищение женщин». Позади этих двух фронтов находился резерв Ставки Верховного Командования — Степной фронт, которым командовал генерал И.С. Конев. Еще один замечательный командир, Конев родился в 1887 в крестьянской семье, служил рядовым в царской армии, а в 1918 вступил в Коммунистическую партию и Красную Армию. Пехотинец Конев в годы Великой Отечественной войны имел мало дела с танками, пока стремительно рос до командира дивизии, корпуса и армии. В сентябре 1941 он принял руководство обороной Москвы у Тимошенко, только что бы в следующем месяце сдать его Жукову, после того, как Сталин обвинил его в том, что крупные силы советской армии попали в окружение. Однако Жуков сумел убедить Сталина оставить Конева на посту своего заместителя. Осенью 1943 перед большим наступлением Конев получил Степной фронт. С мая 1944 до конца войны он командовал Первым Украинским фронтом. 1200000 человек, 17000 орудий и минометов, 3300 самолетов, 3500 танков. Он нашел оригинальное решение проблемы использования танковых армий в ходе наступления. Использование целых танковых армий для прорыва или даже для обеспечения прорыва вражеской тактической оборонительной зоны помогло сократить потери пехоты, особенно, когда не хватало танков сопровождения. Он также увеличил скорость наступления в первый день операции, что напоминало тактику блицкрига, но в более крупных масштабах. В 1945 его фронт вместе с войсками Жукова завершил окружение Берлина. Позднее Конев командовал советскими оккупационными силами в Австрии. Однако едкая ирония заключается в том, что он приложил руку к смещению Жукова в хрущевскую эпоху. План обороны русских предусматривал последовательную защиту 8 концентрических оборонительных рубежей, насыщенных противотанковыми средствами и зенитной артиллерией. Никогда ранее Красная Армия не создавала таких мощных оборонительных систем. Русским помогло то, что они в точности знали намерения немцев, благодяря отличной работе разведки. Таким образом, советская Ставка имела достоверные сведения, что противник намерен атаковать в период с 3 по 6 июля. Когда началась битва, Воронежский и Центральный фронты имели более 1,3 млн человек, около 20000 орудий и минометов, 3600 танков, примерно 3130 самолетов, что давало им значительное преимущество над немцами. Это подтверждает номер журнала «Советское военное обозрение», вышедший в канун 30-й годовщины битвы. Курская битва была одним из величайших сражений Великой Отечественной войны. Она длилась 50 дней — с 5 июля по 23 августа. За этот период стороны ввели в бой более 4 миллионов солдат, около 70000 орудий и минометов, примерно 13000 танков и самоходных орудий и до 12000 самолетов. Результат битвы имел огромное международное значение, оказав решающее воздействие на ход военных и политических событий. Танковый ас Первые немецкие атаки имели серьезный успех, но вскоре немцы завязли в глубине советских оборонительных линий. Танки оторвались от пехоты, которой приходилось вести рукопашные бои, чтобы снова соединиться с танками. Под Курском, как и во многих других танковых сражениях в России, мы можем найти множество примеров героизма. Именно здесь началась карьера выдающегося солдата, который стал самым известным командиром «Тигра». Это был унтерштурмфюрер Михаэль Виттманн. Виттманн уже был награжден Железным Крестом 2 класса во время кампании в Греции, когда командовал бронемашиной. Потом он стал командиром штурмового орудия и в России в 1941 получил Железный Крест 1 класса. Виттманн был отправлен в офицерскую школу СС в Бад Тольц, получил звание и вернулся в Лейбштандарт. Получив «Тигр», он стал командиром взвода в 13 роте тяжелых танков 1 танкового полка СС. Во время курской битвы он уничтожил до 30 советских танков, 28 противотанковых орудий и 2 полные артиллерийские батареи. Виттманн остался жив, и к началу 1944 его счет достиг 66 танков, за что он был награжден Рыцарским Крестом. Через несколько дней он уничтожил еще 19 танков Т-34 и 3 тяжелых самоходки, после чего был награжден Дубовыми Листьями и произведен в оберштурмфюреры СС. В западной Европе Виттманн добился еще больших успехов. Величайшая танковая битва Второй Мировой войны На севере войска Моделя с боями продвигалась вперед. Рокоссовский провел сильную танковую контратаку, а когда она не принесла успеха, приказал вкопать все танки в землю и держать оборону. наступление Моделя заглохло, он потерял около 400 танков. 11 июля русские начали контрнаступление, названное операцией «Кутузов». Они прорвались в тыл немецкого выступа в районе Орла, возникла угроза окружения. На юге в тот же день произошло крупнейшее танковое сражение. После недели ожесточенных боев 4 Танковая Армия Гота попыталась прорваться через район Прохоровки и неожиданно столкнулась с 5 Гвардейской Танковой Армией, наступавшей ей навстречу. В результате произошло внезапное жестокое столкновение многих сотен танков на узкой полоске земле между рекой Псел и железнодорожным полотном. Когда танковый корпус СС Гауссера возобновил наступление, танки Ротмистрова на большой скорости ринулись навстречу. Танки Т-34 помчались вниз под уклон. Это кошмарным образом напоминало атаку бригады легкой кавалерии под Балаклавой. Русские прошли через передовые германские линии, и битва с самого начала приняла характер беспорядочной свалки. Хотя Т-34 уступал по огневой мощи «Тигру», русские подходили вплотную, и тогда действие их 76-мм пушек становилось ужасным. танки буквально сталкивались и вместе взрывались, или они разлетались на куски. Башни взлетали в воздух и падали далеко от развороченного корпуса. Это была битва, от которой немцы так полностью и не оправились. Они за один бой потеряли более 300 танков, в том числе более 70 «Тигров». Половина 5 гвардейской танковой армии тоже была уничтожена. Однако, Ротмистров одержал важнейшую победу, которая стала началом конца немецкой армии в России. Русское контрнаступление Курск стал последним германским наступлением в России и началом советского контрнаступления. Высадка союзников в Сицилии и Италии означала, что Гитлеру придется сражаться на двух фронтах, разделить свои силы и отвести лучшие дивизии с Восточного Фронта. Однако это не должно преуменьшать заслуги Красной Армии в деле захвата стратегической инициативы. Командование сумело перевооружить войска и воодушевить солдата, стремившихся выбить фашистских захватчиков с советской земли. Их танки сыграли главную роль в контрнаступлении, которым руководили такие люди, как генерал Иван Данилович Черняховский. Один из самых молодых советских командиров военного времени, он родился в Умани в 1905 в семье железнодорожника. В 1924 он был призван в Красную Армию, а в 1928 вступил в коммунистическую партию. Во время нападения немцев он служил заместителем командира танковой дивизии, а потом и командиром. Дивизия потеряла много танков, отбивая атаки наступающих немцев. После службы на ленинградском фронте он принял командование танковым корпусом, а потом и 6 Армией. 17 октября 1943 Черняховский был награжден Золотой Звездой. Он получил командование Белорусским фронтом, когда ему было всего 38 лет. 29 июля 1944, после крупного наступления советских войск, в котором его фронт сыграл важную роль, он был награжден второй медалью Золотая Звезда за проявленную личную отвагу. Черняховский был смертельно ранен при разрыве вражеского снаряда в Восточной Пруссии в феврале 1945 и был похоронен в Вильнюсе. В его родном городе был установлен бронзовый бюст, в его честь город Инстербург был переименован в Черняховск. В нескольких местах ему были установлены памятники. Другим танковым героем стал генерал Андрей Григорьевич Кравченко. Он начал службу в Красной Армии в 1918 и в годы финской служил в штабе моторизованной дивизии, а потом в танковой дивизии. Кравченко в июне 1941 командовал танковой бригадой. Во время битвы за Москву он командовал бригадой новых танков Т-34. Агрессивный и способный командир, он быстро продвигался по командной лестнице. В 1942 он командует сначала 2, а потом 4 танковым корпусами. В ходе боев под Сталинградом его корпус получает звание гвардейского. Поэтому именно он был выбран в качестве авангарда при форсировании Днепра после Курской битвы. Перед тем, как достичь Днепра. Следовало форсировать еще одну крупную реку — Десну. Времени строить мосты не было, и Кравченко получил приказ командующего фронтом генерала Ватутина найти брод. Исследование течения реки показало, что возможный брод находится возле деревни Летки, где река имела ширину 300 ярдов и глубину 6 футов, то есть вдвое больше нормальной глубины, которую мог форсировать Т-34! Тем не менее, это было единственное возможное место, и экипажи танков проявили всю изобретательность, чтобы сделать танки водонепроницаемыми. У них не было отработанного и испытанного шноркеля, который применяли германские танкисты в начале операции «Барбаросса». Процитируем статью из журнала «Танки»: «Все щели, отверстия, люки, машинные жалюзи и погон башни были тщательно законопачены паклей, пропитанной смазкой или дегтем. Воздух поступал к двигателю через люк башни, но выхлопные газы приходилось отводить через импровизированные трубы, сшитые из брезентовых шлангов». На берегах были оборудованы бревенчатые спуски, и 4 октября 1943 форсирование началось. Не прошло и 24 часов, как Кравченко получил этот приказ! Головной танк вел сам командир корпуса. Некоторые танки затонули, и их экипажам пришлось сидеть в ледяной воде, пока их не спасли. Однако к 8.00 не следующее утро 71 танк форсировал реку. «Андрей Григорьевич, что за люди наши танкисты! — воскликнул командующий 38 армии генерал Чибисов, посетив переправу. — Я никогда раньше не видел таких отважных солдат. Люди часами безвылазно находятся в холодной воде. И на какой риск идут водители, чтобы добраться до противоположного берега!» Это было замечательно достижение, но впереди лежал Днепр, который был шире и глубже Десны. Разведывательные отряды Кравченко сумели найти 2 поврежденные баржи, которые немцы затопили при отходе. Они были подняты и отремонтированы. Каждая из барж могла принять по 3 танка. Инженеры саперного батальона превратили 2 понтонно-мостовые секции в тяжелые паромы, которые тоже могли принимать танки. Ночью 5/6 октября Кравченко переправил 60 своих танков через вторую преграду. Там они оказали хорошую поддержку уже переправившимся пехоте и артиллерии. Воодушевленные подходом танков, солдаты отбили все атаки немцев и расширили плацдарм. Корпус Кравченко первым вошел в центр Киева. Неутомимые агрессивные действия командира принесли ему Золотую Звезду Героя Советского Союза. Хотя немецкие танковые командиры вели блестящие арьергардные бои, их безжалостно вышвырнули из России. Ленинград был деблокирован в январе 1944, группа армий «Украина» Манштейна оставила Одессу в апреле 1944, а Севастополь — в мае. Гитлер был так взбешен этими потерями, что заменил Манштейна и фон Клейста Моделем и Шернером. За все свои блестящие достижения Манштейн получил Мечи к своему Рыцарскому Кресту, однако в то же время Гитлер сказал ему: «Время маневров закончилось. Мне нужны люди, которые будут твердо стоять на месте». Однако фюреру найти таких не удалось. Летом 1944 Красная Армия развернула генеральное наступление на 3 фронтах под общим командованием маршала Жукова. Группа армий «Центр» была загнана в Польшу. Мечта Гитлера о lebensraum на востоке превратилась в пепел. А впереди его ждало самое худшее. 7. Подбрюшье Европы В январе 1943 президент Рузвельт и Уинстон Черчилль встретились в Касабланке. Им предстояло решить, как вести войну после разгрома войск Оси в Северной Африке. Одним из главных решений было: продолжать операции на Средиземном море, пока не создадутся благоприятные условия для форсирования Ла Манша. Союзники решили нанести новый удар в «мягкое подбрюшье» Европы, а именно в Италии. Однако прелюдией к этой высадке, а заодно и репетицией главного вторжения должна была стать десантная операция против Сицилии. Она должна была подорвать моральный дух итальянцев, лишить самолеты Оси баз на одном из самых важных перекрестков Средиземноморья, а кроме того облегчить бомбардировщикам союзников удары по материку. Сицилия: операция «Хаски» Эту операцию должны были проводить два оперативных соединения, каждое из которых состояло из одной армии. Недавно сформированная и относительно неопытная американская 7 Армия под командованием Паттона высаживалась на западе. На востоке высаживалась закаленная в боях британская 8 Армия Монтгомери. Общее командование операцией осуществлял генерал Эйзенхауэр в качестве верховного главнокомандующего союзников на Средиземноморском театре. Генерал Александер являлся его заместителем. Американцам требовался серьезный успех после их относительных неудач в Тунисе. Паттон был идеальной фигурой, чтобы привести их к победе. У англичан дела обстояли проще. Монти уже доказал свою надежность, и было ясно, что он не позволит отстранить себя от руля. Так была подготовлена сцена для крупного фейерверка. Монтгомери напрямую заявил Александеру, что он не согласен с предложенным планом. Монти заявил, что единственный путь провести операцию успешно — это увеличить его армию за счет войск Паттона. Англичане должны были играть главную роль, а американцы — только прикрывать их левый фланг, пока Крысы Пустыни ведут бои. Британский штаб и Александер сочли это разумным, так как 8 Армия уже доказала свою надежность. В то же время американцы сразу заявили «нет», полагая, что «напыщенный и пустоголовый Монтгомери недооценивает шансы Паттона на успех». К счастью, Паттон был хорошим солдатом и без возражений принял изменение плана. Однако не приходиться сомневаться, что втайне он решил проучить Монтгомери при первом удобном случае. Поэтому операция «Хаски» должны была превратиться в настоящую драму, вне зависимости от того, как будет сражаться противник. Как отмечает в своей книге о Паттоне генерал Эссаме: «Такие столкновения очень оригинальных и резко отличающихся людей ярко очерчивали и другие сценарии Второй Мировой войны». Два волевых, честолюбивых, ищущих славы человека вскоре начали соперничество, которое поглощало все их силы. Это не принесло пользы союзникам». Еще больше осложняло положение Паттона и его американцев то, что сначала Александер во всем соглашался с Монти и почти не мог его контролировать. Генерал Аланбрук понял это и написал в своем дневнике, что Монтгомери является «сложной смесью умелого блестящего командира и учителя, однако склонного совершать непонятные ошибки из-за отсутствия такта и нежелания считаться в другими людьми. Поэтому не удивительно, что американцы его не любили. С ним вообще всегда было сложно иметь дело. Он жаждет учить и постоянно надзирать. И мне кажется, что Алекс с ним недостаточно тверд и строг». Силы Оси Фельдмаршал Альберт Кессельринг был верховным командующим на Средиземноморском театре. Его действия при обороне Италии показали, что он является один из величайших германских командиров. Кессельринг родился в 1885 и сначала служил в артиллерии, прежде чем перейти в Люфтваффе. Он хорошо знал Италию и использовал свои знания, чтобы проводить блестящее отступление. Александер сказал о нем: «Каждый раз, когда мы наносили удар Кессельрингу в Италии, мы захватывали его врасплох. Однако он показал огромное умение выпутываться из самых отчаянных положений, в которые его ставила слабая разведка». Союзники, благодаря Ультре, знали большинство германских кодов и знали, что намерен делать противник, еще до того, как войска Оси начинали передвижения. В Сицилии итальянскими войсками командовал генерал Альфредо Гуццони. Его германский советник, генерал Фридо фон Зенгер унд Эттерлин, был кавалеристом и первоклассным солдатом. Он добился больших успехов в России, где служил командиром корпуса. Фон Зенгер унд Эттерлин до войны учился в Оксфорде и даже ухитрился стать членом братства бенедиктинцев. Другим германским старшим офицером был генерал Ганс-Валентин Хубе, командир XIV танкового корпуса. Он располагал в Сицилии 2 дивизиями. Кессельринг отправил его на остров из южной Италии 13 июля, через 3 дня после высадки союзников, чтобы Хубе принял на себя командование всеми немецкими войсками на острове. Бывший пехотинец, Хубе потерял руку в Первую Мировую войну. Он хорошо проявил себя в России. В марте 1944 он сумел вывести из котла 1 Танковую Армию, за что был награжден Бриллиантами к своему Рыцарскому Кресту. Хубе погиб в авиакатастрофе в апреле 1944. Под его командованием в Сицилии находились 15 панцергренадерская дивизия (полковник Эрнст Гюнтер Бааде) и 1 парашютная танковая дивизия «Герман Геринг» (генерал Пауль Конрат). Бааде был чрезвычайно эксцентричной и колоритной личностью. Он был сыном бранденбургского землевладельца, специалистом-коневодом и известным акробатом (как и его жена). В пустыне он командовал боевой группой Африканского Корпуса, которая взяла штурмом укрепления Свободной Франции под Бир Хакеймом. Бааде прославился тем, что командовал патрулями, одев шотландский кильт. Не менее известна была и другая его выходка. Возвращаясь из патруля, он передал англичанам по радио: «Не стреляйте, я ухожу. Бааде». Он сражался в Польше, Франции, России, Северной Африке. После Сицилии он отличился под Кассино, а в 1945 командовал танковым корпусом на Западном Фронте. Бааде был убит во время воздушного налета в последний день войны. Конрат был совершенно иным человеком. Его дивизия проявила себя в Сицилии далеко не лучшим образом. Ее действия были медлительными и неуклюжими. Ему пришлось снять с должности часть своих командиров. Штурм Головные части обоих соединений высадились на берег почти без проблем. Однако вспомогательные высадки парашютных десантов прошли из рук вон плохо, и войска Оси получили достаточно времени, чтобы организовать оборону. Очень быстро 8 Армия увязла в тяжелых боях вокруг Катании. В это же время Паттон, демонстрируя свою лихость, мчался по западному берегу как можно быстрее, чтобы выйти к Палермо. Напряженность между двумя армиями достигла пика, когда Александер передал английской армии центральную дорогу, первоначально выделенную американскому II корпусу генерала Брэдли. Это оказалось последней соломинкой. Паттон прилетел в штаб и начал резко протестовать, требуя, чтобы ему предоставили полную свободу действий. Судя по всему, лишь тогда Александер осознал глубину возмущения американцев и отменил свой приказ. После этого он практически устранился от руководства, предоставив своим волевым командирам армий вести свои бои самостоятельно. В конечном итоге началась настоящая гонка — кто первым придет в Мессину, находящуюся на северо-западной оконечности острова. Хотя американцам предстояло пройти большее расстояние при примерно одинаковом вражеском сопротивлении, у них за спиной стоял постоянно подгоняющий своих солдат Паттон. Понятно, что многие командиры предпочитали встретиться лицом к лицу с противником, чтобы не подвергнуться гневу своего командующего. Паттон преисполнился решимости выиграть гонку. И это ему удалось! Паттон с триумфом вошел в Мессину утром 17 августа. «Самый лучший проклятый пинатель в задницу во всей американской армии», — так Паттон называл сам себя. Такой подход действовал. Его армия быстро закалилась в боях и приобрела опыта больше, чем обещала краткосрочная Сицилийская кампания. «7 Армия показала всему миру, на что способен американский солдат, когда им правильно руководят». В то же время 8 Армия еще больше укрепила свою высокую репутацию. Но и немцы показали себя с лучшей стороны. Упорная оборона частей генерала Хубе на линии Этна и его отступление через пролив описываются историками, как пример тактического мастерства. «Инцидент» с Паттоном Кампания в Сицилии не только доказала способности Паттона, как боевого командира. Она также высветила его бурный вспыльчивый характер, который привел к серии инцидентов во время посещения раненых в госпиталях. В первом случае Паттон посетил 15 эвакуационный госпиталь вскоре после того, как побывал в районе побоища возле горы Троина. 1 пехотная дивизия понесла там тяжелые потери в ходе жестоких четырехдевных боев. (Позднее Паттон снял и командира дивизии, и его заместителя.) Посетив раненых, Паттон поговорил с некоторыми и вручил им медали. И тут он обнаружил рядового из 1 дивизии, который не имел ран. Когда Паттон спросил его, почему он находится в госпитале, солдат ответил, что не может больше воевать. Паттон громко обругал его и ударил перчатками по лицу, а затем убрался прочь, громко проклиная трусов и симулянтов. Эта стычка заставила его разослать командирам частей меморандум. До меня дошло, что маленькое число солдат идет в госпиталь под тем предлогом, что нервы не позволяют им сражаться. Такие люди трусы и бросают тень на всю армию. Они позорят своих товарищей, которых бессердечно бросают нести тяжесть битвы, в то время как сами используют госпиталь, как средство спастись. Вы должны принять меры, чтобы выявить подобные случаи и послать их не в госпиталь, а обратно в части для расследования. Те, кто не желает сражаться, должны предстать перед военным трибуналом по обвинению в трусости перед лицом врага. На этом все могло и закончиться, однако через несколько дней Паттон решил посетить еще один госпиталь (93 эвакуационный). Повторилась та же самая драма. Паттон нашел еще одного солдата, который сказал ему, что страдает от нервов. Паттон взбесился и назвал солдата «поганым трусом и вонючим сукиным сыном». Он также пригрозил застрелить его, вытащил один из своих пистолетов и начал размахивать им под носом у солдата. Потом он приказал полковнику Карьеру, коменданту госпиталя, проследить, чтобы этот человек был немедленно отправлен обратно в свою часть. Наконец он ударил расплакавшегося солдата с такой силой, что стальная каска полетела через всю палатку. Вмешался комендант госпиталя, и Паттон убрался. Сначала Паттон пытался игнорировать происшедшее. Вскоре после этого он прибыл в штаб генерала Омара Брэдли и сказал: «Прошу прощения, Брэд, что опоздал. Заскочил по пути в госпиталь. Там оказалась пара симулянтов. Я треснул одного, чтобы вернуть ему боевой дух». Нет никаких сомнений, что он вскоре забыл об инциденте. Однако на самом деле история не кончилась. Комендант госпиталя подал Эйзенхауэру неофициальный рапорт, который наделал много шума. Эйзенхауэр в своей книге «Крестовый поход в Европу» пишет: «История разлетелась по всему госпиталю и помчалась по соседним частям с быстротой молнии. Я вскоре получил неофициальный рапорт от хирурга, заведовавшего госпиталем, и уже через несколько часов ко мне примчалась группа корреспондентов газет, которые побывали там, чтобы выяснить все детали». Пресса начала поносить Паттона. В конце концов, его спасла только убежденность Эйзенхауэра, что «Паттон еще потребуется нам в предстоящих грандиозных сражениях». Однако до этого ему пришлось публично покаяться. Паттон лично извинился перед персоналом 93 госпиталя. После этого генерал добровольно проделал это в каждой дивизии, пытаясь объяснить мотивы, которые заставили его ударить солдата. Ведь он всего лишь «пытался вколотить немного ума». Паттон в своем дневнике описал свой гнев и разочарование. «Мои войска уничтожили 177000 немцев, итальянцев и французов — убитыми, ранеными и пленными, из них убитыми и ранеными 21000. Наши средине потери составляли одного человека на13 1/2 врагов. Было бы национальным позором позволить армии потерять такого командира». Следует также сказать, что, если бы Эйзенхауэр позволил снять Паттона после этого инцидента, американская армия потеряла бы своего величайшего танкового командира. К счастью для союзников это не случилось. Но было совершенно ясно, что в будущем Паттона нельзя оставлять без строгого контроля и постоянного надзора сверху, и его нельзя ставить на пост выше командующего армией. Возможно, он был и прав, но действовал неверно. Джордж Паттон был полевым командиром и презирал политические интриги, кипевшие в высших штабах союзников. Это было частью его, как превосходного полевого командира. Италия Кампания в Италии, которая последовала после захвата Сицилии, была кровопролитной и трудной. Это было обусловлено рельефом местности. Центральную часть полуострова занимает горный хребет, а узкие прибрежные равнины изрезаны многочисленными реками. Как и блестящая кампания XIV корпуса в Бирме, итальянская кампания остается в тени высадки в северо-западной Европе. Одной из главных стратегических целей этой кампании было связать как можно больше вражеских дивизий, чтобы их нельзя было перебросить в Нормандию. К моменту падения Рима в июле 1944 немцы держали в Италии 26 дивизий. Когда война закончилась, там находились 23 дивизии, поэтому поставленная цель была достигнута. Однако Александер постоянно терял одну дивизию за другой. Сначала их отзывали для проведения операции «Оверлорд», потом — для операции «Драгун». В этом случае из Италии были отозваны сразу 7 дивизий. Командиры союзников В основном использовались 2 армии союзников. Американская 5 Армия генерала Марка Кларка высадилась и действовала на западном побережье. 8 Армия Монтгомери высадилась и сражалась на востоке. Сам Монти отбыл в декабре 1943, чтобы принять командование 21 группой армий, готовившей высадку в Нормандии. Его место занял генерал сэр Оливер Лиз. В этот же время убыл и Эйзенхауэр. Он сдал верховное командование на Средиземном море генералу «Джамбо» Уилсону. Генерал Александер стал главнокомандующим войсками союзников в Италии. Лиз, которого Монтгомери забрал в 8 Армию, чтобы командовать ХХХ корпусом, уже показал свои способности, как в Северной Африке, так и во время вторжения на Сицилию. Способный и популярный командир, Лиз представлял собой тип современного генерала, «мчащегося по забитой раскисшей дороге, обстреливаемой противником, помахивая рукой и окликая солдат». Следует также упомянуть начальника штаба Александера с января 1944 генерала (позднее фельдмаршала) сэра Джона Хардинга. Он уже показал во время боев в пустыне, что соображает не хуже любого из полевых командиров. Позднее Александер напишет о нем: «Мне повезло, что у меня был такой прекрасный солдат и способный штабной офицер. Кроме того, он был превосходным товарищем, которого любила и уважала вся наша многонациональная армия». В декабре 1944, когда Александер стал верховным командующим союзников на Средиземноморье, он назначал Хардинга командиром XIII корпуса. План союзников предусматривал высадку в две стадии. Первая, операция «Бэйтаун», была назначена на 3 сентября. Части 8 Армии должны были высадиться на «носке» итальянского сапога. Вторая стадия, операция «Аваланш», предусматривала высадку американской 5 Армии в заливе Салерно. Это произошло на следующий день после капитуляции Италии. После этого и до конца войны немцы могли полагаться только на часть Лигурийской армии генерала Грациани, смешанного немецко-итальянского соединения. Остальные итальянские войска были разоружены и больше в боях участия не принимали. Союзники смогли пройти южную часть Италии достаточно быстро. Однако потом, накануне зимы, они застряли южнее Рима. Но нельзя ссылаться только на «генерала Грязь», хотя он и мешал ведению операций до следующей весны. Главным было ожесточенное сопротивление немцев. После этого Александер спланировал двойной удар, чтобы уничтожить силы противника южнее Рима и потом освободить столицу, соединившись с силами, вырвавшимися с плацдарма возле Анцио. Операция была проведена в июне 1944. Следующая германская оборонительная позиция, Готская линия, проходила поперек Апеннин. И снова «генерал Грязь» еще раз задержал наступление союзников до следующей весны. Несмотря на то, что Александер имел всего 17 дивизий против 23 вражеских, он добился трудной и вполне заслуженной победы, когда к началу июня 1945 вышел к австрийской границе. Танковые силы союзников Учитывая рельеф местности, обе стороны испытывали трудности в использовании танков в Италии. Ни одна из армий союзников не имела более 2 танковых дивизий, хотя они имели более чем достаточно отдельных бригад. Например, от Салерно до Вольтурно (октябрь 1943) американская 5 Армия наступала, имея 1 американскую и 7 английскую танковые дивизии. Однако она потеряла Крыс Пустыни, когда те отправились в Англию, готовиться к высадке в Нормандии. То же самое произошло и с американской 2 танковой дивизией, которая воевала в Сицилии в составе 7 Армии Паттона. 8 Армия не имела танковых дивизий до прибытия 5 канадской танковой, которая сменила 7 танковую, но попала в 8 Армию вмесето 5 американской. Следом за ней в марте 1944 во время битвы за Кассино прибыла английская 6 танковая дивизия генерал-майора В. Эвели. Позднее командование дивизией принял генерал Джеральд Темплер, прославившийся после войны во время операций в Малайе. Наконец в мае 1944 прибыла 6 южноафриканская танковая дивизия и была передана 5 Армии. Таким образом, к концу войны каждая армия имела по 2 танковые дивизии. Особого упоминания заслуживает американская 1 танковая дивизия, которая была первым американским бронетанковым подразделением, отправившимся за окена. Она сражалась против немцев в Северной Африке. «Старые железнобокие» с боями прошли всю итальянскую кампанию. Ее солдаты первыми вошли в Рим. Она провела на фронте больше времени, чем любая другая американская танковая дивизия. Когда дивизия высадилась в Италии, ею командовал великий танковый командир генерал-майор Эрнест Н. Хармон. В июле 1944 он получил в командование корпус, и его сменил генерал-майор Вернон Э. Притчард, который оставался на этом посту до конца войны. Хармон принял дивизию у генерал-майора Орландо Уорда после стычки в проходе Кассерин. Он писал о предстоящей кампании: «Меня страшно интересует проблема использования танков в Италии. Я отношусь к этому очень серьезно, так как предвижу, что местность будет ужасно мешать нам». Следует также генерала Джеффри Кийза, который был начальником штаба Паттона в первые дни существования 2 танковой дивизии. Он был призван из резерва и командовал 9 танковой дивизией. Однако его отозвали, чтобы сделать заместителем Паттона во время операции «Торч». Кийз оставался на этой должности до высадки в Сицилии. Именно Кийз командовал «Сводным корпусом», который Паттон отправил форсированным маршем на Палермо. Потом он командовал американским II корпусом в Италии, а после войны командовал американскими 7 и 3 Армиями. Современники писали о нем: «Он был «мозгами» Паттона… Но, к несчастью, он был лишен честолюбия, и мало кто знает об этом великом танковом командире». Танковые силы немцев Большая часть этой страны явно не подходила для танков. Однако это не означало, что мы найдем в ходе этой кампании примеров умелого использования танков, или то, что союзники не имели способных танковых командиров. Однако немцы имели в Италии относительно более мощные танковые силы, хотя в различные периоды число танковых и панцергренадерских дивизий менялось очень сильно. Однако время Гитлер собирался назначить Роммеля пост войсками в Италии, который в конечном итоге занял Кессельринг. Однако в конце концов фюрер решил доверить Роммелю укрепление Атлантического вала и подготовку к отражению высадки союзников. В момент высадки союзников в Италии немецкие войска там оказались разделены между главнокомандующим Южным ТВД (Кессельринг) и группой армий «С» (Роммель). Немцы имели 19 дивизий, в том числе несколько танковых и панцергренадерских. Когда в апреле 1945 союзники начали свое последнее наступление, ни XIV, ни XXVI танковые корпуса не имели в своем танковых или панцергренадерских дивизий. В то же время 26 танковая и 29 и 90 панцергренадерские дивизии числились в других корпусах. Этими танковыми корпусами командовали Хубе и Херр. В октябре 1943 Хубе сменил генерала фон Зенгера унд Эттерлина, который командовал 13 танковой дивизией в России и провел весь остаток войны в Италии, заняв пост командующего 10 Армией в октябре 1944. Его место в LXXVI танковом корпусе занял генерал фон Шверин. Возможно, звездным часом военной карьеры фон Зенгера стала битва за Кассино, когда 100000 солдат успешно удерживали свои позиции, надолго задержав армии союзников. Именно фон Зенгер 4 мая 1945 прибыл в штаб Марка Кларка в качестве германского представителя, чтобы обсудить условия капитуляции. Танки Содружества Канадское правительство в начале 1941 утвердило создание 1 канадской танковой дивизии. В марте ее формирование завершилось, она была переименована в 5 канадскую танковую дивизия и осень отправилась в Англию. Было решено, что I канадский корпус сменит ХХХ корпус, а 5 канадская танковая сменит 7 танковую дивизию. Это произошло в конце 1943. После прибытия в Италию дивизия поменяла 4 командиров за 4 месяца. Бригадный генерал Б.М. Хоффмейстер сменил генерал-майора Э.Л.М. Барна, который стал командиром корпуса вместо генерала Крирера. Бретт Хоффмейстер был офицером пехотного ополчения. Он командовал батальоном во время высадки на Сицилии… Весной 1944 он стал командиром 5 канадской танковой дивизии и в мае — июне готовил соединение в долине Лири… После этого 5 канадская танковая дивизия проявила выдающиеся качества во время боев на Готской линии… Берт командовал дивизией до конца войны, сначала в Италии, а потом в Голландии. Его руководство было замечательным. Он отличался изобретательностью, отвагой, тщательностью. Он был выдающимся лидером и командиром. На дивизионном уровне он был лучшим из канадских генералов. 6 южноафриканской танковой дивизией во время боев в Италии командовал генерал-майор Эверед Пул. Она появилась на фронте во время боев за Кассино, позднее принимала участие во взятии Флоренции и прорыве Готской линии. Газелям не хватало пехоты, и в последний год войны дивизии была придана английская 24 гвардейская бригада. Достижения дивизии были значительными, что в большой степени обусловили качества ее командира. 3 новозеландская дивизия, которая сражалась в Италии, была соединением нового типа. Она имела 4500 машин и 20000 человек. Ею командовал генерал-лейтенанта сэр Бернард Фрейберг, кавалер Креста Виктории. Черчилль сравнил его с саламандрой, которая купается в огне. Он воодушевлял своих солдат, командуя на линии фронта. Хотя Фрейберг был исключительно храбрым солдатом и первоклассным лидером, его нельзя назвать выдающимся танковым командиром. Польские танки Было бы просто немыслимо не упомянуть польский 2 корпус и его кровопролитную победу в Монте-Кассино, после того, как многие другие подразделения безуспешно пытались взять штурмом этот монастырь. Во время этих атак пехоты отважно поддерживали танки польской 2 танковой бригады. В ходе боев корпус потерял четверть своего состава. Снайпер Чтобы закончить с Италией, следует вспомнить, что танковый командир хорош настолько, насколько хорош его экипаж. Поэтому меткий наводчик ценится на вес золота. Капрал Элфи Николс из эскадрона «В» 9 собственного королевы уланского был как раз таким стрелком. Его довоенным хобби была стрельба по фазанам местных сквайров. По пути на работу он прихватывал с собой винтовку.22, которую прятал в штанину. Немного позднее он обнаружил, что полученный опыт очень пригодился ему, когда он стал наводчиком танкового орудия. За один день битвы при Эль Аламейне он уничтожил 9 немецких танков, а всего в ходе битвы Николс подбил 14 танков. Генерал Монтгомери, который слышал по радио переговоры танкистов, приказал немедленно наградить Николса Военной Медалью. Его репутация, как отличного стрелка, еще более укрепилась в последующих боях в Северной Африке и Италии. Командир эскадрона, майор Дерек Эллхузен сказал: Последний танковый бой этой войны эскадрон «В» провел южнее реки По к востоку от Феррары с остатками 26 танковой дивизии. Элфи показал себя, как стрелок, во всем блеске. 3 немецких танка Mark IV шли вдоль дороги на большой скорости на расстоянии 800 — 1000 ярдов от нашего фронта. Он подбил правый и левый танки. Третий танк получил попадание в моторный отсек, окутался дымом и пропал. Мы нашли его на следующий день. Это была последняя демонстрация его искусства наводчика. В ходе всей войны он уничтожил от 40 до 50 немецких танков. 8. D-день С 12 по 15 мая 1943 в Вашингтоне прошла конференция под кодовым наименованием «Трайдент». В ней принимали участие Рузвельт, Черчилль и их старшие советники. На этой конференции было решено начать вторжение во Францию 1 мая 1944. Накопление сил Подготовка вторжения началась с неизбежного накопления живой силы, техники и вооружения в Великобритании. Остров едва не затонул под тяжестью 3 миллионов солдат. В их число вошли американские части, прибывшие прямо из США, переброшенные из Италии дивизии союзников, «доморощенные» войска Содружества, французские и польские соединения. На вооружении этих войск имелось большое количество танков и других бронированных машин. Впрочем, ударные подразделения имели больше «специальных» танков, чем части второго эшелона, которые должны были высаживаться на захваченные плацдармы. Ударная группа состояла из американской 1 Армии и британской 2 Армии плюс парашютные части обеих стран. Общий состав сил на первой стадии операции был следующим: Специальные танки Прежде чем рассмотреть основные силы танковых войск, следует сказать несколько слов о специальных танках. Движущей силой этих странных машин, многие из которых представляли собой интересные примеры человеческой изобретательности, был величайший из учителей британских танкистов генерал-майор Перси Хобарт. Он еще до войны доказал свою квалификацию на полигоне Солсбери, потом в Египте с Мобильной дивизией и еще раз, когда взялся за создание и обучение быстро ставшей знаменитой 11 танковой дивизии. Однако самым большим его достижением стала работа с «Игрушками Хобо», как сразу стали называть специальные бронированные машины. В 1943 в возрасте 57 лет он был отозван из 11 дивизии (на том основании, что слишком стар, чтобы командовать ею в бою) и занялся реорганизацией 79 танковой дивизией. Кроме того, он должен был подготовить «игрушки», которые возглавили бы ударные подразделения. Он принял вызов со своим обычным энтузиазмом. Хотя большая часть его дивизии была раздергана по кусочкам, орлиный глаз Хобарта видел их повсюду, и его вклад в успех союзников в Нормандии был огромным. Он создал множество странных танков. Плавающие танки с брезентовыми «юбками», цепные тралы, огнеметные танки, танковые прожекторы… Все это присоединилось к более привычным бронированным бульдозерам и специализированным саперным автомобилям. 79 танковая дивизия внесла большой вклад в успех D-дня. Позднее она форсировала Рейн. Тогда дивизия имела 21000 солдат и 1566 гусеничных машин (по сравнению с 14000 человек и 350 бронированными машинами нормальной танковой дивизии). Лиддел-Гарт правильно назвал ее «тактическим ключом к победе». Найджедл Дункан в книге, посвященной дивизии, рассказывает о веселом духе, царившем в дивизии. «Перевернутый треугольник с головой разъяренного быка, дивизионная эмблема «Игрушек Хобо», была лучше известна во 2 Армии, чем любая другая. Вдохновляемые своим дивизионным командиром, они прокладывали себе путь, веселые и полные решимости не отступать ни перед силами природы, ни перед творениями рук человеческих», Британские танки и танки Содружества До начала 1942 британские танковые дивизии, как и немецкие, как и американские, были «перегружены танками». Они состояли из 2 танковых бригад, всего 1 мотопехотного батальона плюс группа поддержки: 3 артиллерийских полка и 1 пехотный батальон. В нее также входили части дивизионного управления, полк бронеавтомобилей и инженерный батальон. Слишком громоздкое соединение насчитывало около 15000 человек (включая резерв) и более 4500 машин, в том числе 561 бронированную (340 танков, 58 бронеавтомобилей, 163 транспортера). К 1942 целиком бронированные соединения умерли. Боевой опыт показал, что более мелкие сбалансированные соединение из всех родов войск гораздо эффективнее. Одну танковую бригаду заменила пехотная. Группа поддержки разделилась на артиллерию, саперов и другие самостоятельные части. Полк бронеавтомобилей был заменен более мощным танковым разведывательным полком. Однако полки бронеавтомобилей оказались настолько ценными для ведения разведки, что сохранились, перейдя в корпусное подчинение. Для ведения ближней разведки пехотными дивизиями использовались подразделения только что созданного Разведывательного Корпуса. Таким образом, к 1944 в танковой дивизии осталось всего 306 танков, зато резко увеличилось количество мотопехоты. Основным танком стал «Кромвель» с 75-мм пушкой. В частях усиления использовались «Шерман-Файрфлаи» с 17-фн и «Челленджеры». Те же процессы происходили и внутри пехотных дивизий. В 1942 одна из трех пехотных бригад была заменена танковой. Генерал-лейтенант Ле К. Мартел, командир Королевского Танкового Корпуса, сказал, что «танковые войска растворяются в остальной армии». Однако это было не так. Пехоты не хватало, и смешанные дивизии были упразднены. Танковые бригады, оставленные в качестве соединения поддержки пехотной дивизии, получили тихоходные, но хорошо вооруженные и хорошо бронированные танки «Черчилль». Таким образом, большая часть английских танков, воевавших в Западной Европе, входила в эти отдельные бригады. Действительное количество английских танковых дивизий, использованных в Западной Европе, было небольшим — 7 танковая генерал-майора У.Э.Дж. Эрскина, 11 танковая генерал-майора Г.П.Б. Робертса и Гвардейская танковая генерал-майора Э.Г.С. Эдейра. Вот и все. Но не следует забывать отдельные бригады поддержки пехоты. Генерал Бобби Эрскин командовал «Крысами Пустыни» во время их памятного наступления от Триполи и во время недолгого пребывания в Италии. Его дивизия была возвращена в Англию, чтобы обеспечить закаленными в боях солдатами части вторжения. Может, это и было разумным решениям, особенно для тех частей, куда эти солдаты попали, но «Крысам Пустыни» оно стоило дорого. Для начала дивизия потеряла проверенные и знакомые танки «Шерман», получил вместо них «Кромвели», которые все считали более плохими машинами. Подавляющая часть офицеров и сержантов, имеющих боевой опыт, была роздана по другим частям, чтобы они могли там передавать свой опыт и знания. Совершенно ясно, что в бою ветераны будут вести себя более осторожно и разумно, чем те, кто впервые попал на фронт. Но это привело Монтгомери к заключению, что 7 танковая наступает слишком медленно. Он заменил Эрскина генерал-майором Г.Л. Верни, который ранее командовал 6 гвардейской танковой бригадой. Одновременно были заменены командиры 22 танковой бригады и разведывательного полка 7 танковой дивизии. Поэтому, как пишется в истории дивизии: «В бой в Нормандии вступила совершенно иная дивизия, хотя она имела ту же численность». Командир 11 танковой дивизии генерал-майор Пип Робертс был замечательным солдатом. 3 Ордена за выдающиеся заслуги и множество других наград доказывали его смелость и умение. Он командовал дивизией на пути от Нормандии до Балтики, и его дивизия считалась одной из лучших в Западной Европе. В своей книге «Забытый победитель» Джон Байнес описывает 37-летнего Робертса как «выдающегося британского танкового командира периода войны». Командир Гвардейской танковой генерал-майор Алан Эдейр заслужил такую же высокую репутацию. На корпусном уровне следует упомянуть троих испытанных командиров — Крокера, О’Коннора и Хоррокса. Генерал сэр Джон Крокер командовал 3 танковой бригадой во Франции в 1940 и вернулся в авангарде освободительной армии в качестве командира I корпуса. Гвардейская и 11 танковые дивизии входили в состав VIII корпуса, которым командовал генерал сэр Ричард О’Коннор. Он бежал из лагеря для военнопленных в Италии зимой 1943 и снова полез в драку. Его решительность и энтузиазм ничуть не уменьшились за время плена. Другим командиром, который уже показал себя в пустыне, был генерал сэр Брайан Хоррокс, который еще поправлялся после ранения, но позднее принял командование ХХХ корпусом у генерал-лейтенанта Г.К. Бакнелла. Монти снял Бакнелла после того, как он не внял предложению «или брать, или убраться». Одновременно Монтгомери снял командира 7 танковой дивизии, возглавлявшей наступление ХХХ корпуса. Честер Уилмотт так отозвался о Хорроксе: «Через несколько дней после его прибытия его живой и боевой характер преобразил корпус. Высокий, гибкий человек с седыми волосами, пронизывающим взглядом и простертыми руками, он шел среди солдат скорее как проповедник, чем генерал». В состав 2 канадского корпуса входила канадская 4 танковая дивизия. Ее сформировали ею командовал генерал-майор Уорти Уортингтон. Однако во Францию ее привел генерал-майор Джордж Китчинг, который командовал дивизией во время первых боев в Нормандии. Он тоже стал жертвой Монтгомери, который не слишком справедливо обвинил его в неспособности закрыть Фалезский мешок, что позволило спастись многим немцам. Его заменил генерал-майор Гарри Фостер, а потом генерал-майор Кристофер Воукс. Монтгомери называл его «сущим петухом» за личную храбрость и громкий голос. Он не отличался особым тактическим мастерством. В состав 2 канадского корпуса входила также 1 польская танковая дивизия генерал-майора Мачека, которая также принимала участие в боях за Фалез. Кроме поляков в состав 2 канадского корпуса входили бельгийская и чешская танковые бригады. Американские танки Из 16 американских танковых дивизий, созданных за годы Второй Мировой войны, большая часть сражалась в Западной Европе в ходе одной или нескольких кампаний, на которые официальная американская история делит весь поход американской армии. Это: 1. Нормандия; 2. Северная Франция; 3. Рейн; 4. Арденны — Эльзас; Центральная Европа. Легче всего это показать в виде таблицы. Танковые дивизии были поделены между корпусами 1 и 3 Армий. Например, первоначально в состав 3 Армии входили 4, 5, 6 и 7 танковые дивизии, а также французская 2 танковая дивизия. Среди дивизионных командиров были те, кто потом превратился в великих танковых командиров: Эрни Хармон и «Тигр Джек» Вуд. Рядом с ними были более молодые командиры вроде полковников Крейтона У. Абрамса и Брюса К. Кларка, которым еще предстояло показать себя. «Ну, что ж, я получил армию, и она мне подходит. «Бог показал свою справедливость». Насколько я помню, это был 27-й год моей службы в американской армии. Каждый раз я добивался успеха, и каждый раз это могло быть потрясающе». Так писал Паттон в своем дневнике 26 января, прибыв этим утром в Англию. Его штаб прибыл морем из Штатов в Глазго через 3 дня, и Паттон приветствовал их, «сверкая начищенными ботинками и кокардой». Вместе они отправились поездом в лагерь Пеовер возле Кнутсфорда в Чешире, где к ним постепенно прибыли и остальные 253500 «Мальчиков из Джорджии», как вскоре стали называть 3 Армию. Паттон посетил все части, всюду произнеся одну из своих знаменитых речей. Существует много версий этого обращения, но на самом деле существовал только один вариант. Всегда он призывал сражаться и убивать противника, каждый должен был исполнять свой долг вне зависимости от того, в чем заключаются обязанности конкретного солдата. Рядовым нравилась эта грубая простота. «Есть одна большая вещь, которую вы, мужики, сможете сказать, когда все закончится, и вы вернетесь домой. Через 20 лет вы возблагодарите бога, когда будете сидеть в кругу семьи, держа внука на колене. И он спросит, что ты делал на войне. Ты пересадишь его на другое колено, вздохнешь и скажешь: «Я рыл канавы в Луизиане». В первой главе этой книге приведены «Уловки Танкиста», сочиненные Эрнестом Суинтоном. Мне кажется, будет интересно почитать выдержки из «Принципов боя» Паттона, которые были разосланы им по всем частям и соединениям армии 6 марта 1944. Проведя первое знакомство, Паттон занялся административной работой. Его первые замечания относительно службы снабжения требуют, чтобы оказывалось «в нужное время в нужном месте». Он лично посетил раненых и роздал награды. А его приказы поддерживать строгую дисциплину идут от чистого сердца. Его отзыв о дезертирах пронизан едким скептицизмом. «Они пытаются найти себе оправдание, рисуя ужасные картины». Он также говорил о необходимости поддерживать хорошую физическую форму. «Усталость делает нас трусами. Человек в хорошей форме не утомляется». Он завершил свое первое циркулярное письмо словами: «Не поддавайтесь страхам». За первым последовала целая серия циркулярных писем. Но в то же время, Паттон всюду бывал лично, посещал части, чтобы удостовериться, что его приказы восприняты правильно. 1. КОМАНДОВАНИЕ. Лидерство. (1) Исполнение долга. Каждый на своем месте руководит лично. Любой командир, который не способен захватить цель, если только он не убит или не получил тяжелую рану, не исполнил свой долг. (2) Посещение фронта. Командир или его начальник штаба (никогда оба вместе), один из начальников основных отделов штаба должны ежедневно посещать фронт… Задачей этих офицеров является наблюдение, а не вмешательство… Вашей задачей как командира является увидеть солдат своими глазами и лично показаться им. Исполнение. В выполнении задания формулировка приказа составляет только 10 % ваших обязанностей. Остальные 90 % заключаются в контроле путем личного наблюдения на земле, вами и вашим штабом, за правильным и энергичным исполнением. Период отдыха. Штабные работники, офицеры и рядовые, которые не отдыхают, долго не протянут… Если возникнет необходимость, они должны работать круглые сутки, но такие случаи не слишком часты. Свежий человек дольше держится и работает лучше в напряженной ситуации. Расположение командного пункта. Чем дальше вперед он вынесен, тем меньше времени тратится на поездки на фронт… 2. ВЕДЕНИЕ БОЯ. Карты. Мы слишком склонны верить, что мы приобретаем заслуги единственно путем изучения карт в безопасном укрытии командного пункта… Планы. Планы должны быть простыми и гибкими… Их должны создавать люди, намеренные их выполнять… Разведка. Разведки никогда не может быть слишком много. Используйте все возможные средства до, во время и после боя. Донесения должны содержать факты, а не мнения, отрицательные, так же, как и положительные… информация, как яйца: чем свежее, тем лучше. 3 Армия начала переправляться во Францию только 5 июля, и Паттон провел 3 недели в Англии, опасаясь, что война закончится прежде, чем он получит «хотя бы кусочек боя». После прибытия в Нормандию, прямо на аэродроме возле участка Омаха, он пообещал газетчикам, что «лично пристрелит каждого сукиного писаку, как гремучую змею!» Задержка с отправкой 3 Армии во Францию была совершенно намеренной, так как соединение Паттона предполагалось использовать для прорыва с плацдарма. Однако она помогла еще и запутать немцев. Они ждали высадки союзников в районе Па де Кале и просто не могли представить, что союзники не использовали Паттона — по их мнению своего лучшего генерала — для командования главными силами. Паттону пришлось терпеть дальше, пока Брэдли, занудным тоном не сообщил, что сложились благоприятные условия для наступления американцев. В состав 3 Армии Паттона входила единственная французская танковая дивизия под командованием генерал-майора Жака Филиппа Леклерка. Этой дивизии была позднее предоставлена честь освободить Париж. Леклерк был смелым и изобретательным солдатом. Он попал в плен к немцам в мае 1940 в Лилле, но сумел бежать и присоединился к войскам Свободной Франции в Англии. Он был отправлен в Африку, чтобы стать военным губернатором Чада и Камеруна и создать базу Свободной Франции во Французской Экваториальной Африке. В декабре 1942 он повел свои войска из Чада на соединение с британской 8 Армией в Северной Африке. Марш длиной 1500 миль завершился в январе 1943. Генерал Брук описывал его, как «образец лучшего французского солдата, стойкого, способного и обаятельного». Американский корреспондент назвал его д’Артаньяном, возродившимся в ХХ веке. Обороняющиеся Летом 1943 Роммель находился в северной Италии, командуя группой армий «В». Гитлер явно хотел назначить его командующим всеми германскими войсками в Италии, но в конце октября он передумал и назначил на этот пост Кессельринга. Роммель должен был возглавить новую структуру, созданную на основе штаба группы армий «В» и названную «Группой армий специального назначения». Она должны была подчиниться напрямую OKW. Ей предстояло сыграть главную роль в обороне побережья Ла Манша и отражении предстоящей высадки союзников. Лиса Пустыни в Нормандии Роммель имел приказ провести детальную инспекцию сооружений береговой обороны на западе и подготовить оперативные планы для каждого района, сочетая оборону и контратаки. Ему также приказали подготовить отдельные рекомендации по использованию танков в оперативных зонах. Задача Роммеля была нелегкой. Его штаб впрямую переходил дорогу штабам, отвечавшим за оборону на западе, находившимся под командованием фельдмаршала фон Рунштедта. Однако, официальная история американской армии отмечает: «Главные причины выбора для этой задачи Роммеля носили, несомненно, психологический характер. Выбор командира с репутацией Роммеля должен был вселить уверенность в полузабытые гарнизоны на западе и подчеркнуть новое важное значение западного направления». После первой инспекторской поездки Роммель записал в дневнике: «В целом следует признать, что войска не перетрудились над сооружением оборонительных укреплений. Они так и не поняли, насколько нужны эти укрепления. Всюду видно стремление накапливать резервы, что ведет к ослаблению берегового фронта». Он прилагал все силы, чтобы добиться упрочения обороны. В своем письме жене Роммель отмечал: «Еще следует много сделать, так как люди живут здесь праздной жизнью и не думают о предстоящих битвах». Очень быстро начали появляться новые заграждения — мины на пляжах и «спаржа Роммеля». Так были названы ряды кольев, опутанных колючей проволокой, которые должны были помешать высадке парашютистов. «Главная битва разыграется на берегу», — так начиналась первая директива Роммеля своим командирам. Десантные суда союзников сначала должны будут продраться через сеть подводных заграждений и мин. Сразу за урезом воды начиналась Зона Смерти, густо усеянная минами и прикрытая огневыми точками. За ней находились танковые дивизии. Их танки и артиллерию предполагалось вкопать в землю, чтобы обстреливать берег или ударить по врагу в момент высадки. К несчастью, многие не разделяли взглядов Роммеля. Например, Гудериан считал, что танки следует держать в резерве вдалеке от побережья. Их следует пустить в дело, только когда определится район главной высадки и не бросать поспешно к участкам действий диверсионных отрядов. Эту же точку зрения разделял фон Рунштедт и его старший танковый командир генерал барон Лео Гейр фон Швеппенбург. Они не принимали во внимание превосходство союзников в воздухе, которое Роммель уже испытал на своей шкуре в Северной Африке. Барона фон Швеппенбурга возмущало желание Роммеля «выставить все имеющееся в витрину магазина», как самого Роммеля пугало желание перемещать драгоценные танки без прикрытия с воздуха. Оба были швабами, оба были упрямцами «до глупости», как потом сказал фон Швеппенбург допрашивавшим его американцам. И оба не желали ничего слушать. Так была подготовлена катастрофа. Немецкие танки В день высадки союзников в северной Франции дислоцировались только 1 танковых и 1 панцергренадерская дивизии. Большая часть из них находилась слишком далеко от моря, чтобы немедленно вмешаться в события, поэтому возможность опрокинуть десант в море прямо с пляжей была утеряна. Число танковых дивизий быстро увеличилось до 10, но все они использовались как в далекие времена — «по кусочкам», особенно в районе Кана. Это были: 2, 9, 21, 116 и Учебная танковые дивизии; 1, 2, 9, 10, 12 танковые дивизии СС и 17 панцергренадерская дивизия СС. Некоторые из этих дивизий оправлялись после тяжелых боев в России, другие еще не имели боевого опыта. Общее количество танков в них равнялось 1500. Расхождение во мнениях где и как использовать танки буквально связывало немцам руки. Фон Рунштедт и Гитлер считали, что район Па де Кале остается самым вероятным местом высадки главных сил союзников. Когда они поняли, что происходит на самом деле, было уже поздно. Однако Гитлер создал специальный резерв, который мог использовать один Роммель. Это был 1 танковый корпус СС под командованием обергруппенфюрера СС Зеппа Дитриха. Когда-то он командовал Лейбштандартом СС «Адольф Гитлер» и был среди самых верных и преданных последователей фюрера. «Я всегда давал ему возможность вмешаться в трудных случаях. Это был человек умный, энергичный и жестокий», — сказал однажды Гитлер о Дитрихе. Его жестокость вскрылась в 1946, когда он был приговорен к смерти за массовое убийство американских пленных, захваченных в Мальмеди. Он был награжден Рыцарским Крестом Железного Креста. Как и Роммель, Дитрих вошел в число 27 обладателей Бриллиантов. Однако существование этого специального корпуса, состоящего из 21 и Учебной танковых дивизий и 12 танковой дивизии СС, «вне» остальных танковых сил, сведенных в Танковую Группу «Запад» (позднее названной 5 Танковой Армией) под командованием генерала фон Швеппенбурга, ситуация не облегчало. Его дивизии были потрепанными, а находившаяся ближе других к району высадки 21 танковая была в особенно плохом состоянии. Дивизия была сформирована в Нормандии в середине 1943, после того, как первоначальный состав погиб в Тунисе в мае 1943. В нее вошла горстка ветеранов Африканского Корпуса, однако она была вооружена коллекцией устаревших французских танков и несколькими новыми Pz Kpfw IV. Ей командовал генерал-лейтенант Эдгар Фойхтингер, который до этого работал над программой создания секретного оружия. Во время боев в Нормандии он показал себя умелым тактиком. Учебная танковая дивизия была прямой противоположностью. Она была сформирована на основе штаба танковой школы и была одной из самых сильных танковых дивизий вермахта. Она имела 109 танков, 40 штурмовых орудий и 612 полугусеничных транспортеров, то есть в 2 раза больше, чем нормальная танковая дивизия. Ей командовал старый друг Роммеля, генерал-лейтенант Фриц Байерлин. Он был начальником оперативного отдела штаба Гудериана в России в 1941, начальником штаба Роммеля в Северной Африке. Там он был ранен и эвакуировался в Германию. После этого он командовал сначала 3 танковой дивизией, а потом Учебной. 12 танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» была укомплектована курсантами школ СС. Она была достаточно сильной, имея 177 танков и 12 штурмовых орудий. Ею командовал группенфюрер СС Фриц Витт. Однако он погиб 16 июня под огнем корабельных орудий союзников, и его место занял бригадефюрер СС Курт Мейер. Ему было всего 33 года, и он был самым молодым немецким командиром дивизии в 1944. Он всегда находился в гуще боя, смелый, фанатичный фашист. Он оставался предан фюреру до самого конца. На допросе уже после войны он заявил: «В этом лагере вы услышите много плохого об Адольфе Гитлере, но ничего от меня… Он был и остается величайшим явлением в истории Германии». Отважный, строгий и высокомерный, он был типичным нацистским штурмовиком. Высадка Тактика союзников в ходе этой операции была немного различной на английских и американских участках. Американцы планировали иметь две волны плавающих танков. Одна выходила к берегу в Н — 5 минут, вторая точно в час Н. Первая волна пехоты высаживалась в Н + 1 минуту, а потом с интервалом 7 минут, начиная с Н + 30, высаживались остальные пехотные части. Сразу после первой волны пехоты, в Н + 3, боевые пловцы и подрывники должны были устранить заграждения на берегу. Англичане планировали использовать гораздо больше танков и, разумеется, «игрушки». «Игрушки», ключ к успеху На британском участке плавающие танки действовали очень успешно. 13/18 гусарский был спущен на воду в 5000 ярдов от берега и благополучно проплыл это расстояние, чтобы прикрыть высадку штурмовых частей пехоты и ее наступление вглубь суши. В центре, где высаживались канадцы, им пришлось проплыть только 1000 ярдов, но их задержали различные заграждения на берегу. В западном секторе прибой был сильным, что не позволило спустить плавающие танки. Поэтому 47/7 гвардейский драгунский и шервудские рейнджеры были доставлены к берегу десантными судами. При поддержке 50 дивизии, они продвинулись на 6 миль вглубь суши. Другие «игрушки» тоже выполнили свою работу блестяще. Монтгомери написал в своем предисловии к истории 79 дивизии: «Дивизия была сформирована из частей и техники, которые не имели аналогов в других армиях мира. Умелое использование этой техники позволило нам добиться внезапности в тактическом бою». Но в американском секторе дела шли не так здорово. На участке Омаха 2 роты плавающих танков 714 танкового батальона были спущены на воду в Н — 50 в 6000 ярдов от берега. Они сразу начали тонуть. Берега достигли только 5 танков из 32, остальные пошли на дно, залитые высокими волнами. Из-за потери танков поддержки, пехоты завязла на побережье, хотя силы противника были невелики. Но в целом у союзников не возникло проблем с высадкой на берег, удержанием и расширением плацдармов. Немецкий ответ Ответные действия немцев оказались совсем не такими, каких ждали от Панцерваффе. Это было результатом совместного действия многих факторов. Сказались неопределенность, является ли высадка в Нормандии главной операцией союзников, раздвоенность командования, действие перехватов Ультры. Вдобавок, налеты авиации союзников и обстрелы с моря привели к почти полному параличу. Только 21 танковая дивизия находилась достаточно близко, чтобы немедленно нанести контрудар, однако она не получила приказа и осталась в районе расквартирования, на берегу реки Орн недалеко от Кана. Одна боевая группа дивизии Фойтингера выдвинулась вперед в 6.30, потеряла несколько танков от огня англичан, но помешала им захватить Кан. Сам генерал в это время находился в Париже. Однако в дивизии осталось менее 70 боеспособных танков. Утром небо было покрыто облаками, и действия авиации были затруднены. Но Гитлер запретил Учебной танковой дивизии и дивизии «Гитлерюгенд» двигаться. Когда они во второй половине дня все-таки начали марш, небо очистилось, и обе дивизии понесли тяжелые потери. В D-день только истребители и бомбардировщики 9 Воздушной Армии совершили более 3000 вылетов, в основном в американской зоне высадки. Вскоре господство союзников в воздухе стало настолько полным, что немцы потеряли возможность безопасно передвигаться даже по ночам. Легко можно представить, какие проблемы это породило. Союзники без труда закрепились на плацдармах, и опрокинуть их в море стало просто невозможно. Однако германских командиров, по крайней мере сначала, не слишком взволновали успехи союзников. Они по-прежнему считали, что можно удержать фронт и разбить союзников. Во всяком случае, их гораздо больше волновала опасность высадки в районе Па де Кале. Роммель сразу осознал опасность ситуации, однако он находился слишком далеко, чтобы повлиять на ход битвы. 4 июня он находился в отпуске дома в Херрлингене. Только 6 июня в 6.00 он узнал о высадке из телефонного звонка своего начальника штаба генерала Ганса Шпейделя. Другие германские генералы тоже отсутствовали в Нормандии, а оставшиеся командиры никак не могли решиться на что-то определенное. Особенно отличился этим штаб Роммеля. Сильные бомбардировки и обстрелы с моря пробили бреши в обороне берега. Минные поля тоже не смогли задержать союзников, и они закрепились на побережье. Если бы Роммель был на месте, он предпринял бы какие-то действия, и все обернулось бы иначе. «Если бы ко мне прислушались, мы контратаковали бы в первый же вечер силами 3 танковых дивизий и отбили бы десант», — писал он позднее. Когда в 22.00 Роммель вернулся, он немедленно попытался восстановить положение, но ему мешала всеобщая убежденность, что высадка в Нормандии — только отвлекающий маневр. «Ожидание настоящей высадки» еще несколько дней сковывало действия немцев. Они не упростили цепь командования, а в результате войскам на фронте приходилось разбираться в ворохе самых противоречивых приказов из различных штабов. Несомненно, что немцы были застигнуты врасплох, однако кое-какие меры по исправлению ситуации они могли предпринять, но не предприняли. И через 3 дня они так и не сумели организовать танковый контрудар, поэтому войска союзников продвинулись вперед. Они обрели уверенность, отбив разрозненные слабые наскоки немцев. В конце концов, возможность опрокинуть союзников в море была полностью утеряна. Распропагандированный Гилером Атлантический Вал рухнул за несколько часов. Некогда грозные Люфтваффе были просто сметены с неба, а германский флот — с моря. Армия оказалась не готова. Конец битвы был еще очень далек, но ее исход уже определился. Шпейдель писал: «С 9 июня инициатива полностью перешла к союзникам». 9. От Нормандии до Берлина Прочно закрепившись в Нормандии, союзники начали искать способ вырваться с плацдарма. Основой стратегии Монтгомери в битве за Нормандию стала попытка отвлечь силы противника на британскую 2 Армию, находившуюся на восточном фланге. Это облегчило бы союзникам наступление на западе и вообще гарантировало бы прорыв на этом участке, использовав для этой цели американскую 1 Армию. Он не считал захват территории в районе Кана жизненно-важным. «Действительно необходимы были тяжелые бои, чтобы заставить противника израсходовать свои резервы. Поэтому американские войска встретят бы только слабое сопротивление, когда начнут наступление на важнейшем западном направлении», — писал он позднее в своих мемуарах. Хотя Монтгомери понимал, что произойдет, если план увенчается успехом, и был в этом успехе уверен, постепенно нарастало недовольство медленным продвижением и высокими потерями английских и канадских войск. Однако его план все-таки сработал. Фон Рунштедт срочно запросил подкрепления и получил их. Однако у него были связаны руки в отношении места и способа применения резервов. Гитлер пытался лично вникать во все детали и заявил, что солдаты обязаны «сражаться и умирать там, где они стоят». Отход на другие позиции был запрещен, даже если этого требовала тактическая ситуация. Битва за Нормандию «Снова и снова повторяется то же самое. Гитлер выдвигает оперативные идеи, совершенно не принимая во внимание время, расстояние, войска и припасы, необходимые для их выполнения. Это фундаментальные элементы стратегии, которые необходимы для успеха. Однако Гитлер редко учитывает их». Этот жесткий приговор фюреру произнес генерал Вальтер Варлимонт, заместитель Йодля, во время допроса после войны. Он пытался объяснить, почему союзникам удался прорыв из Нормандии. Ведь в этом районе обороняющийся имел на руках все козыри. Конечно, генерал Гейр фон Швеппенбург прекрасно знал, что вполне возможно провести массовую контратаку силами 2–3 танковых дивизий даже на такой сложной местности. «Мы должны были использовать 1 или 2 часа на рассвете и в сумерках, чтобы наносить удары с ограниченными целями за это время. Я предложил эту «тигриную тактику» Гитлеру. Если атака будет успешной, и мы прорвем фронт, то окажемся среди войск союзников. Это вынудит их авиацию отложить атаки, которые были постоянной угрозой для наших танковых войск. Наши коммуникации могли оказаться под ударами с воздуха, но цель это оправдывала», — писал он после войны. Допрашивавший его лейтенант Роберт У. Фай вспоминал, что фон Гейр был заметным человеком, «на котором совсем не сказались прожитые годы, хотя он прослужил в германской армии уже 43 года. Он был по-прежнему высоким и крепким, чуть седые волосы и очень доброе лицо. Он больше походил на школьного учителя, чем на отставного офицера. Так как он хорошо говорил по-английски, допрос велся на этом языке. Генерал фон Гейр рассказывал очень живо, помогая себе руками». Все остальные старшие германские танковые офицеры на допросах дружно объясняли неудачи в Нормандии вмешательством Гитлера. Они также обвиняли один другого в применении неправильной тактики. Например, Гудериан, который был генеральным инспектором танковых войск и потому не отвечал за оперативное командование, охотно согласился со следователем (август 1945), что отказ от удара танками по плацдарму был ошибкой. В этом заключалось принципиальное различие между ним и Роммелем. Я был во Франции в апреле 1944 и спросил Роммеля, что он думает об использовании танков. Я предложил отвести танковые дивизии (как сделали фон Рунштедт и фон Гейр), чтобы сформировать танковую армию севернее Орлеана. Роммель полагал, что мы должны держать танковые дивизии на предполагаемых участках вторжения, которое он ожидал в устье Соммы возле Дьеппа… Поэтому в районе настоящей высадки оказалось совсем немного танковых дивизий… В мае 1944 я предложил Гитлеру отвести танковые дивизии и расположить их в районе Ле Мана, но тот отказался. Это и было настоящей причиной, по которой танковые дивизии не попали в район высадки. Мои предложения до битвы и в ее ходе были отвергнуты Гитлером на основании мнения Роммеля и фон Клюге. Гитлер сказал, что генералы на фронте правы, а мои советы ошибочны. Во время нового допроса через 3 года лейтенант Роберт Фай заметил, что Гудериан не был столь эффектной фигурой, как можно было бы ожидать. Он был невысоким и худым человеком, выглядевшим на все свои 60 лет. «Он выглядел очень добрым человеком, достаточно веселым, несмотря на обстоятельства. В ходе допроса он выказал прекрасное чувство юмора и производил впечатление быстро соображающего человека, хотя допрос велся не на родном его языке». «Эпсом» и «Гудвуд» Союзники провели две исключительно сложные операции, названные «Эпсом» (26 июня — 1 июля) и «Гудвуд» (18 июля — 20 июля), в ходе которых обе стороны понесли тяжелые потери, в том числе и в танках. Разумеется, эти операции отвлекали большую часть немецких танков, поэтому против американцев остались только 2 танковые дивизии (Учебная и 2 СС). Однако наступление англичан и канадцев постоянно срывалось такими мелкими блестящими операциями, как атака крошечного подразделения «Тигров» Михаэля Виттманна. В Виллер-Бокаже он в одиночку задержал наступление всей британской 7 танковой дивизии, уничтожив авангард. Англичане потеряли 25 танков, 14 транспортеров и 14 полугусеничных грузовиков. За этот бой Виттманн был награжден Мечами к своему Рыцарскому Кресту. Ему предложили безопасную работу в учебном подразделении, однако он отказался. Через несколько недель, 8 августа, он погиб южнее Кана в бою с английскими «Шерманами». Виллер-Бокаж несомненно был самой знаменитой стычкой мелких танковых подразделений на всю войну, а Виттманн вошел в историю. По словам Мейера «он умер так же, как и жил — отважно и стремительно, живым примером для своих гренадеров». Целью операции «Эпсом» было окружение Кана. Главный удар наносил VIII корпус генерала сэра Ричарда О’Коннора. Ведущую роль должна была сыграть 11 танковая дивизия генерала Пипа Робертса. Но в результате все осталось на своих местах, хотя обе стороны понесли тяжелые потери. Например, за 5 дней 15 шотландская дивизия потеряла четверть солдат, погибших за всю войну! Монти был восхищен усилиями О’Коннора. «Мой дорогой Дик. Я рад лично поздравить тебя и весь 8 корпус с превосходными действиями во время ваших атак в долине Одона. Весь корпус сражался прекрасно и показал отличный наступательный дух. Ваш вклад в выполнение общего плана битвы неизмерим». Генерал Пип Робертс чудом уцелел в начале операции, когда подорвался на мине на необозначенном минном поле. Это был первый танк, потерянный 11 танковой дивизии в этой войне! В этот же первый день был убит бригадный генерал Джон Карри, командир 4 танковой бригады. Его место занял бригадный генерал Майкл Карвер, который командовал бригадой до конца войны. В конечно итоге он стал фельдмаршалом. Это был первый в истории офицер Королевского Танкового Полка, который дослужился до высшего звания. Но в 1944 ему было всего 29 лет, и Карвер был самым молодым бригадным генералом в армии. Впрочем, его начальник был самым молодым командиром дивизии. За «Эпсомом» последовали еще две операции — «Виндзор» и «Юпитер». Следующим был «Гудвуд». Директива Монтгомери требовала от 2 Армии иметь в готовности крупные танковые силы для операций восточнее реки Орн в районе между Фалезом и Каном. Было решено, что О’Коннор будет командовать корпусом из 3 танковых дивизий — 7, 11 и Гвардейской., хотя он утверждал, что этот пост должен занять действующий здесь Крокер. Он сам не знал района, а войска не знали его корпусной штаб. Однако О’Коннор получил резкий нагоняй от Монтгомери, который писал: «Вы должны понимать, что в моем представлении не существует такой вещи, как постоянная организация корпуса. Дивизии сводятся в корпуса как того требует боевая ситуация, и это значительно помогает выигрывать бои». Потери и командиры Несомненно, что продолжающиеся воздушные атаки оказали желаемый эффект на немецкие танковые войска, вызвав тяжелые потери. По оценке Роммеля к середине июля он потерял 225 танков, а взамен получил маленькую горстку. Когда Кейтель спросил фон Рунштедта, что следует делать, тот ответил: «Заключать мир, дураки!» В награду за свою честность он был немедленно снят и заменен фельдмаршалом Гансом Гюнтером фон Клюге, который все еще оставался «человеком Гитлера». Фюрер не только дважды повышал его в звании, но и вручил множество наград. В день своего 60-летия фон Клюге получил большую денежную сумму. Но, несмотря на это, фон Клюге не был убежденным нацистом. Скорее, он был «внутренним уклонистом». После покушения на Гитлера 20 июля 1944 фон Клюге покончил самоубийством, однако прямых доказательств его причастности к заговору нет. Скорее всего, он просто испугался, что Гитлер расквитается с ним за неудачную кампанию в Нормандии, когда он допустил окружение крупных германских сил у Фалеза. Его заменил другой любимчик Гитлера, фельдмаршал Вальтер Модель. Известный в войсках, как «лев обороны», Модель был энергичным и упрямым командиром, Это был один из немногих высших немецких офицеров, который осмеливался спорить с Гитлером, и фюрер уважал его за это. Модель, который потом стал командующим группой армий «В» отвечал за планирование и проведение контрнаступления в Арденнах. 21 апреля 1945 он застрелился, только чтобы не сдаваться, после того, как его группа армий попала в окружение в районе Рура. «Фельдмаршалы не сдаются», — так он отозвался о поступке Паулюса в феврале 1943. Еще более серьезной была потеря Роммеля. Истребитель КВВС обстрелял его машину 17 июля возле Ливаро. Череп Роммеля был пробит в 3 местах, скула была раздроблена, и серьезно пострадал левый глаз. Это был конец его военной карьеры. Его последние дни во Франции были несчастливыми. Фон Клюге прибыл туда с сильным предубеждением против Роммеля. Он заявил в присутствии штабистов Роммеля, что тот привык не исполнять приказы. Роммель пришел в бешенство и потребовал письменных объяснений. Позднее, когда фон Клюге совершал инспекционную поездку, он переменил свою точку зрения и полностью согласился с предсказанием Роммеля, что «неравная борьба близится к концу». Разочарование Роммеля в фюрере усиливалось. Он безмолвно поддержал заговорщиков, хотя сначала склонялся к отстранению Гитлера от власти, а не к убийству. Когда его участие в заговоре было раскрыто, ему предложили или покончить с собой, или предстать перед судом. Это означало публичный позор, казнь и вполне возможные репрессии против семьи. Поэтому 14 октября Роммель принял яд, хотя официально было объявлено, что он скончался от ран. Через 4 дня ему были устроены торжественные похороны. Гитлер объявил день национального траура. Фон Рунштедт прочил надгробную речь, завершив ее словами: «Его сердце принадлежало фюреру». Таким образом, обман продолжался до конца и после. Прорыв Если операция «Гудвуд» угрожала Фалезу и оттягивала все больше вражеских сил с западного фланга, то 3 Армия Паттона сосредотачивала силы вокруг Неу, севернее Кутанша. Брэдли заканчивал проработку плана операции «Кобра», которая должна была начаться ударом танков и пехоты VII американского корпуса после массированного воздушного налета. После того, как немецкий фронт будет прорван, 3 Армия Паттона должна была это использовать. «Кобра» должна была стартовать 24 июля, но плохая погода в последний момент заставила отменить воздушные атаки, хотя слишком поздно, чтобы помешать некоторым летчикам сбросить бомбы на собственные войска. То же самое произошло и 25 июля, когда наступление началось. На сей раз потери союзников были еще выше. Однако на сей раз командир VII корпуса Коллинз, как и планировалось, следовал прямо за бомбами. Брэдли сознательно выбрал в качестве корпусного командира для «Кобры» нервного и амбициозного Коллинза, так как в предыдущих боях он показал, что имеет «безошибочное тактическое суждение и вполне достаточно нахальства, чтобы превратить любое продвижение в триумф… Однако его безграничную самоуверенность можно было терпеть только, если он был прав. Коллинз, к счастью, был прав почти всегда». Однако продвижение войск было медленнее, чем ожидалось, так как немцы ожесточенно сопротивлялись. Но при этом англичане и канадцы столкнулись с гораздо более жесткой обороной. Тем не менее, все кончилось благополучно, и 3 Армия вошла в прорыв 1 августа. Паттон и его командиры Ожидая начала операции, Паттон написал поэму (он вообще много чего написал), озаглавленную «Абсолютная война». В последнем стихе он описал свои намерения, если ему будет предоставлен шанс. Он хотел драться и побеждать. Теперь Брэдли занимал более высокий пост, чем Паттон, поэтому интересно отметить его оценку Паттона. Сначала он колебался, когда узнал о решении Эйзенхауэра дать Паттону второй шанс после инцидента с пощечинами. «Айк заверил меня, что Джордж будет подчиняться без возражений. «Единственное, чего он желает, получить шанс снова вернуться на войну. Одно время он думал, что для него все кончено». И Брэдли вскоре убедился, что Эйзенхауэр был прав. «До сих пор не могу без огорчения вспоминать, как я колебался, когда узнал о назначении Паттона. Когда в августе 1944 Джордж стал моим подчиненным, он принял это охотно, по-дружески, без оскорбленного самолюбия, озлобления и обид. Год совместной службы с ним в Европе останется одним из самых ярких воспоминаний о моей военной карьере». Брэдли также добавляет: «мало кто из генералов мог превзойти Паттона в качестве полевого командира. Но у него был враг, с которым он не мог справиться. Это был его собственный язык». В состав армии Паттона входили 4 корпуса. VIII корпус, генерал Трой Г. Миддлтон — «самый методичной, возможно, лучший тактик, имевший хорошие отношения с остальными командирами корпусов». Это слова генерала Хобарта Гэя, начальника штаба Паттона. XV корпус, генерал Уэйд Хэйслип — Паттон очень доверял Хэйслипу и был «очень огорчен», когда потерял его корпус на Мозеле несколько месяцев спустя. ХХ корпус, генерал Уолтон Г. Уокер — «всегда исключительно доброжелательный и контактный. Он был готов сражаться где угодно и когда угодно, с теми силами, которые ему даст командующий армией». XII корпус, генерал Гилберт Кук — «прекрасный человек», которого Паттон с огромным огорчением потерял через несколько дней после начала прорыва из-за плохого здоровья. Через несколько дней Паттон посетил его в госпитале и отметил, что ноги Кука почернели от нарушенного кровообращения. После долгого разговора, Паттон с извинениями сказал, что не может оставить его на командном посту. «Это был большой удар для нас обоих». Место Кука занял генерал Мэнтон С. Эдди, которого Гэй описывает как «всегда беспокоящегося, что другие командиры корпусов получат более хорошие задачи, чем он. Но, если решение было принято, он исполнял, что приказано». Он также имел отличных командиров танковых дивизий, которые получали шанс развернуться, если прорыв удастся. Генерал-майор «Тигр Джек» Вуд, командир 4 танковой дивизии, и генерал-майор Роберт У. Гроу, командир 6 танковой дивизии, со своими войсками вскоре возглавили продвижение 3 Армии по дорогам Франции. Дивизия Вуда дала образец действий на европейском театре. Она работала подобно кавалерии, используя скорость и внезапность. Дивизия была уверенной и дерзкой, показывала смелый, стремительный, напористый стиль ведения боя. Генерал «Тигр Джек» однажды заявил, что его дивизии не нужны прозвища, как 1-й «Старые железнобокие» или «Супер-шестой». «Они известны своими делами», — заявил командир. Бригадный генерал Иржик так отозвался о своем командире: «Это был уникальный, необычный, действительно великий лидер, несомненно величайший дивизионный командир Второй Мировой войны». Лиддел-Гарт, чопорный британский историк, военный писатель и критик, называет его «Роммелем американских вооруженных сил… Одним из наиболее динамичным танковых командиров Второй Мировой войны и первым из командиров союзников, который продемонстрировал в Европе особенное искусство и темп управления мобильными подразделениями… Его руководство было абсолютно лучшим. Его не только любили и восхищались, но превратили в идола. Как заметил генерал Джейкоб Л. Деверс: «Солдаты последуют за ним и в ад». Генерала Боба Гроу тоже любили солдаты, хотя, в отличии от пылкого и театрального командира армии, он был методичным и деловитым. В своей истории 6 танковой дивизии Джордж Ф. Хоффманн объясняет, что лишь в самых редких случаях дивизия вела танковые бои. Так как немцы имели лучшие танки и лучшую артиллерию, Гроу предпочитал прорывать пехотные линии. Пробитие дыры Прежде, чем танковые дивизии Паттона ринутся вперед по дорогам Франции, VII корпус Джо Коллинза должен был «пробить дыру» силами 3 пехотных дивизий, сосредоточенных на фронте всего 4 мили. За ними, для немедленного развития успеха, находились еще 1 пехотная и 2 танковых дивизии. Это были 2 и 3 танковые дивизии. 2 дивизией по прозвищу «Ад на колесах» до войны командовал Паттон, в Северной Африке Хармон, а теперь — генерал-майор Эдвард Г. Брукс. 3 дивизией командовал генерал-майор Морис Б. Роуз. Он родился 26 ноября 1899 в семье раввина. Роуз попытался завербоваться в армию в 1915, чтобы принять участие в походе Першинга в Мексику. Его вышвырнули через несколько недель, когда открылось, что ему всего 15 лет! Когда в 1917 Соединенные Штаты вступили в первую Мировую войну, у него на пути больше не было никаких препятствий. В возрасте 17 лет он оказался в пехоте. К концу войны Роуз был уже капитаном. На короткое время он оставил службу, но потом вернулся и в 1941 имел чин майора. Напросившись добровольцем в танковые части, первый боевой опыт он приобрел в качестве начальника штаба 2 танковой дивизии в Северной Африке. Затем он принял у генерал-майора Лероя Уотсона «Наконечник копья», как называли 3 дивизию, перед началом прорыва из Нормандии. До этого он был командиром боевого командования А во 2 дивизии. Полковник Хэйнес У. Дуган вспоминает: Морис Роуз имел больше тактического опыта танковых боев, чем любой другой американский генерал во Второй Мировой войне… Он был единственным, кто погиб в бою. Наша 3 танковая вместе со 2 танковой были единственными «тяжелыми» танковыми дивизиями Второй Мировой войны, так как каждая имела по 6 танковых батальонов и 3 пехотных. В результате, нам часто придавали пехоту из других дивизий корпуса. Сначала в Нормандии 3 дивизией командовал генерал-майор Лерой Г. Уотсон, который учился в Уэст Пойнте вместе с Эйзенхауэром. Он был неплохим человеком, но в разгар боев был снят… Бригадный генерал Морис Роуз, который командовал боевым командованием А 2 танковой пришел на смену Уотсону. Однако он по-настоящему принял командование только после Мортэна и перед Фалезом. С этого момента вопроса, кто командует, не возникало. Теперь, если мы наступали, а немцы были выбиты с позиций, то мы не останавливались, когда заходило солнце. Если кто-то тормозил, что следовало ожидать, что вскоре тут появится генерал Роуз. Ростом более 6 футов, стройный, с четкими чертами лица, всегда в безукоризненном мундире, Роуз по словам одного из корреспондентов выглядел как голливудский кино-солдат. Роуз не был кабинетным стратегом, он руководил боем из джипа прямо с переднего края. Двигался он неизменно со своими передовыми частями, в лучших традициях всех великих танковых командиров. В сумерках поздно вечером в марте 1945 возле Падерборна он был убит в бою, когда его маленькая командная группа налетела на танк «Пантера». Военный корреспондент Хэл Бойл написал про него: «Роуз жил и умер, как профессиональный солдат. Он шел по этой дороге с 17 лет. Он никогда бы не пожалел, что погиб, как солдат». Его простреленная каска сегодня демонстрируется в Музее Паттона в Форт Ноксе. Ключом к успеху «Кобры» была массированная бомбардировка, которая должна была закончиться сразу перед началом наступления. Она должны была уничтожить вражескую систему связи и посеять хаос. Другим «козырем в рукаве» стало простое решение проблемы живых изгородей. Изобретательный сержант Кертис Колин из 2 танковой дивизии предложил приварить к лобовой броне «клыки», которые не позволяли танку, напоровшемуся на изгородь, опрокинуться. Он прорывал ее насквозь. Было налажено массовое производство этого устройства, названного «Рино», и к началу наступления каждые 3 из 5 танков были оснащены «клыками». Кроме того, проблемы с погодой и отмена воздушного налета заставили немцев подумать, что они отразили удар. К их колоссальному удивлению, на следующий день был произведен второй налет. Учебная танковая дивизия генерала Фрица Байерлина приняла на себя основную тяжесть удара и была уничтожена. Ее остатки были влиты во 2 танковую дивизию СС. После войны Байерлин объяснил на допросе: «На следующий день началась ваша атака, и истребители-бомбардировщики уничтожили 1100–1200 человек… Американцы продвигались на юг в своем лучшем стиле. Я такого больше не видел. Артиллерия использовалась очень мало, однако взаимодействие танков и авиации было налажено превосходно. 50 или 60 танков прорвали мои позиции». Ранее, когда его спросили, кто из американских генералов по его мнению был самым способным, он ответил: «Сначала я думал, что лучшим был Паттон, так как он стремительно и бесстрашно использовал возможности и организовывал прорывы своих танков. Но из наших донесений я потом лучше узнал Брэдли и стал уважать его, как холодного, умного и решительного командира с более выраженными способностями руководителя. Ходжес также считался неплохим». Он также добавил, что главной ошибкой немцев во время боев в Нормандии была недооценка боеспособности американских войск, тактических и стратегических талантов их командиров. Фалезский мешок Как раз, когда 3 Армия начала свое захождение, Гитлер приказал остальным танковым дивизиям собраться в районе Мортэна, чтобы атаковать американцев во фланг и отрезать наступающие войска. Хотя немецкие танки достигли Мортэна, они не смогли продвинуться дальше. В то же время англичане, канадцы и поляки начали медленное и постепенное продвижение на юг от Кана и сейчас наступали в направлении Фалеза. Таким образом, армии союзников вполне могли отсечь главные силы немцев в Нормандии, если бы действовали быстро. Однако Монтгомери уже потерял много солдат и предпочитал действовать осторожно. Паттона приводила в бешенство медлительность Монтгомери. «Позвольте мне наступать на Фалез, и мы сбросим англичан в море, устроив им новый Дюнкерк!», — требовал он от Брэдли, когда получил приказ удерживать Аржантан. «Ничего не делать», — твердо отвечал Брэдли и держал Паттона на месте, так как серьезно опасался последствий столкновения двух армий. В результате, хотя 40000 немцев попали в плен, и было уничтожено много танков, около 60000 немцев сумели спастись. Правильно или нет, но вина за это была возложена на генерал-майора Джорджа Китчинга, командира канадской 4 танковой дивизии, который был смещен корпусным командиром Ги Симондсом по приказу Монтгомери. Однако, следует заметить, что перед канадцами поставили слишком трудную задачу. «Гарри чувствовал, что Монтгомери либо просто ни о чем не думал, либо даже не видел карты района. Вместо броска в 8 миль к Фалезу, корпус должен был пройти 20 миль до Аржантана. А мы и так потратили много времени, чтобы пробиться к Фалезу». Так говорится о действиях генерал-майора Гарри Фостера, который сменил Китчинга на посту командира 4 танковой дивизии. В своих мемуарах «Грязь и зеленые поля» Китчинг так излагает причину своего смещения: «Если бы я был опытным танковым командиром, имеющим 6 или 8 месяцев боевого опыта, я полагаю, дела в Нормандии пошли бы совсем иначе. Если бы у меня был этот опыт, Ги Симондс более внимательно прислушался бы к моим рекомендациям об изменении планов. Но Мачек и я впервые командовали танковыми дивизиями в бою, и Симондс предпочел полагаться на свое мнение и опыт». Впрочем, Фостер сам не слишком долго оставался командиром 4 танковой дивизии. В середине ноября его сменил Крис Воукс, бывший командир 1 пехотной дивизии, воевавшей в Италии. Воукс, любимчик Монтгомери, командовал 4 танковой до конца войны. Полякам Мачека тоже пришлось нелегко в Фалезе. Их едва не захлестнули волны немецких атак, когда противник, забыв обо всем, пытался спастись. Поляки потеряли около 20 % живой силы и 40 % танков. Однако, среди массы немецких пленных, захваченных в Фалезе, оказалось несколько тысяч мобилизованных поляков. Они с удовольствием поменяли мундиры, и вскоре польская 1 танковая дивизия снова имела штатную численность! Зато немецкие танковые дивизии превратились в одни названия. Вся группа армий «В» имела только 100 танков, преимущество союзников выражалось отношением 20: 1. Несмотря на индивидуальное превосходство германских танков, неравенство сил было слишком велико. Фон Клюге, которому пришлось укрываться от сильных воздушных налетов, когда авиация союзников поймала его вдалеке от штаба, покончил с собой. Эпитафией ему может служить высказывание Бретт-Смита в книге «Генералы Гитлера»: «Авранш не то место, которое Клюге хотел бы помнить. Он был высшим командиром, перешагнувшим порог своих возможностей. Именно его решение в критический момент дорого обошлось его солдатам и ему самому. Он ничего не смог предложить и ничего не нашел». Немецкое сопротивление в Нормандии закончилось. Началась гонка к Парижу и Сене. Операция «Драгун» Немцам пришлось отражать еще одну угрозу, а именно, высадку союзников на юге Франции. Операция «Драгун» (первоначальное название «Энвил») началась 15 августа 1944. Средиземноморское побережье Франции контролировала немецкая 19 Армия, которая имела в своем составе только одну танковую дивизию. Эта 11 танковая дивизия генерала Венд фон Витерсгейма имела ограниченную тактическую полезность, так как не могла двигаться без личного разрешения фюрера. Однако она умело прикрывала отход 19 Армии по долине Роны, хотя и не могла остановить наступление союзников. В состав десантных сил, а именно французского II корпуса генерала де Латтра де Тассиньи входила французская 1 танковая дивизия (1 Division Blindee). Она была сформирована 28 января 1943 под командованием генерала Тузе де Вижье в Маскара, Тунис, и не покидала Оран до 16 сентября. Высадившись на юге Франции, она сражалась в составе французской 1 Армии. Лучше всего качества дивизии охарактеризовал генерал фон Меллентин, начальник штаба группы армий «В»: «Французские танки, в соответствии с темпераментом командующего армией генерала де Латтра де Тассиньи, атаковали с исключительным мужеством и порывом». Споры внутри командования Всего через 10 дней после высадки на юге Франции, другая французская танковая дивизия, а именно 2 дивизия генерал-майора Филиппа Леклерка, освободила столицу Франции. Паттон отметил в своем дневнике: «Вошел командир французской 2 танковой дивизии Леклерк, сильно возбужденный… Он сказал среди всего прочего, что, если ему не разрешат двигаться на Париж, он подаст в отставку. Я сказал ему на лучшем французском языке, что он ребенок. Я не потерплю, чтобы командиры дивизий указывали мне, где они хотят драться, и что в любом случае я поставлю его в самое опасное место. Мы расстались друзьями». Однако Эйзенхауэр приказал, чтобы Леклерку позволили освободить Париж при поддержке американской 4 дивизии. Они действовали в составе V корпуса генерала Леонарда Т. Джероу в американской 1 Армии генерала Ходжа. Французы услышали именно то, чего хотели: «Идите и освободите Париж». Таким образом, Паттон лишился возможности триумфально вступить во французскую столицу. («Мне хотелось бы видеть, как ты проходишь под Триумфальной Аркой на своем танке. Ты современный рыцарь в сверкающей броне», — писала ему сестра.) Однако 3 Армия первой пересекла Сену (20 августа, части 79 дивизии) и продолжала свое стремительное наступление. Паттон записал в своем дневнике: «Я хотел бы стать верховным командующим. Его <Брэдли> девиз: «В случае сомнений остановись». Особенно неприятно ему было слышать, как через несколько дней в выступлении по радио Эйзенхауэр назвал Монти «величайшим из живущих ныне солдат». Паттон узнал, что его соперник произведен в фельдмаршалы, хотя именно 3 Армия прошла более 500 миль по французской территории от Бреста до Вердена. Он написал жене: «Фельдмаршал заставляет нас страдать, Брэдли и меня». Однако новый фельдмаршал чувствовал себя совсем иначе. Он был освобожден от должности командующего сухопутными силами и сейчас принял командование 21 группой армий. Командование сухопутными силами взял на себя Эйзенхауэр. Сейчас в Европе находились 5 американских армий и всего 2 британские, поэтому такое положение казалось американской публике нормальным. Однако, между двумя союзниками существовали резкие разногласия относительно того, как следует далее вести войну. Монтгомери отстаивал один удар через Рур со своими войсками во главе. Американцы склонялись к наступлению на более широком фронте. Как написал лорд Чалфонт в своей биографии Монтгомери, Эйзенхауэру не нравилось предложение Монти и по политическим, и по военным соображениям. Однако он понял, что «Монтгомери невозможно убедить принять конкретный способ действий. Ему можно только приказать. Поэтому Монтгомери следовало понизить». Это был удар не только по его гордости, но и по его уверенности. Отчасти это проистекало от его неспособности растолковать свою стратегию остальным. Только сейчас, много лет спустя, становится понятным, насколько большой вклад в успех паттоновского «галопа по Европе» внесли тяжелые бои войск Монтгомери на другом фланге. К несчастью, неприязнь и разногласия между командирами продолжали обостряться, хотя война уже шла к завершению. В Бельгию Генерал-майор Эрни Хармон вернулся в Штаты, сдав в Италии командование 1 танковой дивизией. Он рассчитывал получить третью звезду и командование XXIII корпусом, расквартированным в лагере Буви, Техас. Вместо этого начальник штаба армии генерал Джордж К. Маршалл попросил его подождать с производством и принять командование 2 танковой дивизией во Франции. «Еще раз третья звезда генерал-лейтенанта, которая уже почти села на мое плечо, ускользнула от меня. Но в глубине души я знал, что выиграть войну гораздо важнее, чем получить очередное звание. «Когда я должен ехать?» — спросил я. Маршалл кисло усмехнулся. «Позавчера», В сентябре недалеко от бельгийской границы Хармон принял дивизию «Ад на колесах» у генерал-майор Эдварда Брукса. Он быстро обнаружил, что некоторые солдаты его нового соединения помнят его по Северной Африке. Он подслушал разговор двух солдат, когда проезжал на джипе через маленькую бельгийскую деревушку. «Ты не знаешь этого человека? Это тот сукин сын, который оторвал нам яйца в Мазагане!» Хармон остановил джип, вышел и махнул рукой солдату, спросив, был ли тот в его дивизии в Марокко. «Да, сэр. Мы все страшно гордимся, что вы снова командуете нашей дивизией». Хармон едко замечает в своих мемуарах, что американцы склонны связывать наступление в Европе только с именем Джорджа Паттона и его 3 Армии. «Но 2 и 3 танковые дивизии, которые входили в 1 Армию, прошли столько же миль и сражались так же отважно, даже если 3 Армия и собрала больше скальпов». На другом фланге англичане и канадцы тоже добились неплохих успехов. 4 сентября 11 танковая дивизия захватила важный порт Антверпен, а 3 сентября гвардейская танковая дивизия освободила Брюссель. Однако к концу сентября американский «галоп» пришлось остановить у германской границы из-за сильных осенних дождей и проблем со снабжением. Передовые части Паттона вообще встали на месте. Канадские войска очистили устье Шельды, и теперь появилась возможность использовать Антверпен. 2 Армии пришлось иметь дело с большой группировкой врага, укрепившейся в болотистой местности западнее Мааса. 7 американская танковая дивизия генерал-майора Линдсея Сильвестера была придана VIII корпусу О’Коннора на эту операцию. Она отлично поработала, хотя один историк заметил: «Их боевой дух был выше мастерства». Однако, после встречи с Сильвестером, Монтгомери решил, что тот слишком стар и попросил Эйзенхауэра заменить генерала. При этом Монтгомери ничего не казал О’Коннору, который был страшно возмущен, когда все открылось. Он считал, что это вопрос чести, и следует спрашивать его мнение, если речь идет о смене командира. «Ты можешь представить, что Сильвестер будет думать обо мне? Закулисное предательство является самой трусливой вещью, я всегда это говорил. Однако он похож на большого пса и ничего не понимает. Но его семья <его дивизия> больше мне никогда не поверит. Дела поворачиваются так, что мне, скорее всего, придется просить об отставке. И ее примут, как мне кажется». Так и вышло. О’Коннор, который так блестяще проявил себя во время первых боев в пустыне, навсегда покинул поле битвы в Европе. Битва за Бельгию Замедление темпа наступления союзников привело к появлению амбициозного британского плана. Было предложено, чтобы 21 группа армий обошла с севера Линию Зигфрида, пересекая каналы и реки в северной Бельгии и Голландии. Это могло сократить войну. Важнейшей частью плана был захват серии мостов — через Маас севернее Эйндховена, через Ваал у Неймегена и, наконец, через Рейн возле Арнема. Сначала операция Маркет Гарден» развивалась успешно. Но, к несчастью, примерно в этом районе находился на переформировании II танковый корпус СС. Он сумел раздавить легко вооруженный парашютный десант. Немцы также сумели остановить ХХХ корпус Хоррокса и не дали ему соединиться с парашютистами. Таким образом, все надежды на скорую победу рассеялись. Тем не менее, продвижение союзников было значительным. 4 танковая дивизия Вуда, которая наступала на правом фланге, с момента прорыва из Нормандии прошла более 700 миль. Отдельные танки намотали на спидометры не меньше 1500 миль. Британские танки также прошли огромное расстояние. Союзники были уверены в своей победе и считали, что Германия разгромлена. Поэтому они были застигнуты врасплох, когда 3 немецкие армии — 6 Танковая СС, 5 Танковая и 7 Армия — насчитывавшие более 250000 солдат, 16 декабря 1944 начали генеральное наступление в заснеженных Арденнах. Последовавшая Битва за Бельгию стала самым серьезным кризисом, с которым командование союзников столкнулось в Западной Европе. Достигнутая немцами внезапность была следствием самого оглушительного провала разведки. Аналогом можно считать лишь такой же внезапный удар в этом районе в 1940. Более миллиона человек участвовали в последней отчаянной попытке Гитлера переломить ход войны на западе, чтобы потом полностью сосредоточить силы против России. Вновь назначенный главнокомандующим на западе фельдмаршал фон Рунштедт писал в своем приказе: «Солдаты Западного Фронта! Настал ваш великий час. Большие ударные силы начинают наступление против англо-американцев. Я больше ничего не буду вам говорить. Вы все чувствуете сами. На карту поставлено все! Мы должны отдать все, чтобы сделать невозможное во имя фатерланда и нашего фюрера!» План операции «Вахта на Рейне» был детищем Гитлера. Он разослал копии фон Рунштедту и Моделю с пометками на конверте «не изменять». Верховное командование пришло в ужас, ознакомившись с планом. Однако, после покушения на фюрера, никто не осмеливался протестовать. Гитлер выбрал генерал Зеппа Дитриха в качестве командующего 6 Танковой Армией СС, которая должна была сыграть главную роль в наступлении. Слева наступала 5 Танковая армия генерала барона Хассо фон Мантейфеля, а 7 Армия генерала танковых войск Эриха Бранденбергера прикрывала левый фланг ударной группировки. Фельдмаршал Модель, командующий группы армий «В», осуществлял общее оперативное руководство. Фон Рунштедт пришел в ужас, когда впервые ознакомился с деталями плана. Он считал его слишком амбициозным для имеющихся у немцев сил, и потому предложил наступление с ограниченными целями, надеясь отбить у союзников выступ в районе Аахена. После войны он так прокомментировал происходящее: «Мне оставалось только повиноваться. Это была нереальная операция, а самой большой глупостью было определение в качестве цели Антверпена. Если бы мы вышли к Маасу, нам оставалось только опуститься на колени и благодарить бога. Только его волей мы могли дойти до Антверпена». Совершенно неожиданно против плана выступил и Дитрих, который изложил свой протест Йодлю, хотя его мнение тоже осталось без внимания. (На допросе после войны Йодль назвал Дитриха «хорошим солдатом, который никогда не презирал армию, как другие генералы СС».) Главный удар должны были нанести 4 танковые дивизии Дитриха, танковой армии Матейфеля отводилась вспомогательная роль. Это была еще одна пощечина армии, так как ее офицеры пытались убить Гитлера. Генерал фон Мантейфель был строгим и верным командиром. Он отличился в России, командуя 7 танковой дивизией. Потом он командовал танковой дивизией «Гросс Дойчланд», прежде чем был назначен командующим 5 Танковой Армией, перепрыгнув через командование корпусом. Этот пруссак имел Рыцарский Крест с Мечами, Дубовыми Листьями и Бриллиантами. (Бриллианты он получил 18 февраля 1945.) Он был назначен командующим 3 Танковой Армией на Восточном Фронте, «последней надеждой рейха», в возрасте всего 48 лет. Как фон Рунштедт и Дитрих, он не слишком надеялся прорваться к Маасу. Мантейфеля очень беспокоило положение, в котором окажутся его дивизии, если им повезет зайти достаточно далеко. Мантейфель показал свою храбрость еще до начала битвы, когда отправился на линию фронта, переодетый полковником из разведки. Он лично ознакомился с местностью перед атакой. Бранденбергера тоже беспокоила его роль. Он имел лишь горстку боевых машин в качестве поддержки на свои 4 дивизии, которые должны были прикрывать южный фланг наступления от 3 Армии Паттона. А Паттона немецкие генералы уважали! Немцы для наступления выделили 8 танковых дивизий, которых поддерживали 17 народно-гренадерских дивизий, 1 панцер-гренадерская и 2 парашютные дивизии, плюс многочисленные бригады и специальные части. Таким образом, для операции «Вахта на Рейне» были собраны самые мощные силы, которые немцы бросали против западных союзников в одной операции. Их поддерживали II истребительный и III зенитный корпуса Люфтваффе. Эти мощные силы тайно выдвигались на исходные позиции, которые находились против самого слабого участка фронта союзников. Его занимали плохие войска, и их было мало. Здесь находились 6 американских дивизий V и VIII корпусов, чьи подразделения были либо слишком зелеными, не имея боевого опыта, либо наоборот, измотанными и потрепанными в результате боев. Наступление началось на рассвете 16 декабря. Плохая погода приковала к земле авиацию союзников. В некоторых частях началась паника, и немцы сначала сумели добиться определенных успехов. Некоторые неопытные американские командиры сдались. Но были места, где события приняли иной оборот. Можно вспомнить маленький бельгийский городок Сен-Вит, где вписал свое имя в историю один из самых знаменитых американских танковых командиров. Это был бригадный генерал Брюс К. Кларк. Он начала службу рядовым в 1917, постепенно рос, и в 1925 стал офицером инженерного корпуса. В 1940, когда родились американские танковые войска, он стал командиром 24 инженерного батальона и начальником инженерной службы дивизии. Потом он занял пост начальника штаба 4 танковой дивизии и отправился за океан в качестве командира боевого командования А 4 танковой дивизии. После тяжелых боев в августе 1944 он был награжден Крестом за выдающиеся заслуги и Серебряной Звездой. В ноябре 1944 он стал генералом и командиром боевого командования В 7 танковой дивизии. Благодаря ему, разрозненные части в Сен-Вите превратились в единую команду и сумели отбить все атаки врага. Они использовали тактику «бей — беги», которую после войны Мантейфель назвал «одним из лучших способов ведения боя». Кларк вспоминал: В качестве командира боевого командования В я проанализировал ситуацию и решил, что возможной целью немцев будет Сен-Вит с мостом через реку Сальм. Но настоящая цель, скорее всего, находилась у меня далеко в тылу. Может быть, это был Ла Манш. Я мог медленно отступить на несколько километров, отдав часть территории, но при этом не допустив уничтожения моего командования. Это позволило бы частям у меня в тылу подготовить оборонительные позиции и организовать контратаку. Поэтому, отступая по километру в день, я побеждал. А немцы, потеряв возможность пройти несколько километров в день, проигрывали. Таким образом, я должен был использовать свои танки для обороны и замедления продвижения противника, как для собственного наступления. «Кларк Сен-Витский», как его можно было называть, помешал установлению связи между 5 и 6 танковыми Армиями и сломал германское расписание. После войны он командовал 4 и 1 танковыми дивизиями. Во время Корейской войны он был командиром I и VIII корпусов. В годы Берлинского кризиса Кларк командовал 7 армией и Центральной группой армий НАТО. Конечно, мелкие изолированные действия, такие как Кларка в Сент-Вите или знаменитая оборона Бастони 101 парашютно-десантной дивизией генерала МакОлифа, сами по себе не могли остановить наступление немцев. Требовалась гораздо более серьезная операция. 19 декабря Эйзенхауэр решил передать Монтгомери командование американским 1 и 9 Армиями, оказавшимися к северу от прорыва. Паттон получил приказ прекратить наступление на Саар, повернуть свою 3 Армию на 90 градусов и ударить на север во фланг немцам. Кроме того, Эйзенхауэр немедленно отправил в Арденны свой единственный резерв — 82 и 101 парашютно-десантные дивизии. Монтгомери развернул ХХХ корпус, чтобы блокировать немцам дорогу к Маасу и заставил 1 Армию Ходжа удерживать северный фас прорыва. Таким образом, битва в Арденнах была скорее американской, чем английской. Для американцев это вообще была самая крупная битва войны, они потеряли около 78000 человек. Задача Паттона, внешне эффектная, оказалась довольно легкой потому, что он еще несколько дней назад приказал штабу изучить вопрос контратаки через сектор 1 Армии. Скорость наступления 3 Армии была просто замечательной. В результате 4 танковая дивизия Вуда деблокировала осажденную Бастонь. Уверенность, что Паттон может сделать все, что угодно, разделяли его солдаты. «Если придет Джордж, все будет в порядке!» Немцы упрямо продолжал наступать, сметая все препятствия. Однако они уже выдыхались, а сопротивление американцев становилось все сильнее. К Рождеству наступление было остановлено на линии Эльзенхорн — Мальмеди — Марш — Сен-Убер — Бастонь. Все дороги в Маасу были прикрыты. Погода улучшилась, и в бой вступила союзная авиация. К середине января 1 и 3 Армии сомкнули фронт, и группа армий была готова к решительному наступлению на Германию. Хотя часть атакующих сумела отойти в полном порядке, они потеряли более 100000 человек и примерно 800 незаменимых танков. Монтгомери позднее писал: «Битва в Арденнах была выиграна в основном благодаря прекрасным боевым качествам американского солдата… Если бы качество немецких соединений находилось на таком же высоком уровне, как в первые годы войны, а их командиры сохранили прежний пыл и инициативу, временный эффект контрудара мог оказаться гораздо тяжелее. Противник не сумел развить успех первых решающих дней. Бои показали, что он уже не может сравниться с прекрасными, стойкими американскими войсками». К несчастью, Монтгомери добавил еще кое-что, о том, как ему пришлось брать командование на себя. Это возмутило Брэдли и Паттона настолько, что они дружно заявили, что скорее подадут в отставку, чем будут подчиняться ему. «После того, что случилось, я не могу служить под командой Монтгомери. Если вы отдадите ему командование всеми сухопутными силами, вам придется отправить меня домой. Если Монтгомери будет стоять надо мной, я потеряю доверие своих подчиненных», — сказал Брэдли Эйзенхауэру. К концу января все завершилось, и американские войска находились на тех позициях, которые занимали 16 декабря. Это была тяжелая битва. Союзники потеряли 75000 солдат убитыми, ранеными и пленными, а немцы — 120000. Несомненно, это было тяжелым ударом для Третьего Рейха, и серьезно ослабило его способность защищаться на западе и на востоке. Хотя «Вахта на Рейне» задержала наступление союзников почти на 6 недель, она, вне всякого сомнения, ускорила окончательное поражение Германии. К Одеру Утром 12 января 1945 русские начали свое самое крупное за всю войну наступление, нацеленное в самое сердце Германии, прямо на Берлин. Оно началось на 8 дней раньше, чем планировалось, чтобы облегчить положение в Арденнах. По всей линии фронта, от Балтики до Карпат, одновременно не менее 5 армий начали неумолимо надвигаться на врага. 1 Украинский Фронт Конева отбросил 4 Танковую Армию на 12 миль назад в первый же день, так как превосходил немцев в танках по крайней мере в 7 раз. На севере нанесли удар другие фронты — 1 Белорусский Жукова, 2 Белорусский Рокоссовского, 3 Белорусский Черняховского, 1 Прибалтийский Баграмяна, 2 Прибалтийский Еременко. Немцы были вынуждены отступать повсюду, хотя отдельные дивизии и подразделения и добивались ограниченных успехов. Брайан Перретт объяснил это в «Рыцарях Черного Креста»: «Не было никакой разумной стратегии… Противник имел слишком много танков, слишком много противотанковых орудий, слишком много самолетов, чтобы можно было что-то предпринять… Однако последние дни Панцеваффе не были отмечены фатальными столкновениями на поле боя. Закат армии произошел скорее от того, что были перерезаны питающие артерии». Когда рухнула немецкая система снабжения, когда закончились боеприпасы, запасные части, пайки, это вынудило немцев бросать или уничтожать технику и присоединяться к все возрастающему потоку беженцев. Они пытались сдаться западным союзникам, чтобы не попасть в лапы Красной Армии. 31 января Жуков вышел к Одеру после 300-мильного марша. Конев сделал это неделей позже. Им несомненно помогло странное решение Гитлера нанести контрудар в Венгрии. Гудериан, который сейчас исполнял обязанности начальника штаба армии, убеждал фюрера сосредоточить все силы для защиты Одера, но безуспешно. Услышав о решении Гитлера перебросить 6 Танковую Армию в Венгрию, Гудериан «потерял самообладание и выразил свое недовольство Йодлю в самых доходчивых выражениях. Однако он в ответ лишь пожал плечами… Гитлер не принял мою точку зрения и подтвердил намерение атаковать в Венгрии, чтобы отбросить русских за Дунай и деблокировать Будапешт». Нужно ли говорить, что после этого «Гейнц-Горячая голова» больше не находился на службе у Гитлера. 21 марта он был отправлен в отставку. Гудериан решил отправиться в Тироль, чтобы там «сидеть и дожидаться конца войны». После капитуляции он попал в плен к американцам. Последнее наступление, известное как Fruhlingserwachen (Распрямление пружины) было обречено, еще не начавшись. Фашисты имели против себя слишком большие силы. Они также предполагали, что почва замерзнет, но этого не произошло. Поэтому вскоре Зепп Дитрих был вынужден отступить, потеряв большую часть тяжелой техники, в том числе около 500 танков и штурмовых орудий. Перретт пишет: «Панцерваффе проиграли свою последнюю крупную битву… Разочарованные танкисты теперь сражались только чтобы выжить и не попасть в плен к русским… Дезертирство стало повсеместным… Войска потеряли уверенность в своих командирах». Реакция Гитлера на эти новости была типичной. Он впал в безумную ярость и приказал Гиммлеру передать солдатам, что они его опозорили. Поэтому он требует сорвать почетные нашивки с надписью «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Когда 1 танковая дивизия СС получила этот приказ, солдаты срезали нашивки, сняли награды и отправили все это Гитлеру в плетеной корзине! В фатерланде На западе ситуация складывалась точно так же. Три большие группы армий — 21 группа Монтгомери на севере, 12 группа Брэдли в центре и 6 группа Деверса на юге — двигались вперед. Танки шли в авангарде наступления. Например, 3 Армия Паттона к началу апреля находилась в 60 милях восточнее Рейна. Ее передовые части встречали только слабое сопротивление разрозненных немецких отрядов. 21 апреля направление ее наступления было изменено. Армия начала форсировать Дунай и вступила в Чехословакию и Австрию. Немецкие дивизии начали массовую сдачу в плен. В первые 8 дней мая произошел окончательный крах немецкой военной машины. 3 Армия расколола рейх надвое и лишила Гитлера даже тени шанса на последнее «славное» сопротивление. Всего за 281 день боев солдаты Паттона освободили 1200 населенных пунктов с населением более 50000 человек. Они уничтожили 144500 вражеских солдат, ранили 386200 и захватили в плен 1280688 человек. Эта армия прошла самый длинный путь и сделал это быстрее других армий. Несомненно, что во многом она обязана этим одному человеку, своему жесткому командиру, генералу Джорджу Смиту Паттону. Он не прожил достаточно долго, чтобы насладиться заслуженной славой. 12 декабря 1945 Паттон скончался от ранений, полученных 9 декабря, когда его штабная машина столкнулась на дороге Франкфурт — Мангейм с тяжелым грузовиком. Паттон всегда говорил, что мечтает умереть от «последней пули в последней битве». По его мнению, это была единственная достойная для солдата смерть. Газета «Нью-Йорк Таймс» писала: История протянула руки и обняла Джорджа Паттона. Он завоевал свое место. Его следует поставить в первую шеренгу американских военных лидеров… Задолго до конца войны Паттон стал легендой. Развязный позер, обвешанный пистолетами, глубоко религиозный и злостный богохульник, легко впадающий в гнев, он прежде всего был бойцом, хотя легко мог заплакать, так как под маской дурно воспитанного грубияна скрывалось доброе сердце… Горячий и безжалостный в бою, он шел к цели с ледяной непоколебимостью. Он больше не был безоглядным рубакой, а трезвым и мыслящим знатоком военного дела. Он не был человеком мира. Возможно, он предпочел бы погибнуть в расцвете славы, когда его солдаты, которых он любил, верно следовали за ним. И вся нация будет столь же верно хранить память о нем. Решающая сила Когда закончилась Вторая Мировая война, танк вне всяких сомнений заслужил титул «короля поля боя», который впервые получили еще в 1940 танки «Матильда II». Американские историки отмечали: «Танки, как мобильное оружие сухопутных сил, закончили Вторую Мировую войну, захватив себе львиную долю побед союзников. Энтузиасты танковых войск вообще считали танк главным оружием сухопутных сил». Танковые командиры всех уровней еще раз показали, как выигрываются битвы. Хотя, если быть честными, нужно признать, что танковые соединения всех армий в конечном итоге превратились в сбалансированные механизированные соединения, укомплектованные всеми видами оружия. Именно они выигрывали сражения, а не одни только танки. Однако именно танк был ядром и самой важной частью этих соединений. Он сочетал в себе 3 важнейшие характеристики: огневую мощь, защиту и мобильность. Гудериан, Роммель, Жуков, Рокоссовский, Паттон и остальные блестяще их использовали. Но теперь появилось новое, еще более мощное оружие. Сумеет ли атомная бомба, которая так драматически возвестила о наступлении новой эры, увести танк на второй план? Означает ли ее рождение закат танковых командиров? 5 Танковая Армия 47 танковый корпус, генерал танковых войск Генрих фон Люттвиц. Состоял из двух танковых дивизий. 9 танковая дивизия, переформированная после боев в Нормандии, была переброшена в Голландию, а теперь — в Арденны. Она имела более 100 танков, в том числе приданные «Тигры». Учебная танковая дивизия, которая была практически уничтожена в Нормандии, была заново сформирована. Кроме того, корпус имел специальную бригаду охраны фюрера плюс танковый батальон из состава дивизии «Гросс Дойчланд». 5 танковый корпус, генерал танковых войск Ойген Вальтер Крюгер. Имел в своем составе 116 танковую дивизию, известную, как «Гончие». Она понесла тяжелые потери в Нормании, но получила большие подкрепления и теперь имела более 100 танков. 29 танковый корпус, генерал-лейтенант Карл Деккер. Танковых частей не имел. Барон фон Люттвиц ранее командовал 20, а потом 2 танковыми дивизиями. Он должен был захватить Бастонь. Вальтер Крюгер командовал двумя танковыми корпусами, а ранее, в 1942 — 43 — 1 танковой дивизией. Карл Деккер ранее командовал 3 танковой дивизией. Все они были способными, опытными командирами, которые участвовали во многих танковых сражениях. 6 Танковая Армия 1 танковый корпус СС, группенфюрер СС Герман Присс. Он состоял из 1 танковой дивизии СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер» (одна из самых сильных германских дивизий с приданным 501 батальоном тяжелых танков СС), 12 танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» (переформированная после боев в Нормандии, но испытывающая нехватку опытных командиров). Кроме них имелась 150 танковая бригада, сводное соединение, которым командовал Отто Скорцени. 2 танковый корпус СС, обергруппенфюрер СС Вилли Биттрих. Состоял из 2 танковой дивизии СС «Дас Рейх» (сражалась в России и Нормандии и прославилась своими зверствами), 9 танковой дивизии СС «Гогенштауфен» (также переформированная после Нормандии и Голландии). Герман Присс имел Рыцарский Крест с Мечами и Дубовыми Листьями. Ранее он командовал 1 и 3 танковыми дивизиями СС. Вильгельм Биттрих был летчиком-истребителем в годы первой Мировой войны и являлся отважным и способным солдатом. Когда-то пламенный нацист теперь был «больным и усталым от приказов из Берлина и холуев вокруг Гитлера». 10. Дальний Восток 1942 — 1973 Во время Второй Мировой войны танки оказали мало влияния на ход боевых действий на Дальнем Востоке. Американские армия и морская пехота использовали их в ограниченном количестве на островах Тихого океана. Танковые подразделения на тихоокеанском театре также были оснащены плавающими транспортерами LVT, которые начали поступать на вооружение с начала 1941. В основу их конструкции была положена гусеничная амфибия, созданная в 30-х годах внуком строителя Бруклинского моста Дональдом Роблингом для проведения спасательных работ в парке Эверглейдс, Флорида. К концу войны были построены около 18000 LVT, в том числе более 3000 бронированных транспортеров. Они были настоящими танками во всем, кроме названия, и использовались соответственно. Вторая Мировая война: Тихоокеанский театр В таких боях, как захват Таравы в 1943, Пелелиу в 1944 и Лейте в 1944, танки и LVT выполнили свою задачу, однако понесли тяжелые потери от японских фанатиков. Как писал генерал Донн Э. Сарри в предисловии к своей книге «Мобильная война во Вьетнаме»: «Война на Тихом океане превратилось в затяжные трудные бои на островах в сырых джунглях. Ни тактика блицкрига, ни предприимчивые танковые командиры ничего не могли дать в боях в джунглях. Это была пехотная война. Бронетанковые подразделения использовались, однако их достижения не получили известности и практически не изучались». Хотя между войнами японцы и создали танковую промышленность, они не видели в танке решающее оружие войны. Приоритет отдавался строительству самолетов и кораблей. С 1931 по 1945 Япония построила всего 3500 танков всех типов, причем большая их часть совершенно не отвечала западным стандартам. Танки использовались малыми группами для поддержки пехоты. Японские танки имели цифровые обозначения, указывающие на год принятия данной модели в производство. Дата бралась по японскому летоисчислению, которое ведется от легендарной даты основания Японской империи — в 660 году до рождества Христова. Таким образом, Тип 92 означал танк, построенный в 2592 году или 1932 по западному летоисчислению. С 2601 года японцы использовали только последнюю цифру с коротким именем, указывающим функции танка. Хотя в Бирме находились 3 японские армии, они имели только одно танковое подразделение — 4 танковый полк, который буквально раздирали на части, что и привело к тяжелым потерям. Бирманская кампания Именно англичанам и индийцам привелось впервые опробовать танки в боях в джунглях, точнее в Бирме. Там японская армия впервые узнала, что такое война моторов, и это японцам не понравилось. Бои в Бирме и на ее границах тянулись 3 года, но с перерывами. Танки впервые приняли участие в боях весной 1942 и ненадолго весной 1943. Зато с 1944 и до конца войны применение танков становилось все более массовым. Возможно, самым важным эпизодом было временное прибытие в Бирму в феврале 1942 7 бронетанковой бригады, которая участвовала в победоносных боях в Западной Пустыне в составе 7 бронетанковой дивизии. 7 бронетанковая бригада, эмблемой которой была зеленая пустынная крыса, вела арьергардные бои во время знаменитого отступления в Индию. Она эффективно отбивала все наскоки японцев, хотя это стоило потери всех легких танков «Стюарт», которые не смогли преодолеть последнюю преграду — реку Чиндуин. Танки были взорваны англичанами. Это «великолепное подразделение», как его назвал генерал (позднее фельдмаршал) Слим, состояло из двух бронетанковых полков — 7 Собственного Королевы Гусарского и 2 Королевского Танкового. Бригадой командовал бригадный генерал Дж. Г. Энстис. Генерал Александер позднее напишет об этой бригаде: «Я также должен упомянуть великолепную работу, проделанную 7 бронетанковой бригадой, чей высокий дух и отличную боеспособность я часто подчеркивал… Никакая похвала не будет чрезмерной для этого подразделения… Без 7 бронетанковой бригады мы наверняка потеряли бы свою армию в Бирме». К несчастью, следующая попытка использования танков завершилась полной неудачей. Это было злосчастное наступление на полуострове Маю в Аракане в январе 1943. Маленькое подразделение «Валентайнов» было спешно брошено на помощь пехоте, наступление которой было уже дважды отбито. Атака провалилась и в третий раз, а все «Валентайны» были уничтожены. Их экипажи погибли. Это привело к заявлению так называемых «танковых экспертов», находившихся в Индии, что в освобождении Бирмы танки не сыграют никакой роли. К счастью, остались люди, которые сохранили веру в танки, в том числе и сам Слим. Поэтому, когда формировался XIV армейский корпус, в его состав вошли 3 танковые бригады — 50, 254 и 255. Они быстро доказали свою ценность в качестве «истребителей бункеров». Танки оказывали немедленную, точную и легко управляемую артиллерийскую поддержку. К концу битвы на равнине Импхала они заставили умолкнуть всех критиков. С этого момента численность танковых подразделений постоянно увеличивалась. Когда завершился зимний перерыв, и возобновилось наступление вдоль берегов реки Иравади, танки показали себя по-настоящему. В авангарде обоих корпусов двигались танковые бригады. 4 корпус возглавляла 255 бригада, а 33 корпус — 254 бригада. Танки помогли быстро сломить сопротивление японцев. Последняя фаза этой операции превратилась в самую большую в истории британской армии погоню. Танки попытались выиграть гонку у погоды и достичь Рангуна прежде, чем дожди снова размоют дороги. В ходе операции произошло несколько мелких танковых стычек. В Бирме не было ничего похожего на танковые бои в Западной Пустыне, в России или Западной Европе. Однако танкисты XIV Армии могут гордиться своими успехами на гораздо более сложном театре военных действий. Генерал Слим писал: «Королевский Бронетанковый Корпус и Индийский Танковый Корпус заставили заткнуться всех критиков. Пехота, которую они поддерживали, и с которой так умело и тесно взаимодействовали, восхищалась ими». Крайне трудно указать лучшего танкового командира на театре, где не происходило крупных танковых боев. Однако, типичным примером командира, который сражался в таких трудных условиях, был генерал майор Ральф Янгер, кавалер многих орденов и, возможно, единственный из старших офицеров танковых войск, который провел всю кампанию в Бирме. Он был заместителем командира 7 Гусарского, когда полк прибыл в Бирму, и участвовал во всем долгом отступлении в Индию. Когда 7 танковая бригада отправилась в Италию, Янгер был назначен командиром 3 Карабинерного в самый решающий момент боев за Импхал. Позднее он стал заместителем командира 255 танковой бригады, которая нанесла решающий удар под Мейктилой, а позднее возглавляла знаменитый марш на Рангун. Корейская война «Утром 25 июня 1950 вдоль 38 параллели сеял моросящий дождь, когда редким раскатам грома начал вторить оглушительный грохот артиллерии и минометов. Артобстрел продолжался примерно час, а потом началась серия скоординированных атак по всей ширине полуострова… Оглушительный успех в западном секторе (1 северокорейский корпус) проложил дорогу наступлению на Сеул. Основной удар силами 8000 — 10000 пехотинцев под прикрытием 50 танков был нанесен вниз по историческому коридору Почон — Уиджонгбу. Вторая колонна, которую возглавляли 40 танков, наступала на Сеул через Каесонг». Именно так Даниэл С. Стельмах описывает первые минуты Корейской войны (1950 — 53) в статье, которую он отправил своему приятелю по университету Сен-Луи в 1973. Статья называлась «Влияние тактики русских танковых войск на наступление северокорейцев в 1950». Он описывает основной тактический метод всего наступления северокорейцев, как мощную лобовую атаку при поддержке артиллерии. Это позволяло сковать силы противника и прорвать его оборону. После этого проводился двойной охват с целью окружения и уничтожения вражеских войск. Лобовое наступление, какая бы страна его не использовала, должны возглавлять танки. Следом за ними с интервалом от 15 до 45 минут следовала пехота. Типичным советским тактическим приемом был следующий: после прорыва первой линии артиллерия и минометы переносили огонь на заранее определенные цели в глубине вражеских позиций, а танки развивали наступление, уничтожая вражеские командные пункты, артиллерийские позиции, и отсекали пути отхода. Далее Стельмах детально описывает, как работы величайшего русского танкового специалиста Тухачевского стала основой северокорейской доктрины использования танков. Он пишет, что теперь особенно заметным стало превосходство северокорейцев в боевой подготовке, так как «агрессор умело использовал бронированные машины по всему фронту наступления в первые недели войны». Он продолжает: «Использование танков в этот период оказалось одним из наиболее действенных тактических приемов за всю Корейскую войну. Это вызвало серьезные опасения американского командования, которое опасалось, что СКНА (Северокорейская Народная Армия) полностью сокрушит сопротивление до того, как мы успеем оказать серьезную помощь». На самом деле СКНА имела более чем скромное количество танков по меркам Второй Мировой войны — только одна слабая дивизия. Единственным танковым подразделением вторгшейся армии была 105 бронетанковая дивизия. Она никогда не действовала, как единое целое. Чаще всего ее отдельные полки поддерживали наступление пехотных дивизий. После захвата Сеула она получила почетный титул «дивизия», но на самом деле была скорее бригадой из 3 танковых полков (107, 109 и 203) плюс части поддержки и обслуживания, например 206 мотопехотный полк и 603 мотоциклетный полк. В ее составе не было полка тяжелых танков, артиллерийского полка, полка ПВО и батальона реактивных установок, которые имели советские танковые дивизии. Каждый полк имел до 40 средних танков Т-34, вооруженных 85-мм пушками. Полк делился на 3 батальона по 13 танков плюс машина командира полка. Танковые роты состояли из 3 взводов, каждый из которых имел всего по 1 танку! 105 танковой дивизией командовал генерал-лейтенант Ю Куонг Су, который, как и многие другие северокорейские командиры служил в Красной Армии в годы Великой Отечественной войны. Он закончил в 1938 советское танковое училище, служил командиром танкового взвода и роты и принимал активное участие в боях. Один из его полковых командиров, генерал-майор Пир У Чанг, прошел с советскими войсками весь путь до Берлина. Они, и другие северокорейские танковые командиры, сначала добились впечатляющих успехов, так как Южная Корея не имела танков, а американцы смогли собрать лишь небольшое число легких танков М-24 «Чаффи», уничтожить которые было очень просто. Позднее американцы опомнились и бросили в бой М-26 «Першинги» и М-4 «Шерманы». Тогда дела приняли иной оборот. Как пишет Стельмах, к сентябрю, после Инчхонской операции и формирования американских танковых частей, танкисты красных потеряли свой задор и стали избегать столкновений. В августе 1950 в Корею прибыли 6 батальонов американских средних танков. Вооруженных «Першингами» и «Шерманами» М4А3, а также 1 батальон более современных М-46 «Паттонов». Танковые батальоны имели в среднем по 69 машин. К третьей неделе августа на периметре вокруг Пусана находились более 500 американских средних танков. К началу сентября американцы превосходили противника в танках по крайней мере в 5 раз. Еще 13 июля командование силами ООН, которые получили название американской 8 Армии, в Корее принял один из корпусных командиров Паттона генерал-лейтенант Уолтон Г. Уокер. Грубый задиристый выходец из Техаса, прозванный «Джонни» в честь известного сорта шотландского виски, Уокер очень сильно напоминал Паттона. Он считал, что солдаты должны видеть своего командира, и оставил повседневную штабную работу своим штабстам. Кроме того, он был бойцом и сразу дал понять солдатам, что больше не будет никаких отступлений и Дюнкерков, а о капитуляции можно просто забыть. Они будут удерживать крошечный Пусанский периметр, куда их загнали, до последнего человека и до последнего патрона. К счастью, это не понадобилось. Оборона выдержала без радикальных мер. Уокер командовал силами ООН во время прорыва из Пусана, однако он никогда не имел достаточного количества танков, хотя они и сыграли определенную роль в продвижении к Ялу. Теперь его армия действительно представляла ООН. В нее входило небольшое число английских и французских танков. Британские «Центурионы» показали себя несомненно лучшими танками этой войны. Казалось, что война близится к завершению. Однако, ночью 25 ноября около 180000 китайских солдат начали массированное наступление на правом фланге 8 Армии и вынудили ее к отступлению. Легко вооруженные китайские войска вообще не имели танков, но были идеально приспособлены к действиям на пересеченной местности в плохую зимнюю погоду. Они быстро свели к нулю превосходство противника в огневой мощи, так как он оказался привязан к дорогам. Генерал Уокер сумел ненадолго стабилизировать положение на 38 параллели, но 1 января 1951 противник нанес новый мощный удар и во второй раз захватил Сеул. Через несколько дней Джонни Уокер погиб в автокатастрофе, а его место занял другой знаменитый командир Второй Мировой, генерал Мэтью Банкер Риджуэй, прозванный «Старые железные сиськи» за свою привычку носить на груди две ручные гранаты. К счастью, китайская атака начала выдыхаться, и Риджуэй сумел перейти в наступление. К началу апреля фронт в очередной раз стабилизировался вдоль 38 параллели. С этого момента ни одна из сторон не применяла танки. Они действовали в качестве подвижных дотов, поддерживая пехоту, которая вела позиционную войну в стиле Первой Мировой. Можно сказать, что в годы Корейской войны танки в очередной раз не оказали большого влияния на ход военных действий на Дальнем Востоке, исключая начальный период. И следует добавить, что до 25 июня 1950 вообще никто, кроме нескольких генералов СКНА не предполагал возможности использования танков на такой пересеченной местности. Способность северокорейцев использовать ударную мощь танков несомненно застигла американское и южнокорейское командование врасплох. Это обеспечило возможность применить тактику блица, разработанную Гудерианом и Панцерваффе, и принятую на вооружение Красной Армией. Северокорейцы использовали ее очень искусно. Таким образом, генерал Ю Куонг Су справедливо заслужил свое место в этой книге, хотя его карьера оказалась недолгой. Индокитай и Вьетнам Местность Индокитайского полуострова создавала те же проблемы, с которыми танкисты столкнулись в Бирме. Горы и глубокие долины, густые джунгли и рисовые поля были совсем не той местностью, где предполагается использовать танки. Поэтому французы в первых боях с Вьетмином использовали бронированные машины в ограниченном количестве. Их попытка закрепиться в Индокитае оказалась безуспешной, не помогло даже назначение командующим одного из лучших генералов Второй Мировой войны-де Латтра де Тассиньи. Умирающий от рака, он вернулся во Францию в 1951. Его преемник Анри Наварр планировал втянуть Вьетмин в бои на подготовленных позициях вокруг крепости Дьен Бьен Фу. Однако он серьезно недооценил противника, и Франция летом 1954 потерпела унизительное поражение от крестьянской армии Хо Ши Мина. Начались переговоры о перемирии, и страна была разделена по 17 параллели. Север теперь контролировали коммунисты, юг — националисты, с которыми предпочел сотрудничать Запад. Это напоминало положение в Корее. Бронетанковая техника, которую использовали французы в течение 4 лет боев, была американскими машинами периода Второй Мировой войны. Это были 452 танка и самоходных орудия и 1985 разведмашин, полугрузовиков и транспортеров. Однако они были рассеяны на площади 228627 кв. миль. Когда во Вьетнам пришли американцы, они имели 600 танков и 2000 бронетранспортеров на территории в 3 раза меньше. Огромная площадь театра военных действий стала постоянной головной болью для французов. Танковые части были раздроблены на крошечные группы по 2–3 машины. Единственная ударная сила французов, Подвижная Группа 100, была уничтожена после серии столкновений. Эта катастрофа привела к опасному заблуждению штабистов, что использовать танки во Вьетнаме невозможно. В действительности эта ударная группа состояла из пехоты и артиллерии на транспортерах, которые поддерживали всего 10 легких танков. Это никак нельзя было принять за бронетанковую колонну. Группа американских офицеров-танкистов в 1967 изучила местность во Вьетнаме и пришла к заключению, что половина территории этой страны проходима для танков круглый год. Самыми сложными районами были дельта Меконга и Центральное Плато. Как и Вьетмин, Вьетконг использовал подвижную легковооруженную пехоту. Она превосходно сражалась в джунглях и была способна вести полномасштабную мобильную войну, а не только разрозненные партизанские набеги, как представляли американцы. Они даже имели отдельные танковые подразделения, которые оснащали Китай и СССР: хотя в первых боях использовали их не слишком хорошо. Однако коммунисты быстро извлекли уроки, и в начале 1975 их финальное наступление в Южном Вьетнаме возглавляли танки. Южновьетнамцы сначала имели некоторое количество легких броневиков и разведмашин, но им мешала неправильная французская доктрина, которая отрицала возможность их использования для ведения наступления. Среди первых американских советников, которые прибыли в середине 50-х годов, танкистов было мало. Только в 60-х их стало достаточно, чтобы сопровождать части в боях. В американских бронетанковых подразделениях сначала основной машиной был бронетранспортер М-113, который использовался почти как легкий танк. Экипаж оставался в машине. М-113 получил кличку «Зеленый дракон» отчасти за свой зеленый камуфляж, отчасти за дым и пламя, которые извергали пулеметы и двигатели! Возможно, это была лучшая машина для Вьетнама. Ее использование означало, что войска отбросили французскую тактику действий только по дорогам и начали передвигаться по всей стране. Первые танки, несколько М-41 «Уокер Бульдогов», прибыли в январе 1965. Они сменили старые М-24 «Чаффи», оставшиеся от французов. Позднее, по мере эскалации войны, во Вьетнам были отправлены танки М-48 и М-60. Однако генерал Уэстморленд, командовавший американскими войсками, не видел пользы от танков. Первые танковые подразделения проводили время довольно бестолково, их машины были отправлены по приказу начальства на тыловые базы. Старри говорит, что первым танкистам, прибывшим во Вьетнам, пришлось на пустом месте разрабатывать собственную тактику и методы, а потом убеждать армейское командование, что они сработают. Иногда они добивались впечатляющих результатов. В марте 1967 в Джанкшн Сити танки провели крупный бой. База «Голд» оказалась в серьезной опасности. Силы Вьетконга находились в 10 ярдах от батальонного медпункта и на расстоянии броска гранаты от командного пункта. В в этот хаос ворвались танки и бронетранспортеры 2 батальона 34 танкового полка под командованием подполковника Рэймонда Стэйли: паля из своих 90-мм пушек и пулеметов. Земля тряслась под гусеницами бронированных машин, когда они мчались по периметру базы, поливая противника огнем. Они прорвались через строй наступающих вьетконговцев, раздавив многих гусеницами. Противник понял, что не может двигаться быстрее наших машин. Его солдаты попытались подкарауливать танки и взбираться на броню, но их быстро перебили. Даже ремонтный танк роты «А» 2 батальона 34 танкового полка продирался сквозь заросли: строча из пулемета. Это походило на сцену из вестерна, когда американская кавалерия в последний момент приходит на помощь. Когда дым рассеялся, стало ясно, что противник не просто разгромлен. Он потерял более 600 человек. В 1965 возник вопрос использования танков других государств, так как Новая Зеландия предложила послать во Вьетнам свою танковую роту. Это предложение не было реализовано. Однако, когда во Вьетнам прибыли австралийские части, они имели бронетранспортеры. Это подразделение было придано американской 173 воздушно-десантной бригаде. Прибыли также небольшие подразделения филиппинской и королевской таиландской армий, имевшие бронетехнику. Однако просьба правительства Южной Кореи разрешить отправку танкового батальона была отвергнута на том основании, что местность считалась «непроходимой для танков»! Наконец, в 1967 — 68 австралийцы прислали эскадрон «С» 1 танкового полка (средние танки) и эскадрон «А» 3 кавалерийского полка (бронетранспортеры). Танки были британскими «Центурионами», то есть одними из лучших в мире. Они провели несколько очень успешных боев, включая набеги и засады, но в 1971 — 72 были отозваны. Один из самых важных боев прошел в июне 1969 в Бинь Ба, деревне, которая находилась всего в 3 милях от оперативной базы австралийцев в Нуи Дате. Северовьетнамцы — пехотный батальон регулярной армии — окопался невдалеке и явно не собирался уходить. Однако настал великий день для танков. Противник был разгромлен наголову. Основную тяжесть трудного и жестокого боя вынесли на себе 4 танка «Центурион», поддерживавшие роту 5 батальона Королевского австралийского полка. Бой длился 4 часа, и австралийские танкисты заслужили 2 Военных Креста и 1 Военную Медаль за свою отвагу. Новый командир, новая тактика Летом 1968 произошла смена командования. Генерал Крейтон У. Абрамс сменил генерала Уэстморленда на посту командующего контингентом американских военных советников. Абрамс показал себя одним из выдающихся командиров мелких танковых подразделений во Вторую Мировую войну, позднее командовал танковой дивизией и корпусом, перед тем, как стать заместителем начальника штаба американской армии. В течение года перед новым назначением, Абрамс служил заместителем Уэстморленда и занимался вопросами южновьетнамской армии, добившись отличного взаимодействия. Как и остальные американские выдающиеся кавалерийские и танковые генералы, он стал «крестным отцом» американской бронированной машины. В начале 80-х годов на вооружение поступил великолепный танк М-1 «Абрамс». Под руководством этого генерала все бронечасти, особенно кавалерия, использовались гораздо более часто. «Способность быстро бросить в бой людей и технику просто идеальна для мелких разрозненных столкновений на большой территории… Стремительное наращивание сил в бою было названо «нагромождением»… В этот период такие разрозненные стычки с быстрой доставкой подкреплений на место боя стали обычными». Подобная тактика принесла серьезные успехи. Одни офицер, описывая бои под Бинь Ан, сказал: «Мы оказались в сложной ситуации, но сумели переломить ход боев в свою пользу. Солдаты в раскалившихся на солнце бронированных коробках внезапно налетали на врага. Поэтому северовьетнамцы и вьетконговцы никогда не знали, где наши бронированные колонны нанесут следующий удар». В конце 60-х годов начала прибывать новая техника, в том числе легкие танки «Шеридан», которые оказались не слишком удачными. Их главное оружие, 152-мм противотанковая ракета, так и не была использована, а стрельба обычными снарядами из пусковой трубы лишь создавала постоянные проблемы. Были использованы танковые тралы и другие средства уничтожения противотанковых мин, так как противник использовал их все шире. Танковый бой произошел только один раз, в марте 1969 под Бьен Хетом. 2 танка 1 батальона 69 бронетанковой дивизии столкнулись с несколькими ПТ-76 16 роты 4 батальона 202 танкового полка северовьетнамской армии. Рядовой Фрэнк Хембри стал первым американским танкистом, стрелявшим по танкам врага. «Я мог видеть только вспышки выстрелов, но я не мог ждать появления более удачной цели, так как снаряды противника ложились совсем близко от нас». Однако и такой точки наводки хватило. Его второй снаряд превратил вражеский танк в клубок огня. Были уничтожены 2 ПТ-76 и бронетранспортер врага, но и американцы понесли потери, хотя не был подбит ни один из их танков. Больше танковых боев в Южном Вьетнаме не было. Лишь в марте 1971 в Лаосе южновьетнамские М-41 столкнулись с северовьетнамскими танками. Генерал Абрамс начал использовать крупные танковые соединения для ударов по районам вражеского базирования, чтобы нарушить систему коммуникаций противника. Танки использовались для блокирования границ. Бронетанковые и аэромобильные подразделения быстро стали основой подобных операций, особенно в III корпусном районе севернее Сайгона. Базируясь в Фуок Вине, 1 кавалерийская дивизия и 3 аэромобильные бригады при поддержке частей 11 бронекавалерийской дивизии, проводили операции вдоль границ. Вертолеты огневой поддержки, тактическая авиация и артиллерия помогали наземным войскам блокировать границу и не позволяли крупным соединениям противника пересекать ее. Постепенно южновьетнамские танковые части начали принимать все более широкое участие в операциях. Их 1 бронетанковая бригада заслужила благодарность президента США за успех первой крупной операции. Танки Вьетконга До конца 1973 танки Вьетконга лишь эпизодически появлялись на поле боя, однако с каждым разом количество использованных танков увеличивалось. Первым примером был лагерь специальных сил Ланг Вей возле Кхе Сана 6/7 февраля 1968. Здесь комбинированную атаку всех родов войск поддержало более дюжины легких танков ПТ-76. В ходе ночного боя был взят штурмом и разгромлен весь лагерь. Внезапное появление вражеских танков вызвало колоссальный шок. В американских войсках началась паника: «Иисус! У них есть танки! Танки!.. После Ланг Вея как мы сможем по ночам удерживать периметр, не слыша шагов?» В 1969 Северный Вьетнам снова использовал танки, на сей раз под Бьен Хетом. Через 2 года, когда войска Южного Вьетнама атаковали Лаос, противник ввел в действие целый танковый полк и, как отмечает генерал Старри, «провел отлично скоординированную пехотно-танковую атаку». Во время весеннего наступления в Южном Вьетнаме в 1972 северовеьтнамцы использовали самые крупные танковые силы за всю войну. На штурм укреплений было брошено множество танковых рот, которые поддерживала пехота. Т-54 русской постройки и его китайский эквивалент Т-59 сражались с М-48А3 южновьетнамского 20 танкового полка (позднее преобразованного в 1 бронетанковую бригаду). К несчастью, южновьетнамцы не только отдали инициативу противнику, Они использовали свои танки лишь в качестве неподвижных укрепленных пунктов. Генерал Старри указывает, что «таким образом нельзя было использовать превосходство в огневой мощи, подвижности и шоковом воздействии танков. Они были обречены на уничтожение». Он указывает, что тактическая ситуация, существовавшая незадолго до и немедленно после прекращения огня, была «идеальной для использования танков в качестве мобильного резерва». Таким образом еще раз казавшаяся примитивной «крестьянская» армия коммунистов показала лучше вооруженному и полагающемуся на свою технику противнику, как следует использовать танки. Очень легко извлечь неправильные уроки из двух неудачных войн в Индокитае и боев сил ООН в Корее. Однако при тщательном анализе становится ясно, что танки можно эффективно использовать даже на такой сложной местности и в таком неблагоприятном климате. И при правильной тактике «король поля боя» может принести такие же впечатляющие победы, как на других театрах войны. Несмотря на героизм отдельных танковых командиров (не меньше 19 человек получили высшую американскую награду — Медаль почета Конгресса во время войны во Вьетнаме в 1965 — 71), великих танковых командиров следует искать «на другой стороне холма». Индо-пакистанские войны 14 августа 1947 Индия и Пакистан стали отдельными государствами в составе Британского Содружества. Это событие сопровождалось широкой волной гражданских беспорядков, которые унесли жизни более чем 1000000 человек. После получения независимости этими странами немедленно начались пограничные конфликты из-за спорных территорий. Три раза эти конфликты разрастались настолько, что превращались в настоящие войны с широким применением танков. Кашмирский конфликт Первое столкновение произошло в ноябре 1947, когда пакистанские войска пришли на помощь мусульманским мятежникам, поднявшим восстание против индийских властей в Кашмире. Танки использовались в ограниченном количестве только индийцами. Первый случай имел место 5 ноября в бою у Шалатенга, когда подразделение бронемашин под командованием лейтенанта Н.Г. Давида нанесло удар по вражеским тылам. Возникла паника, и погибло более 500 человек. Лейтенант Давид был награжден орденом «Вир Чакра», третьей по старшинству индийской наградой за храбрость. Позднее танки «Стюарт» 7 кавалерийского полка подполковника Раджинара Сингха (по кличке «Воробей») приняли участие в успешной операции в горном проходе Зоджи Ла в Гималайях на высоте 11300 футов. «Решение индийского командования бросить танки на Зоджи Ла было историческим», — писал позднее подполковник Бхупиндер Сингх в предисловии к своей книге о войне 1965 года. Позднее «Воробей» командовал дивизией в войне 1965 года и корпусом в 1971. Ранн оф Кут Кашмир был формально аннексирован Индией 26 января 1957, несмотря на протесты Пакистана. Вскоре после этого начались бои в приграничном спорном районе Ранн оф Кут. Хотя Англия сумела 1 июля добиться прекращения огня, дальнейшие столкновения были просто неизбежны, особенно после того, как пакистанские иррегулярные части пересекли линию прекращения огня в Кашмире. 5 августа Индия заявила, что совершена крупномасштабная агрессия, и она примет ответные меры. Реакция Пакистана последовала незамедлительно, он предпринял наступление в районе Чамба силами до бригады при поддержке 70 танков. Через 5 дней индийцы сами развернули наступление на Лахор, Сиалкот и Хайдерабад. Снова вмешалась ООН, и 23 сентября было подписано прекращение огня, однако еще до этого произошла серия крупных боев, в том числе и танковых. Пакистанцы ввели в действие капризные американские танки М-48 «Паттон», которые были разбиты менее прихотливыми индийскими «Центурионами». «Паттоны» оказались слишком современными, что обернулось против них же. Индийские танки успевали дать 3 выстрела, пока пакистанцы запускали свои компьютеры», — писал один репортер. Подполковник Сингх ядовито заметил: «Пакистанцы слишком полагались на свое сверхсовременное оружие, особенно танки и самолеты и приобрели опасную привычку считать, что оно само по себе обеспечивает успех. Однако сложность системы вооружения должна быть сопоставима с обученностью людей, которые ее используют». Но это была индийская точка зрения. Сами пакистанцы заявили, что вполне удовлетворены своими более сложными танками, и утверждали, что добились большого числа попаданий в башни «Центурионов» благодаря своему более совершенному оборудованию. Тем не менее, стало ясно, что «Паттон» уязвим для 20-фн пушки «Центуриона», и, что оказалось довольно неожиданно, для 75-мм пушки АМХ-13. В начале войны Пакистан имел около 900 танков, в основном М-47 и М-48: а также немного более старых М-4 «Шерманов». Они столкнулись примерно с 800 индийскими танками: в основном «Шерманами». Однако, индийцы имели и около 300 «Центурионов». Обе армии были организованы на британский манер и использовали тактику и приемы, которым их научили англичане. Вооруженные силы Индии были гораздо крупнее, чем у соседа. Они имела 869000 солдат против 208000. Если учитывать полностью укомплектованные дивизии, то Индия имела 20 против 6 пакистанских, однако последние были гораздо лучше оснащены. Индийцы не могли бросить все свои силы на фронт, так как им приходилось держать большое количество войск на границе с Китаем. Обе армии сохраняли «пехотную ориентацию», и танковые полки были приданы пехотным дивизиям. На бумаге Пакистан в начале войны имел 2 танковые дивизии (1 и 6). В каждую входили 4 танковых полка, 1 полк разведывательных бронемашин, 3 моторизованных пехотных батальона. 1 танковая дивизия была гордостью пакистанкой армии, но 6 еще только формировалась. Индия имела одну танковую дивизию (1), в которую входили 4 танковых полка, 1 батальон броневиков, 3 пехотных батальона на грузовиках, одна танковая бригада (2 отдельная) плюс полк легких танков. 22-дневная война 1965 была самой крупной войной на Индийском полуострове и самой крупной танковой войной в Азии. В ней участвовали более 1500 танков, многие из которых были уничтожены. Основные танковые бои развернулись в 2 районах — под Сиалкотом и Лахором. В первом случае столкнулись 1 индийская и 6 пакистанская танковые дивизии, а во втором — 1 пакистанская танковая дивизия и индийская 2 отдельная танковая бригада. Отчет независимых наблюдателей, написанный вскоре после войны, так описывает эти бои: «Создавалось впечатление, что обе стороны бросали в бой танки без надлежащей разведки на местности, которая не подходила для использования таких масс танков. Они позволяли завлечь себя в такие беспорядочные свалки, что можно было заподозрить полное отсутствие знания тактики». Тем не менее, обе стороны показали большую отвагу. Пакистанская история конфликта говорит, что многие офицеры танковых войск были награждены высочайшей наградой, орденом «Ситара-и-Джурат» (Звезда отваги). На индийской стороне орден «Парам Вир Чакра», эквивалент Креста Виктории, получил командир 17 кавалерийского (Кавалерийский Пуны) подполковник Тарапор. Полк тогда входил в состав 1 танковой дивизии. В представлении говорится, что 11 сентября 1965 он получил приказ нанести удар с целью захвата сектора Филлора в Пакистане. Во время марша между Филлорой и Чавиндой индийцы были внезапно контратакованы пакистанскими тяжелыми танками. Подполковник тарапор возглавлял свой полк и «отразил наступление противника, удержал позиции и отважно атаковал Филлору силами одного эскадрона при поддержке пехотного батальона. Находясь под постоянным огнем вражеской артиллерии и танков, подполковник Тарапор сохранял спокойствие в течение всего боя, получил ранение, но отказался эвакуироваться», Через 3 дня, несмотря на раны, он повел свой полк в атаку, на сей раз с целью захвата Вазиравали. Через 2 дня он снова вернулся в бой, когданесмотря на ранения, он отважно руководил полком и 16 сентября захватил Джасоран и Бутур-Догранди. Его собственный танк получил несколько попаданий, но, невзирая на все трудности, он сумел удержать оба пункта. Это позволило пехоте поддержки атаковать с тыла Чавиду. Воодушевленный своим командиром, полк яростно атаковал противника и уничтожил примерно 60 тяжелых танков, потеряв только 9 своих. Когда подполковник Тарапор был смертельно ранен, полк продолжал сдерживать неприятеля. В этом бою Кавалерийский Пуны заслужил имя «Фахр-и-Хинд» (Гордость Индии). Во время той же атаки Филоры 11 сентября Кавалерийский Ходсона (4 кавалерийский) под командованием подполковника (сегодня бригадного генерала) Мадан Мохан Сингха Бакши имел задачу прикрыть левый фланг и перехватить вражеские танки, если они начнут отступление по дороге Либбе — Филлора. В представлении к ордену «Махар Вир Чакра» (второй по старшинству индийской награде) говорится, как во время развертывания эскадронов в боевые порядки, командир полка проводил разведку. Внезапно Бакши увидел вражеские танки на склона холма вдоль дороги Либбе — Филлора. Без малейшего колебания он атаковал и уничтожил два вражеских танка. Вскоре после этого другие танки вражеского эскадрона навели свои орудия на танк подполковника Бакши. Не дрогнув, подполковник Бакши ринулся вперед, сквозь строй противника, хотя теперь его танк получил два прямых попадания. Несмотря на неблагоприятную обстановку, он отважно двигался вперед с одним танком, пересек дорогу и уничтожил еще один вражеский танк. Но теперь его танк получил четвертое попадание и загорелся, поэтому он приказал экипажу покинуть машину. После этого подполковник Бакши и его экипаж попали под плотный пулеметный огонь противника и были окружены экипажами вражеских танков, которые они ранее подожгли. Бакши со своим экипажем избежал плена и укрылся на соседнем поле сахарного тростника, где их спасли наступающие танки 17 кавалерийского. Тем временем, один эскадрон 4 кавалерийского прорвался вперед и завязал бой с вражескими танками, и отвлек таким образом внимание противника от своего командира. Потом подполковник Бакши возобновил руководство действиями полка. Его вдохновляющее командование внесло основной вклад в захват Филлоры. За день до боя под Филлорой в секторе Лахор генерал-майор Насир, командир пакистанской 1 танковой дивизии, погиб со всей разведывательной группой, попав в засаду. Его 3 танка были уничтожены шквалом огня пушек и противотанковых орудий. Это ясно показывает, что пакистанские танковые командиры действовали в передовых линиях, точно так же, как их индийские противники. Генерал Сингх, «Воробей», который сейчас командовал индийской 1 танковой дивизией, был награжден планкой к ордену «Махар Вир Чакра». В представлении говорится: «Находясь в гуще боя и не обращая внимания на личную безопасность, генерал-майор Раджиндер Сингх воодушевлял экипажи танков вести бой с противником на короткой дистанции». Комментируя использование танков в войне 1965 года генерал-лейтенант О.П. Данн, командир индийского 1 корпуса говорит, что обе стороны использовали танки, оказавшиеся слишком сложными для простых крестьян, превращенных в солдат. Однако он добавляет: «Это доказывает старую истину, что последнее слово говорит не машина, а человек, который ею управляет». Молниеносная война 10 января 1966 Индия и Пакистан подписали соглашение о неприменении силы, однако хрупкий мир не затянулся. В Восточном Пакистане началось восстание с целью добиться автономии. В конце концов в 1971 Лига Авами провозгласила Восточный Пакистан независимой республикой Бангладеш, поэтому Пакистан отправил войска для подавления мятежа. Их жестокие действия вынудили тысячи людей бежать через границу в Индию, которая поддерживала мятежников, снабжая их оружием и обучая боевиков. Пакистан решил, что единственный способ разрешения проблемы — это атака Индии с территории Восточного Пакистана. В ответ Индия отправила 8 дивизий на территорию Восточного Пакистана. Началась «Молниеносная Война», которая завершилась полной катастрофой для пакистанцев. Они были вынуждены капитулировать, чтобы не допустить крупномасштабного вторжения Индии в Западный Пакистан. Танки использовались в большом количестве, но на сей раз Индия резко увеличила свои силы. На помощь испытанным «Центурионам» были направлены около 450 советских Т-55 и около 300 танков «Виджаянта», построенных в Индии. Кроме того, индийцы имели АМХ-13 и плавающие ПТ-76, совершенно незаменимые для проведения разведки, особенно на местности, изобилующей реками. Теперь генерал-лейтенант Сингх уже командовал корпусом, а Кавалерийский Пуны опять оказался в гуще событий. После боя на реке Базантар 16 декабря 1971 второй лейтенант Арун Кетарпель был за отвагу посмертно награжден орденом «Парам Вир Чакра». В представлении было написано, что он проявил «качества командира, упорство в достижении цели, желание сблизиться с противником и отвагу высочайшего порядка. Его смелость лучше всего проявилась во время встречного танкового боя… и этот молодой офицер отдал свою жизнь ради вящей славы своего полка и своей страны». 11. Израильтяне против арабов Есть нечто ироничное в том, что после Второй Мировой войны завораживающий образ Панцерваффе возродили люди, которых нацисты ненавидели больше всего, а именно евреи. Израильский танковый корпус закалился в боях, которые шли с самого рождения еврейского государства. Из крошечного соединения он быстро превратился в одну из самых мощных бронетанковых армий, которые когда-либо видел мир. Его первые командиры на всех уровнях приобретали опыт на поле боя, что было нелегко. Однако они быстро усваивали уроки, преподанные им на практике. Появилась жесткая дисциплина, тем не менее не позволяющая душить личную инициативу. Такое интересное сочетание позволило израильтянам одерживать верх над гораздо более крупными и лучше оснащенными силами арабов во всех случаях, когда они встречались на поле боя. Нам придется оглянуться назад, на дни, предшествовавшие созданию государства Израиль в 1948, чтобы узнать побольше о создании их первой коллекции разномастных бронированных машин. Большую часть пришлось приобретать с помощью хитрых уловок, чтобы защитить новорожденное государство от нападения арабских соседей, чьи армии были гораздо лучше обучены и оснащены. Танковые командиры тех дней были смесью еврейских поселенцев и солдат других национальностей, включая британских «дезертиров», которые решили поддержать борьбу еврейского народа. Их первыми «танками» были 2 броневика: «Даймлер» и GMC, которые угнали из британских парков симпатизирующие евреям солдаты. Они были переданы ожидавшим машины экипажам Хаганы. Британские власти пришли в ярость и потребовали вернуть броневики, но, как объясняет полковник Давид Эшель в своей истории израильского танкового корпуса «Колесничие пустыни», еврейские власти не смогли бы это сделать, даже если бы захотели. «Лишь часть членов Хаганы были посвящена в секрет. Через несколько дней оба броневика были выведены из укрытия и использованы, чтобы помочь Хагане выбить крупные силы арабов из форта Кастель на дороге в Иерусалим». Потом был приобретен настоящий танк — реликтовый «Шерман», один из тех, что следовало отправить на слом по завершению действия британского мандата. Их планировали просто отбуксировать на вершину горы Кармел и столкнуть в пропасть. «Найдя внимательные уши среди английских солдат, чьей работой была буксировка и уничтожение танков, евреи сумели ночью украсть один из «Шерманов» по пути на гору. Он был передан на ожидавший еврейский транспортер и увезен в Тель-Авив. В это время британские солдаты заполняли бумаги, подтверждающие уничтожение танка». К сожалению похитителей, их добыча пока была небоеспособна, так как танк не имел вооружения и прицелов. Мотор был неисправен, пропала даже часть траков. Требовалось много работы и трудные поиски недостающего оборудования, чтобы привести его в божеский вид. Пока проводились такие тайные операции, еврейские конвои двигались между поселениями под прикрытием легко бронированных грузовиков, названных «Сэндвичами». Это названия появилось потому, что их «броня» состояла из 5” слоя фанеры между двумя 5-мм стальными пластинами. Однако, вскоре из Европы прибыли более хорошие броневики, построенные на основе грузовика «Джодж и Уайт» 4 <0180> 4, оснащенных башней LMG. Появилась новая структура, названная танковыми войсками, которая состояла из 100 новых броневиков. Ее возглавлял Ицхак Салах, «уже легендарная фигура, который служил вместе с капитаном Ордо Уингейтом в Специальных Ночных Эскадронах в 30-е годы и возглавлял Пальмах с момента его создания в 40-х. Садех создал первое боеспособное броневое подразделение, довольно оптимистично названное 8 танковой бригадой. Поляк по рождению, он эмигрировал в Палестину в 1920 и поступил в Хагану. Он первый оценил значение мобильности и рассказал о своих идеях Уингейту, когда они вместе служили в СНС. Садех в конце концов дослужился до звания генерал-майора и умер в 1952. Война за независимость В 1948 израильтяне попытались организовать имеющиеся у них танки и подобие эффективных боевых единиц. Одновременно они попытались закупить танки где только можно. Эти усилия дали исключительный результат. Например, 8 танковая бригада полковника Садеха состояла всего из 1 танкового батальона. На вооружении этот батальон имел 1 роту французских танков «Гочкисс», проданных Израилю под видом сельскохозяйственных машин. Их экипажи были укомплектованы русскими, которые знали лишь пару слов на идиш. Другая рота имела 2 танка «Кромвель» и 1 «Шерман». Их экипажи состояли ил английских и южноафриканских добровольцев, которые идиш не знали вообще. Садех говорил и на русском, и на английском, но приказы приходилось отдавать через цепь переводчиков, поэтому не трудно представить, какие выходили ошибки. В бригады входил также 89 батальоном коммандос под командой легендарной фигуры — одноглазого Моше Даяна. Он потерял глаз, сражаясь против сил Виши на Среднем Востоке в годы Второй Мировой войны. Первой крупной операцией бригады Садеха стало наступление двумя колоннами на аэропорт Лидда, операция «Дэнни». Она началась хорошо. Англоговорящая танковая рота захватила бывший лагерь КВВС всего в получасе ходьбы от аэропорта. Однако русскоговорящая рота получила устаревшие карты и вообще не могла понять приказа. В результате они просто заблудились! Потребовалось время, чтобы во всем разобраться, собрать батальон и возобносвить марш. Тем временем коммандос Даяна захватили свои цели и ожидали прибытия танков. Даян понял, что дорога на город Лидда, лежащий южнее, совершенно открыта. Тогда он решил нарушить приказ командира бригады и нанести внезапный удар. После упорного боя он захватил Лидду. Даян получил хороший фитиль от своего босса, но одержал отличную победу. Как сказал Давид Эшель: «Кровопролитная операция «Дэнни» была первой в длинной цепи «успешных историй» Израильского танкового корпуса. Она позднее послужила основой для выработки концепции мобильности израильских сил самообороны». Садех и его импровизированная бригада продолжали творить чудеса. Например, они захватили сильно укрепленный бетонный форт, названный «Монстром». Он был ключевым пунктом египетской позиции в Ирак Сувейдан и контролировал пересечение дорог Фалуга. Однако были и провалы и потери, потери от механических поломок, мин и вражеского огня. Министр обороны Израиля Давид Бен Гурион решил попытаться сформировать еще одно бронетанковое подразделение, но для него не нашлось танков. Поэтому новая бригада (7 бригада) получила полугусеничные грузовики М-3 и броневики. Рекруты набирались в основном из нелегальных иммигрантов, которых англичане посылали в фильтрационные лагеря на Кипр, а потому они не были знакомы с местностью своей новой родины. Первое крупное столкновение произошло в Латруме на середине дороги из Иерусалима в Тель-Авив. Произошел жестокий бой, который привел к тяжелым потерям. После этого Бен Гурион выбрал канадского ветерана подполковника Бена Дункельмана, чтобы тот реорганизовал потрепанную бригаду. Работа только началась, когда пришел приказ двинуть подразделение на север, чтобы помочь освободить Галилею. Дункельман повел бригаду формированным маршем. Он обнаружил неохраняемые подходы и захватил Назарет, одновременно уничтожив арабские броневики, которые блокировали подступы к городу. Потом он освободил дорогу из Сафеда в Кибуц Сасса на ливанской границе, приведя израильские танки на берега реки Латтани. Как писал Эшель: «Это был первый случай, когда 7 бригада показала свои превосходные качества. Она быстро стала лучшим танковым соединением ИСС в последующих войнах». Хотя первая арабо-израильская война велась, в основном, силами пехоты, танки показали, что являются мобильной и грозной силой. Они могли разбить более крупные и лучше вооруженные силы врага. Создание танкового корпуса После подписания перемирия в 1949 последовала серьезная реорганизация и сокращение ИСС. Это привело к тому, что 7 танковая осталась единственной бронетанковой бригадой ИСС. Ей был передан и 82 танковый батальон 8 танковой бригады. Бригада теперь состояла из 4 рот, вооруженных «Шерманами». «Гочкиссы» были отправлены в отставку. Однако бригада имела такую коллекцию самых разномастных «Шерманов», что ей мог гордиться любой танковый музей. Рота «А» имела М-4, приобретенные в Италии со складов бывших излишков американской армии. Роте «В» повезло меньше. Она получила винегрет их самых разных типов «Шерманов», в основном с 75-мм пушками, к которым имелось мало снарядов. Плюс один «Шерман-Файрфлай», к которому боеприпасов не было вообще. Остальные две роты имели полугусеничные грузовики вместо танков. Под внушительным названием «танковой школы» скрывались 3 «Шермана» 3 типов, не имевшие учебных боеприпасов. Командовал Танковой Школой Десмонд Ратледж, бывший уоррент-офицер Королевского танкового полка, быстро произведенный в старшие инструктора и получивший чин майора. Его студенты усердно изучали множество предметов — вождение, ремонт, обслуживание, управление танками. Они выдвигали свои оригинальные идеи и создавали новые концепции, что позднее помогло израильтянам создать самую лучшую в мире боевую тактику. Среди первых курсантов школы были Абрахам «Брен» Адан и Шмаэль Городиш, которые позднее командовали израильским танковым корпусом. Кроме этих самостоятельных тренировок верховное командование ИСС решило послать группу тщательно отобранных офицеров во Францию, в танковую школу под Сомюром. Давид Эшель рассказывает, что одновременно с израильтянами там обучалась группа сирийских офицеров. Израильтяне подружились с ними. Они обменивались боевым опытом, полученным по обе стороны фронта. Он также рассказывает, что на командных учениях 1952 подполковник Ури Бен Ари, командовавший 7 танковой бригадой, погнал свое соединение прямо в пустыню Негев, в обход фланга оборонительных линий Центрального Командования. Танки и полугусеничные грузовики совершили марш в 80 миль по Негеву и нанесли удар. Они смяли целую пехотную бригаду и опрокинули весь тщательно разработанный план учений. «Золотые фазаны» не были смущены. Однако, к счастью, тут же находился премьер-министр Бен Гурион, на которого это произвело колоссальное впечатление. Он добился, чтобы потрепанному танковому корпусу выделили деньги на закупку новых танков и боеприпасов. Ури Бен Ари, который позднее стал командиром корпуса (1956 — 57) был в то время одним из самых блестящих молодых офицеров ИСС. Он родился в Берлине в 1925 и пережил Холокост только потому, что родители отправили его в Палестину, где он учился в кибуце. Он вступил в пальмах, командовал ротой в возрасте 21 года, а в 1948 командовал батальоном в боях в районе Иерусалима. Он был убежден, что стремительные бронетанковые колонны — идеальные войска для Израиля. Он блестяще доказал это на маневрах 1952 и еще раз в 1956, когда командовал 7 танковой бригадой во время молниеносной кампании на Синае. Вскоре после этой кампании ИСС сумели получить несколько сот французских «СуперШерманов» и АМХ-13, которые были тайно доставлены в Хайфу. С французской помощью ИСС сумели перевооружить свои «Шерманы» французскими 75-мм пушками, которые считались лучшими в мире, и самыми современными системами управления огнем. Полковник «Брен» Адан, который командовал 82 танковым батальоном и полковник Бар Лев занимались испытанием новой техники и оборудования на французских танковых полигонах возлу Буржа. В результате, на свет появился М-50 «Шерман», который поступил на вооружение в середине 1956 и впервые вступил в бой уже через несколько месяцев. Суэц и Синай В 1956 году на Среднем Востоке произошла вспышка насилия, которая последовала за национализацией Компании Суэцкого канала египетским правительством 26 июля. Англию и Францию беспокоила судьба торговых путей, ведущих в Австралию и на Дальний Восток, которые оказались под угрозой. Кроме того, нефть из Персидского залива теперь приходилось везти вокруг мыса Доброй Надежды. Это привело к принятию ими совместной резолюции, требующей свободы судоходства по каналу при уважении суверенитета Египта. Однако втайне они согласились с тем, чтобы Израиль атаковал Египет, если президент Насер не согласится с этими предложениями. Естественно, он отверг все требования, и совместный план был приведен в действие. 29 октября израильские парашютисты высадились в проходе Митла. Объединенные англо-французские силы высадились в Порт-Саиде и Порт-Фуаде. 6 королевский танковый полк, имевший на вооружении «Центурионы», быстро взял Порт-Саид. Однако главные танковые бои развернулись на Синае, где израильские 7 танковая бригада полковника Ури Бен Ари и 27 танковая бригада полковника Хаима Бар Лева наносили главный удар, как часть дивизионных боевых групп. Бар Лев, как и Бен Ари, родился не в Палестине. Он родился в Австрии в 1924 и эмигрировал в кибуц только в 1939. В 1942 он служил взводным командиром в Пальмеха, командовал батальоном в бригаде «Негев», принимал участие в первом танковом бою в 1949 возле Рафы. В 1958 он станет командором танкового корпуса, а в 1968 — начальником штаба сил самообороны. Молниеносная кампания стала триумфом израильских танковых войск. Например, 7 танковая бригада вышла к Суэцу всего через 100 часов. За это время она прошла 150 миль с тяжелыми боями. Так же хорошо показала себя и 27 танковая бригада, но все-таки Давид Эшель заметил: «Рассматривая кампанию с точки зрения действия танков, следует признать, что действия 7 танковой бригады и ее блестящего командира являются выдающимся военным достижением… В те дни танковый корпус ИСС заслужил свои золотые шпоры. Израильская военная доктрина полностью изменилась — после этих боев танк стал «королем» поля боя». В типичном блицкриговском стиле танковые командиры, вплоть до командиров бригад, лично вели войска, находясь на линии огня. Каждой битвой они руководили прямо с поля боя, пренебрегая связью с тылом, что не могло радовать старших командиров. Тем не менее, громкие успехи оказали серьезное влияние на военную доктрину ИСС. Моше Даян, став начальником штаба, одновременно стал влиятельнейшим лоббистом мощных танковых сил. Ряд офицеров, включая некоторых блестящих пехотных командиров. Были назначены на руководящие посты в танковых войсках. Среди них был полковник Давид Элазар, который позднее стал начальником штаба ИСС, и полковник Израэль Таль, возможно, самый знаменитый из израильских танковых командиров. «Талик», как его называли, родился в Израиле в 1924, вступил в Хагану, а позднее служил в британской армии в еврейской бригаде в Италии. Там он был сержантом и командовал пулеметным взводом. Во время кампании на Синае, Таль командовал пехотной бригадой. После прохождения курса переподготовки он был назначен командиром 7 танковой бригады. Элазар прошел похожим путем и стал заместителем генерал-майора Бар Лева, который командовал танковым корпусом. Реорганизация Последовал период серьезной реорганизации, в ходе которой ИСС получили высокую степень механизации. Были испробованы различные структуры, но в конечном итоге пришли к танковой роте из 3 взводов по 3 танка в каждом. 2 танка имело командование роты. Именно «тощая рота из 11 танков», как назвал ее Давид Эшель, была идеальным вариантом. Молодые командиры вполне могли справиться с управлением такой ротой в бою. Это также означало, что больше офицеров будет командовать танками, что помогало быстро восстановить управление при переформировании после боя. Примерно в это же время (1966) ИСС получили британские танки «Центурион», несомненно лучшие в мире танки на тот день. Они были гораздо сложнее «Шерманов», состоявших на вооружении израильской армии, и танкистам они сначала не понравились. Хотя вскоре прибыли новые британские 105-мм пушки L7, к новым танкам продолжали относиться прохладно. К счастью для ИСС ситуация вскоре кардинально изменилась, когда командование танкового корпуса нашло причину неудач. «Талик» полностью осознал потенциал «Центуриона» и предположил, что виноваты устаревшие методы стрельбы, а не новая техника. У генерала Таля слова не расходились с делом. Вскоре он стал лучшим наводчиком во всем израильском танковом корпусе! Он показал свою отвагу во время сытчки с сирийцами возле Алкмагора, севернее Галилейского озера. Еврейский трактор, работавший в поле, был обстрелян сирийскими танками. Спасательная команда тоже была прижата к земле. Взвод «Центурионов», в одном из которых на месте наводчика сидел Таль, вступил в бой с сирийскими танками и уничтожил их всех. После этого израильтяне обстреляли и уничтожили несколько вражеских машин, водители которых беспечно предположили, что находятся вне досягаемости израильских пушек. «Центурион» отлично показал себя в коротком бою. В результате сирийцы прекратили всякую активность в этом секторе. Продолжалось расширение и модернизация танковых войск. Поступили новые танки, такие, как американский М48А2 «Паттон». Статус командира танкового корпуса внутри ИСС повысился, когда он был произведен в генерал-майоры и введен в Генеральный Штаб. Там его взгляды на мобильную войну нашли благоприятную почву. Первым занял этот пост генерал-майор Хаим Бар Лев, в 1964 его сменил «Талик». Его период командования был самым долгим (1964 — 69). За это время были реорганизованы многие структуры корпуса. Однако беспрепятственно завершить перестройку не удалось, так как в 1967 корпус подвергся самому тяжелому испытанию за все время существования. Началась «Шестидневная война». Молниеносная кампания «К 1967 танковый корпус был готов к боям. Это было отлично обученное соединение с высоким боевым духом. Все его солдаты стали подлинными профессионалами в своих специальностях. Корпус мог столкнуться с растущими танковыми силами арабов, твердо веря в себя. И всоре это день настал». В самый первый раз в своей недолгой истории Израиль счел себя достаточно сильным, чтобы одержать верх над арабскими противниками. Поэтому израильтяне решили не дожидаться удара чудовищных сил, которые могли быть собраны вокруг их крошечного государства, а предупредить неизбежное и нанести удар первыми. Танки играли в этом плане ключевую роль, особенно на Синае, где египтяне сосредоточили большие силы — более 5 пехотных и 2 танковых дивизий. Они готовились наступать по двум направлениям — через Газу и Абу Агейлу — прямо в сердце Израиля. ИСС успешно привели в действие всеохватывающий план обмана противника. Он должен был заставить египтян развернуть свои танковые силы далеко на юге, вдали от приграничного района. Танки генерала Таля провели первый наземный бой Шестидневной войны 5 июня, сразу после атаки израильской авиацией вражеских аэродромов, которая дала израильтянам временное господство в воздухе. «Мы будем первым подразделением, начавшим наступление», — сказал генерал Таль своим командирам. Исход войны зависит от наших действий. Наша дивизия имеет в своем составе лучшие бригады нашей армии, и от нас ожидают успеха. Если мы проиграем, результат будет катастрофическим для всей кампании. Следует ждать плотного огня и упорного сопротивления египтян, поэтому продолжайте движение. Если вы затормозите развитие атаки, на вас обрушатся с неба тонны стали. Поэтому наступайте при любых обстоятельствах и стреляйте с самой дальней дистанции. Уничтожайте вражеские танки и противотанковые орудия издали. Как объясняет Давид Эшель, Таль обучил свои экипажи так, что они стали настоящими мастерами стрельбы и всегда старались добиться максимального результата на большой дистанции. Они стремились уничтожить цель первым же выстрелом, что, учитывая состояние систем управления огнем в то время, было большим достижением. В результате битва оказалась крайне жестокой, как и предвидел генерал Таль. Хотя израильтяне уступали противнику в танках по крайней мере в 3 раза, и арабы выказали большую храбрость, превосходство израильских командиров решило исход боя. Типичным примером был молодой лейтенант Авигдор Кахалани, который вел головной танк 7 танковой бригады. Позднее он стал обладателем самой большой коллекции наград во всей армии. Сразу за ним двигался танк командира батальона майора Эхуда Элада. Он уже был ранен, но, по словам Давида Эшеля, «упрямо торчал в башенном люке». Его начальник штаба лейтенант Амрам Мицна, тоже раненный, находился рядом. Рота Кахалани возглавляла войска, наступающие на юге. Однако вскоре его «Паттон» получил попадание и загорелся. Майор Эшель вышел в голову колонны и в ходе атаки был убит. Командование принял Мицна, который продолжал руководить боем, пока не смог связаться с заместителем командира, который находился немного сзади. В этот момент вмешался командир бригады и лично возглавил атаку, прорвав сильные вражеские укрепления. Отвага и скорость израильских танкистов привели противника в полное замешательство. Это были типичные израильские танковые командиры, которые, как и все великие танковые командиры прошлого, командовали, находясь на линии огня. В тот день они показали сочетание личного мужества, тактического умения и профессиональной компетентности. Экипажи израильских танков сражались без отдыха более 60 часов. По пути к Суэцкому каналу они разбили численно превосходящего противника. Рано утром 9 июня они вышли к цели, уничтожив или захватив большую часть танковых сил противника, насчитывавших 960 машин. Несмотря на личную храбрость, египтяне плохо использовали танки. Они проявили мало выдумки, держали танки на месте и в основном располагали их впереди укрепленных позиций. В меткости стрельбы израильские танкисты имели решающее превосходство. 90-мм пушки «Паттонов» оказались много опаснее 122-мм пушек ИС-3. Израильтяне уничтожили противника, не потеряв ни одного танка. Даже легко бронированные АМХ-13 показали, что маневрируют и стреляют лучше противника. Они уничтожали вражеские танки Т-100, вооруженные 100-мм пушками, из своих 75-мм, стреляя в борт египтянам. На других фронтах, вокруг Иерусалима, в Самарии, на Голанских высотах, бои были такими же жестокими. «Шерманы» полковника Ури Бен Ари быстро отразили удар иорданцев в направлении Иерусалима. Полковник Моше Бриль разбил иорданские танки под Самарией. На Голанских высотах генерал-майор Давид Элазар имел всего 3 бригады, но сумел захватить высоты после исключительно тяжелого боя. Сирийские войска отступили от Кунейтры, и война была выиграна. Она стала триумфом израильских мобильных танковых сил над значительно превосходящим их противником, который использовал свои танки для статичной обороны. Бригадный генерал Брайан Уоткинс в своей книге «Колесничие пустыни» отмечает, что невозможно переоценить роль высочайших требований, которые генерал Таль предъявлял к своим наводчикам. Снайперская меткость была для них нормой. Уоткинс отмечает, что успешная стрельба на 4000 ярдов была совершенно обычной. Имелись примеры уничтожения целей на дистанции до 12000 ярдов, пусть эти цели и не были танками. «Если речь идет о Шестидневной войне, генерал Таль часто рассказывает, как батальон его танков полностью уничтожил численно превосходящее египетское соединение, находясь вне досягаемости огня противника. Этой тактике противник ничего не мог противопоставить, кроме бегства». Нелегкий мир За Шестидневной войной последовал период относительного спокойствия. Разбитые арабы зализывали свои раны и пытались привести в порядок разбитые войска. Танковые силы ИСС находились в зените могущества. Израиль контролировал территорию в 4 раза больше, чем до 1967! К несчастью, вместо подписания мирного договора и признания Государства Израиль, на встрече в верхах в сентябре 1967 арабы решили НЕ признавать Израиль и НЕ подписывать мир. После этого началось то, что евреи назвали «войной на истощение». В течение 3 лет велись бои на всех фронтах. Иорданцы поддерживали ООП на Западном Берегу, сирийцы пытались отбить Голанские высоты, египтяне совершали постоянные рейды на Суэцком и Синайском фронтах. Однако в 1970 ООН сумела убедить президента Насера подписать прекращение огня. ИСС полностью следовали в теории и на практике концепции мобильной войны, укладывающейся в рамки «Концепции командования Угдах», впервые выдвинутой в Моше Даяном во время кампании 1956. Однако она была расширена, чтобы включить в себя постулаты более универсального подхода, например, систему эшелонированной поддержки «Постоянный поток», принятой американской армией. Согласно ей, припасы поступали на фронт постоянно, не дожидаясь требований командиров частей. Хотя эта концепция вполне отвечала взглядам ИСС, израильтяне затеяли дорогостоящее строительство линии Бар-Лева вдоль Суэцкого канала, которая обошлась им в 30 миллионов фунтов. Она была оправдана с той точки зрения, что обеспечивала создание системы наблюдательных постов вдоль берегов канала, обеспечивала базы для действий танковых войск и, самое главное, обеспечивало защиту войск от постоянных египетских артиллерийских обстрелов. Хотя эта линия и создала у Израиля ощущение безопасности, она дала арабам цель, которой они вполне могли достичь — прорвать оборонительную линии внезапной десантной операцией через канал. Президент Насер умер в ноябре 1970, его сменил Анвар эль Садат, который был полон решимости вернуть все утерянные Египтом территории. Однако он быстро осознал, что сыграет на руку Израилю, пытаясь прорваться на открытые пространства Синая, где израильские танки уже 2 раза доказывали свое превосходство. Поэтому египтяне планировали формировать канал, захватить линию Бар-Лева и закрепиться. Планировал эту операцию начальник штаба египетской армии генерал Саад эль Дин Шазли, очень способный офицер, отличившийся во время Шестидневной войны. Я посетил ИСС в начале лета 1973, и на меня произвели большое впечатление высокие боевые качества их танковых войск, общая компетентность отдельных солдат. Однако меня несколько удивило всеобщее благодушное чувство собственной безопасности. Израильтяне громили арабов при каждом столкновении и были полны решимости проделать это еще раз. Линия Бар-Лева была абсолютно непреодолимой, а их танковые силы будут просто счастливы схватиться с врагом, если ему все-таки повезет ее прорвать. Над такими новинками, как портативные противотанковые ракеты израильтяне просто смеялись. Меткая стрельба танков уничтожит ракеты, если они и появятся на поле боя. Высокомерное пренебрежение заставило их игнорировать все данные систем раннего предупреждения о готовящейся атаке. Были отброшены и предупреждения американцев. «Иом Киппур» оказался не столько днем примирения и искупления, а днем крови и огня. Иом Киппур 6 октября 1973 в 13.50, когда большинство израильтян праздновало День Искупления, вознося дома молитвы, а транспорт и радиосвязь не работали, Египет начал массированную переправу через канал. Эту операцию египтяне готовили очень тщательно, и сначала она шла строго по плану. Более 2000 орудий открыли огонь по линии Бар-Лева. Хотя укрепления и выдержали 10500 снарядов, падавших на них со скоростью 175 штук в минуту, защитники не смогли помешать египтянам спокойно форсировать канал. Для удара те развернули 280000 солдат и 2000 танков. Их прикрывал не только огонь артиллерии, но и стрельба танков, которые стояли на специально сооруженных помостах на западном берегу канала. Т-55 и Т-62 смогли вести дуэль с израильскими танками, когда те прибыли на помощь защитникам линии Бар-Лева. Высокие песчаные насыпи, которые израильтяне соорудили на своем берегу, были уничтожены на участках форсирования, причем не взрывчаткой, а водяными гидрантами. Потери в танках оказались тяжелыми с обеих сторон. Большая часть израильских танков была уничтожена советскими ракетами «Сэггер», которые египетские солдаты несли в своих ранцах. К утру 8 октября египетская армия, по словам Давила Эшеля, «… египтяне достигли колоссальных успехов. Они форсировали Суэцкий канал, имевший ширину 200 метров, 5 дивизиями 2 дня назад. А теперь они имели на восточном берегу 2 армейских корпуса и 5 действующих мостов». Только в одной детали план египтян не сработал. Они попытались высадить с вертолетов коммандос в проходах Митла и Гиди. Большая часть вертолетов была уничтожена в пути, а высаженные остатки войск были быстро уничтожены. Легко вооруженная египетская 130 бригада морской пехоты, которая пересекла Большое Горькое озеро, чтобы соединиться с коммандос, тоже была уничтожена. Тем не менее, израильтяне были крайне встревожены. Иом Киппур был забыт, все резервисты спешно бросились в свои части, пока развернутые на фронте войска вели тяжелые бои, пытаясь удержать противника. Не оставалось сомнений, что они крупно недооценили египтян. Большая часть укреплений линии Бар Лева была или захвачена, или уничтожена. Израильтяне понесли тяжелые потери, пытаясь спасти остатки гарнизонов. Две резервные израильские танковые дивизии (143 Шарона и 162 «Брен» Адана) достигли Синая ночью 7 октября. Генерал Шмаэль Гонен, начальник Южного Командования, решил использовать дивизию Адана для контрудара с севера на юг, чтобы отрезать египтянам путь отступления. Силы Шарона должны были прикрыть южный сектор. Однако, как пишет Брайан Перретт в книге «Колесничие пустыни»: «Израильтяне сделали принципиальную ошибку, предположив, что египтяне будут развивать наступление вглубь Синая от плацдармов, как сделали бы сами израильтяне… На самом деле, кроме мелких уцдаров с целью улучшения тактических позиций, египетская армия даже не попыталась двинуться вперед. Если бы Адан не отправил свои разведывательные подразделения преследовать египетских коммандос, он узнал бы истинное положение. «Злосчастная контратака» Адана (слова Эшеля) началась утром 8 октября. Бой завершился форменной катастрофой, Адан потерял около 70 танков, ничего не добившись. Египтяне дрались упорно и отбили все атаки израильтян. В командовании ИСС разгорелись грязные склоки, Каждый пытался свалить вину за неудачу на кого-нибудь другого! Стало ясно, что израильтянам нужно придумать что-то необычное, если они хотят захватить инициативу и разбить торжествующих египтян. Поэтому израильтяне решили не превращать битву в изнурительную борьбу на истощение, которую они могли и не выдержать. Они также не могли позволить египтянам дальше увеличивать свои силы, чтобы спокойно подготовить прорыв с плацдармов. Нужно было захватить контроль над ходом сражения и вывести танки на египетские коммуникации, где они могли нанести наибольший урон врагу. Египтяне решили следующим крупный удар нанести в направлении проходов Тасса, Митла и Гиди, а потом захватить главную израильскую базу в Бир Гифгафа. Это ликвидировало бы контроль израильтян над Синаем и вынудило бы их отступить. Генерал Бар-Лев, который знал о подготовке египетского наступления, решил отложить переправу через канал и нанести еще один удар по египетским плацдармам, чтобы сорвать накопление сил противником. Наступление началось 14 октября в 6.30. Началась самая крупная танковая битва со времен Второй Мировой войны, в которой участвовали около 1500 египетских и 500 израильских танков. Благодаря превосходству израильтян в меткости стрельбы, их испытанные в боях «Центурионы», «Паттоны» и М-60 выиграли этот день. Египтяне за первый день потеряли более 250 танков Т-62 и Т-55. Как ни странно, израильские потери были ничтожными, хотя они значительно уступали противнику в силах. По некоторым данным израильтяне потеряли всего 10 танков! Поэтому Бар-Лев снова решил привести в действие план «Газель» — форсирование Суэцкого канала. На рассвете 15 октября наступление возобновилось. Авангарды танковой дивизии генерала Шарона смяли фланг египетской 2 Армии возле Больго Горького озера. «Противотанковые заслоны были застигнуты врасплох, так как израильтяне нанесли удар с совершенно неожиданного направления. Они не успели открыть огонь по израильскому авангарду, который врезался в гущу войск противника, стреляя по всему, что движется. И целей было более чем достаточно! Началась жестокая битва, снаряды летели во все стороны, и поле боя превратилось в кромешный ад». Шарон вышел на берег канала и решил сразу форсировать его, несмотря на хаос на севере. При поддержке танков израильские парашютисты ночью 15 октября пересекли канал и на рассвете следующего дня создали плацдарм шириной около 3 миль на его западном берегу. Первые танки были переправлены на плотах. Вырвавшись с плацдарма, они начали уничтожать египетские ракетные установки. К 19 октября израильтяне переправили через канал большую часть танков 3 дивизий — Шарона, Адана и Магена. Последний был ветераном, служившим начальником оперативного отдела у генерала Таля еще во время Шестидневной войны. Он командовал 7 танковой бригадой во время Войны на истощение и получил тяжелое ранение, когда вел патруль вдоль канала. Израильские войска форсировали канал в двух местах. Севернее Большого Горького озера Шарон не только повернул на юг, чтобы соединиться с другим плацдармом, но и угрожал атакой на запад, прямо на Каир. Южнее Малого Горького озера Адан и Меген теперь угрожали Суэцу, Порт-Тевфику и Суэцкому заливу. Они отрезали и окружили египетский 3 армейский корпус и вынудили его принять прекращение огня. Генерал Шазли, который провел великолепную кампанию, не выдержал нервного напряжения и был заменен генералом Абдель Гани Гамаси. Прекращение огня остановило бои вечером 22 октября, но его выполняли не слишком строго. На самом деле кровопролитные бои завершились 24 октября. На Голанских высотах «Голанские высоты, сцена отважных и упорных боев во время шестидневной войны, стали местом новых оборонительных боев. Их вел израильский танковый корпус при поддержке ВВС. И они вошли в историю, как одна из великих и решающих оборонительных операций всех времен. Их можно было сравнить с Кассино или Кохимой. Все началось 6 октября 1973 в 14.00». Так полковник Давид Эшель начинает свой отчет об этой исторической битве. Сирийцы бросили в бой на фронте протяженностью 20 миль около 1400 танков, в том числе 400 современных Т-62, при поддержке 1000 артиллерийских орудий. Сирийское наступление было частью общего арабского наступления в Октябрьской войне. Планировалось нанести внезапные одновременные удары на Синае и Голанских высотах, чтобы поставить ИСС в трудное положение и заставить их с самого начала следить за двумя направлениями. Таким образом, бои на Голанских высотах не были локальной стычкой, хотя израильтяне обычно держали там всего одну бригаду «Центурионов» двухбатальонного состава (188 бригаду Барак) и один резервный пехотный батальон, занимавший 12 блок-постов. В тылу находились бронетанковые подразделения Угдах в качестве резерва. Как раз, когда началась война, ИСС передвинули 2 батальона «Центурионов» 7 танковой бригады на север от Кунейтры, чтобы укрепить позиции 188 бригады. Сирийский план предусматривал стремительную атаку тремя моторизованными дивизиями, которые имели колоссальное превосходство в силах над крошечным гарнизоном. После начала первой атаки предполагалось совместным ударом танков и парашютистов захватить мосты через Иордан. Для этого выделялись отряды коммандос на вертолетах и целых 2 танковые дивизии. На бумаге операция была спланирована очень хорошо, и нападающие, имея такое превосходство в силах, получали неплохие шансы на успех. Однако сирийцы недооценили силу израильских танков и их экипажей. Кроме того, израильтяне имели таких офицеров, как подполковник Авигдор Кахалани, командовавший двумя батальонами 7 танковой бригады, и полковник «Янош» Бен-Гал, долговязый командир бригады. Он сказал своим командирам в то утро: «Сегодня мы начинаем войну… Я не знаю точного времени, где-то между рассветом и закатом, но сирийцы намерены атаковать нас крупными силами, одновременно с египтянами на Суэце. Дело будет жарким!» Все его командиры были опытными танкистами, которые прошли трудный путь. Они заработали свои погоны в тяжелых боях. Как раз когда «Янош» закончил свой инструктаж, «гром среди ясного неба» возвестил о прибытии вражеских самолетов, и на израильтян посыпались первые бомбы и ракеты. «Затем послышался характерный звук, спутать который было нельзя ни с чем. «Янош» быстро приказал: «По машинам и вперед!» Офицеры свернули карты и бегом бросились к танкам. По броне уже щелкали пули Мигов, совершавших второй заход». Война началась! Сирийцы атаковали крупными силами. 188 бригада Барак уступали им в силах раз в 10. Она отчаянно сражалась, но была вынуждена отступать. Израильтяне отходили очень медленно, так как должны были выиграть время любой ценой. Однако время шло, и израильтяне теряли один танк за другим. Отдельные экипажи продолжали сражаться, даже когда их танки теряли способность двигаться. Командир бригады сражался рядом со всеми. Сирийцы медленно двигались вперед, их атака пока развивалась согласно плану. Они достигли главного противотанкового эскарпа, который контролировали израильские танки, находившиеся на высоких насыпях. Вперед выдвинулись танки-тральщики и саперная техника. Они понесли чудовищные потери, но, благодаря этому самопожертвованию, танки сумели преодолеть препятствие. Сирийцы продемонстрировали исключительную отвагу. Бригадный генерал Омар Абраш, командир сирийской 7 пехотной дивизии, который кончил военные академии в СССР и США, был «один из самых образованных офицеров сирийской армии». Он вел наступление 3 бригадами в типичном советском стиле. Выйдя к заграждению, он использовал танки сопровождения, чтобы связать боем израильские танки, стоявшие на гребне высоты. Это помешало им окончательно уничтожить саперную технику сирийцев. Теперь сирийские танки были повсюду, и давление на израильтян достигло максимума. Именно в этот критический момент в район боя прибыли танки подполковника Кахалани. Бой продолжался и после наступления ночи. Преимущество перешло к сирийцам, которые имели более совершенные приборы ночного видения на своих Т-55. Однако израильтяне с помощью устаревших инфракрасных биноклей смогли засечь сирийские инфракрасные прожектора. Кахалани приказал своим танкистам не стрелять, пока сирийские танки не подойдут вплотную. Сирийцы отважно бросились на холм, но, когда их танки достигли вершины, словно ад разверзся. Израильтяне открыли огонь с дистанции менее 300 ярдов. Иногда стрельба велась в упор, на расстоянии менее 50 ярдов. Вскоре всюду громоздились горящие танки, их экипажи отчаянно пытались спастись. Сирийская атака захлебнулась, и сирийцы отступили. «Центурионы» двинулись вперед и снова заняли свои позиции. Однако на рассвете сирийцы нанесли новый удар. Примерно 500 танков из 46, 51 и 43 танковых бригад двинулись в наступление. Они проходили мимо сожженных ночью танков. Бригада Барак сейчас сократилась до горстки танков, однако она продолжала отчаянно отбиваться. Ее командир, полковник Бен-Шохам, удерживал ключевой пункт с крошечной группой управления. Он и большинство его офицеров погибли в своих танках, так как дрались до последнего человека. Сирийцы теперь вышли на позиции, с которых было видно Галилейское море, но были там задержаны головными танками израильской резервной бригады и откатились назад. Обе стороны проявляли массовый героизм. Израильские штабные офицеры заняли места в 2 ремонтирующихся «Центурионах» без гусениц и сражались до последнего человека, уничтожив несколько сирийских танков. На склонах Голанских высот 7 танковая бригада отчаянно цеплялась за свои позиции, но теперь она находилась в очень опасном положении. Крошечное соединение «Центурионов», которое было собрано в долине Иосси Бен Хананом, исключительно вовремя выдвинулось на линию огня и позволило командиру бригады перегруппировать свои силы. 7 танковая бригада уничтожила около 300 сирийских танков и бессчетное множество другой техники, хотя соотношение сил был 15: 1 в пользу противника. Превосходная стрельба израильтян помогла им спасти день. Положение оставалось сложным, но кризис миновал Начали прибывать израильские резервы, и сирийцам пришлось медленно пятиться назад. С 11 октября под угрозу попали Дамаск и Иерусалим, так как израильтяне развернули собственное наступление. 7 танковая бригада продолжала играть главную роль, хотя теперь в ней и в бригаде Барак насчитывалось не больше 60 исправных «Центурионов». Танковый батальон Кахалани снова шел в авангарде. 7 танковая бригада была северным острием израильского трезубца. Танковая дивизия генерала Дана Ланера и дивизия генерала Моше Пеледа, имевшие примерно по 100 танков, наносили 2 остальных удара. Однако вскоре они столкнулись с новой угрозой. На помощь Сирии решил прийти Ирак. Он послал танковую бригаду, чтобы помочь в обороне Дамаска. Чтобы лучше представит соотношение сил, обратимся к цифрам Давида Эшеля. Сирийцы потеряли на Голанских высотах 900 танков, но уже восполнили потери, и теперь только дивизии Ланера противостояли почти 1300 танков. Тем не менее, израильтяне продолжали двигаться вперед, и вскоре их дальнобойная артиллерия начала обстреливать Дамаск. Арабам этого оказалось достаточно, и война на Голанских высотах завершилась. Цена и уроки Трехнедельная война Иом Киппур дорого обошлась обеим сторонам. Давид Эшель приводит следующие цифры: Израильская армия извлекла максимальную пользу из действий своих танковых частей, хотя высокие потери быстро превратили бригады в батальоны, а батальоны в роты. Ее система командования позволяла молодым офицерам быстро заменять вышедших их строя старших командиров, сохраняя управление войсками. Однако особенно беспокоили израильтян тяжелые потери в танковых экипажах. Именно это повлияло на проектирование нового основного танка генерала Таля — «Меркава». Кроме того выяснилось то, что было известно еще в годы Второй Мировой войны: танки, действуя самостоятельно, не всегда эффективны. Были созданы сбалансированные боевые команды, имеющие все системы оружия, Впервые они были опробованы в бою в 1982, когда Израиль вторгся в Ливан в ходе операции «Мир для Галилеи». Она была направлена на устранение постоянной опасности со стороны ракетных установок ООП и ее артиллерии, развернутых на ливанской территории. В конечном итоге было достигнуто прекращение огня, после того, как танки еще раз показали себя решающей силой на поле боя. Новый танк полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды. С тех пор между Израилем и его соседями крупных столкновений не происходило. Египет искренне пытался добиться мира. Ирак увяз в войне с другими противниками. Израиль боролся с ООП. Различные фракции в Ливане перегрызлись между собой. Другими словами, на Среднем Востоке «дела шли, как обычно». Израильский танковый корпус претерпел ряд коренных изменений с того дня, как он появился на свет в виде коллекции проржавевших танков. Его танкисты теперь считались лучшими в мире, а его танковые командиры приобрели опыт в ходе многолетних тяжелых боев. 12. Войны в Персидском заливе До последних столкновений на Балканах в Европе со времен Второй Мировой войны не было вооруженных конфликтов. Тем не менее, танки сыграли важную роль в сохранении мира во время долгой и тяжелой Холодной Войны между Западом и Востоком. После Второй Мировой войны победившие союзники разместили войска и большую часть своих танков в Германии. Половину столетия началу войны мешало ясное осознание того факта, что за атакой любой стороны последует ядерный конфликт, который повлечет ужасные последствия. Однако «Щит и Меч» НАТО и Варшавского договора содержались в полной исправности, и количество танков постоянно увеличивалось. Разрешить проблему их наилучшего использования пытались теоретики обеих сторон. Это время напоминало промежуток между мировыми войнами, когда предпринимались многочисленные попытки сформулировать теорию использования танковых войск. Часть постулатов проверялась на маневрах мирного времени. Военные игры стали обычным занятием по обе стороны ныне исчезнувшего Железного Занавеса. Тот факт, что Восток не решился нанести удар, в большой степени объясняется правильной оценкой ситуации командирами танковых частей, и отсутствием серьезных надежд на успех. Чудовищный русский паровой каток так и не прокатился по оборонительным позициям НАТО. И теперь многие и многие тысячи танков, собранные в Европе, медленно и верно превращаются в ржавое железо. Если переговоры о разоружении между Востоком и Западом будут развиваться нормально, колоссальное количество мечей будет перековано на орала обеими сторонами. Однако в это же время бронированные боевые машины стали еще более сложной системой оружия. Современный танк внешне напоминает своих предшественников, его качества определяют все те же три характеристики: огневая мощь, защита и подвижность. Однако, какие за это время произошли перемены! Были значительно улучшены танковые пушки и системы управления огнем, в особенности приборы ночного видения. Значительно повысилась мощность и надежность моторов и трансмиссий. Однако все это превзошло резкое усиление защиты танков, благодаря совершенно новым типам брони. В результате танки разительно изменились, улучшились их боевые качества. Тем не менее, пока эти изменения не были испытаны в бою, они оставались только страницами рекламных брошюрок фирм-производителей танков. Наиболее разумные люди, несмотря на колоссальную цену достижений передовой технологии, принимали ее. Они рассматривали ее как плату за мир и стабильность. В то же время политики пытались найти более выгодное решение. Однако все они не приняли во внимание амбиции Саддама Хуссейна. Современным танкам в скором времени предстояло показать свою мощь. И свидетелями этого спектакля стали не только непосредственные участники боев, но и миллионы телезрителей по всему миру. Однако, сначала была «репетиция». Иран против Ирака Ирано-Иракский конфликт можно считать самой долгой войной этого столетия. Он начался 22 сентября 1980, когда президент Саддам Хуссейн атаковал Иран. Он надеялся одержать победу в блицкриге. Главную роль в наступлении должны были сыграть 3000 танков советской постройки. Но вместо этого 20 октября он был вынужден выступить с объяснениями, почему Ирак не сумел добиться победы. Этими причинами он назвал «географическую несправедливость», а также превосходство Ирана в вооружении и военной подготовке войск. «Они имеют западные танки новейших образцов», — жаловался Хуссейн. В действительности Иран имел около 2000 британских и американских танков, доставшихся ему в наследство от шаха. Большинство из них не могли принять участия в боях, так как находились за много миль от фронта — на афганской и советской границах. А 900 танков, находившихся в районе боев, оказались в плачевном состоянии без западной помощи — запасных частей и советников. По мере хода войны ситуация не улучшалась. Ни одна сторона не показала умения использовать танки правильно. Вместо умелых маневров и снайперской стрельбы, которые демонстрировал Израильский Бронетанковый Корпус, обе стороны прибегали к «грубой силе и массовому кровопролитию». Ни одна сторона не выдвинула талантливых танковых командиров, хотя война тянулась 8 лет и стоила противникам более 1000000 убитых. Никто ничего не добился. Америка и западные державы были полны решимости не допустить победы аятоллы Хомейни, особенно после тех унижений, которым подверглись США после падения шаха. Конечно, западные торговцы оружием были просто счастливы продавать свой товар обоим противникам, хотя поставки в Иран приходилось маскировать. Саддам Хуссейн выглядел меньшей из двух зол, несмотря на безумный террор против собственного народа, например, газовые атаки против курдов. К несчастью, политика на Ближнем Востоке дело крайне запутанное, и последующие события это ясно показали. Впрочем, после подписания перемирия 20 августа 1988 в этом регионе воцарилось относительное спокойствие, которое было чередой мелких стычек. Мелких, но достаточно кровавых. Можно вспомнить уличные бои в Ливане, столкновения между евреями и арабами на Западном берегу, рейды израильтян на палестинские лагеря и ответные удары боевиков ООП. Однако любой сказал бы, что дела на Ближнем Востоке шли своим чередом. Война в заливе Вторжение в августе 1990 на богатую нефтью территорию Кувейта его могущественного соседа Ирака вызвало шок во всем мире. 2 августа четвертая по величине армия мира пересекла границу. Наступление возглавляли сотни танков советской постройки. Кампания была организована в стиле типичного блицкрига. Сходство с неспровоцированной агрессией нацистов в 30-х годах было поразительным. Прежде всего, иракский диктатор вызвал кризис, обвинив Кувейт и ОАЭ в превышении квот ОПЕК. Затем он придвинул большое количество войск к границе соседа. Когда Кувейт в ответ на это привел свои войска в состояние повышенной готовности, Саддам высказал желание разрешить противоречия путем переговоров. И тут же, практически немедленно, вторгся на территорию соседа. Одновременно он начал угрожать Саудовской Аравии, убежденный, что мир отреагирует бессмысленными нотами, как произошло после первых территориальных захватов Гитлера. Он отказался подчиниться решению ООН и отвести свои войска. Саддам формально аннексировал Кувейт и начал угрожать, что «Матерь всех Битв» обрушится на любого, кто осмелится помешать ему. «Пустынный щит» Основной силой иракской армии являлись ее полевые войска, особенно фанатичная республиканская гвардия, чьи танковые подразделения неплохо показали себя во время затяжного ирано-иракского конфликта. Диктатор был уверен, что эти отборные войск, имевшие на вооружении русские танки Т-72 и Т-62 будут много сильнее, чем все, что сможет бросить против него остальной мир. Танки поддерживала многочисленная современная артиллерия и хорошо вооруженная пехота. Кроме того, Саддам располагал оружием массового поражения, а отравляющие газы он уже использовал против собственного народа. Он был убежден, что одержит верх. Однако Саддам совершенно неправильно оценил реакцию мирового сообщества. Кроме ничтожной горстки пророков смерти и тех, кто в любом конфликте предпочитает заниматься уговорами, Саддам не нашел поддержки. Зато США и их союзники быстро продемонстрировали, что готовы принять самые жесткие меры, чтобы заставить Ирак выполнить резолюцию ООН и отвести свои войска. Была стремительно организована морская блокада. После этого на Ближний Восток были быстро переброшены крупные сухопутные, морские и воздушные силы. В Саудовскую Аравию хлынул поток самой современной военной техники. Самое важное, что эти силы представляли не только Запад, но и арабских соседей Ирака — Сирию, Египет, Саудовскую Аравию и ОАЭ. К началу 1991 силы коалиции, как были названы союзные войска, были готовы к наступлению. Конечно, все это время Ирак тоже не бездействовал. Используя любой предлог для затяжки времени, он лихорадочно строил оборонительные сооружения в Кувейте, систематически грабил эту страну и совершал многочисленные акты насилия в одноименном городе. «Буря в пустыне» Возмездие было готово обрушиться на Ирак. Внешне уверенный президент Саддам Хуссейн продолжал упражняться в риторике, однако одновременно начал нащупывать пути к миру. Впрочем, он ни секунды не собирался оставлять захваченных территорий. Ультиматум ООН с требованием вывести войска из Кувейта был отвергнут. 16 января 1991 массированным воздушным ударом началась операция «Буря в пустыне». Авиация коалиции, основные силы которой были американскими, обрушили чудовищный удар не только на иракские войска в Кувейте, но и на всю страну. Багдад вскоре услышал вой сирен и треск зениток, как Лондон во время немецкого воздушного блица. Однако, оружие 90-х годов мало напоминало оружие 40-х. Наводимые по лазерному лучу ракеты с самолетов и кораблей, бомбы с инфракрасным наведением, специальные бетонобойные бомбы для разрушения взлетных полос, вообще все достижения новейших технологий обрушились на Ирак. Авиация коалиции с холодным спокойствием методично уничтожала цели, показывая поразительную меткость. Иракские ВВС в ответ сумели совершить лишь небольшое число вылетов. Их самолеты были либо уничтожены, либо укрывались в специальных бетонных бункерах. Часть авиации оставалась на границе с Ираном, где этот противник поспешил воспользоваться благоприятной ситуацией. Все воздушное возмездие ограничилось запуском совершенно неточных ракет «Скад» советского производства. Целью были объекты в Израиле и Саудовской Аравии. Саддам надеялся вовлечь в конфликт Израиль, что могло привести к трениям в лагере коалиции. К счастью, этого не произошло. Гражданское население Израиля понесло жертвы, однако обычного стремительного контрудара не последовало. Израильтяне проявили исключительное терпение. С помощью американских зенитных комплексов «Пэтриот» удалось предотвратить более серьезные потери, так как они уничтожили много «Скадов» на подлете к цели. Коалиция быстро захватило господство в воздухе над театром войны. Теперь ни одно иракское подразделение не могло покинуть укрытия не подвергаясь риску быстрого и полного уничтожения. На море происходило то же самое. Морские силы коалиции быстро уничтожили большую часть иракского флота, а оставшиеся корабли были заперты в портах. После этого корабли коалиции присоединились к бомбардировкам вражеских позиций. Пошли в ход чудовищные 16^2 орудия линкоров «Миссури» и «Висконсин», использовавшиеся для этой цели еще во Второй Мировой войне. «Сабля пустыни» 23 февраля коалиция начала наступление на суше. Операция получила название «Сабля пустыни». Эта атака была тщательно спланирована генералом Г. Норманом Шварцкопфом и его штабом еще несколько месяцев назад. План был очень смелым и хитрым. Успех операции в большой степени зависел от того, поверит ли противник, что главным ударом станет лобовой штурм Кувейта. Вместо этого предполагался стремительный обход левого фланга механизированными соединениями и высадка десанта с моря. Наступление возглавляли танковые части. Это был пример сложной комбинированной операции, в которой предполагалось тесное взаимодействие всех родов войск в условиях полного господства в воздухе. Бои предполагалось вести ночью, опираясь на превосходные приборы ночного видения и ночные прицелы, установленные на британских танках «Челленджер» и американских «Абрамсах». Противотанковые вертолеты «Апач» и штурмовики А-10 также отлично поработали. Современная артиллерия, особенно реактивные системы залпового огня, показала, что пушкари не потеряли сноровки и опыта. Главное наступление началось 24 февраля в 4.00. Удар наносили VII (американский) корпус и XVIII (американский) авиадесантный корпус. В состав первого входила британская 1 бронетанковая дивизия. В ходе четырехдневных боев они полностью окружили находящуюся в Кувейте иракскую армию. Далее на запад французская 6 легкая танковая дивизия, усиленная бригадой из состава американской 82 парашютнодесантной дивизии вторглась вглубь иранской территории, чтобы прикрыть западный фланг наступающих войск. Она полностью уничтожила иракскую пехотную дивизию и захватила аэродром Салам. Чуть восточнее французов переброшенные на вертолетах части американской 101 авиаштурмовой дивизии создали в глубине иракской территории передовую базу «Кобра». Тем временем генерал Шварцкопф направил войска Объединенного Командования «Север», состоящие из саудовских, сирийских, египетских и кувейтских солдат, на прорыв позиций противника на границе Кувейта, чтобы убедить противника, что он собирается начать лобовой штурм. Тем временем части Объединенного Командования «Запад» (войска Кувейта, Саудовской Аравии, Омана, ОЭА) начали наступление на город Кувейт по прибрежному шоссе. Американские 1 и 2 дивизии морской пехоты наступали чуть дальше от берега. Наступление шло так быстро, что телезрители с трудом верили тому, что видели на экранах своих телевизоров. Тысячи и тысячи солдат противника были убиты, ранены или захвачены в плен. Союзники понесли ничтожные потери. Потрясенные и деморализованные иракские солдаты не стали дожидаться капитуляции, началось массовое дезертирство. Хотя несколько узлов сопротивления отчаянно сражались, большая часть иракских солдат сдалась без единого выстрела. Хваленые советские танки были так глубоко закопаны в землю, что даже не могли вращать башнями. Их аккумуляторные батареи использовались для освещения подземных укрытий, поэтому электросистемы танков работали кое-как. Четвертая по размерам армия мира оказалась бумажным тигром. Ее танки ничего не смогли противопоставить профессионалам из танковых частей коалиции. По оценкам старших офицеров Пентагона около 4000 иракских танков были уничтожены в ходе 100-часовой битвы, которая завершила 43-дневную кампанию. Когда 28 февраля было подписано прекращение огня, VII и XVIII корпуса перерезали дорогу из Кувейта на Басру. Путь отступления разгромленной иракской армии был перекрыт. Постскриптум к войне в заливе Об этой примечательной войне будет написано много книг. Хваленая иракская армия оказалась совершенно непригодной к современной войне. В этом коротком послесловии мы можем лишь перечислить лучших танковых командиров. Когда станут известны все подробности боев, мы узнаем имена американских, британских, французских, кувейтских, саудовских офицеров, офицеров других стран коалиции. Но я совершенно уверен, что среди них не будет имен иракцев! Генерал Г. Норман Шварцкопф, командующий американскими силами и верховный командующий сухопутными войсками, показал себя таким же блестящим командиром, каким в годы Второй Мировой войны был командир 3 американской армии генерал Джордж С. Паттон. Однако в таких крупных многонациональных силах, выполнявших множество задач, он мог лишь находиться в нервном центре сложной системы связи, следя за происходящим. Руководили боями командиры на местах. «Героем матча» по словам «Ударного Нормана» стал старший из британских командиров генерал сэр Питер де ла Бельер. Однако следует упомянуть и нескольких командиров среднего звена. Командир 4 британской бронетанковой бригады бригадный генерал Кристофер Хаммербек лично вел свои танки в бой и уничтожал вражеские машины огнем 120 мм пушки своего «Челленджера». Он и командир 7 бригады бригадный генерал Патрик Кордингли находились на линии огня в лучших традициях «Крыс пустыни» Готта и Кэмпбелла. Сегодня можно без малейшей тени сомнения уверенно сказать, что танк еще раз показал себя мощной силой на поле боя, когда им управляет дисциплинированный, отлично обученный экипаж, движимый сознанием свой правоты. Особенно силен танк при поддержке с воздуха и во взаимодействии с другими родами войск. По-прежнему битвы выигрывают сбалансированные армии. И человеческий элемент, особенно командир, «великий танковый командир», остается важнейшей ее составляющей.