«Время пинать задницы и жевать бубль-гум», — объявил я и прыгнул. К сожалению, алгоритм не сработал: неудача подстерегала в самом начале. Пытаясь выпрыгнуть из ванны, я поскользнулся и рухнул обратно в воду, жестоко отбивая спину о днище. (Ouch! My ass hurts! [22] — справедливо подмечал в такие минуты известный персонаж Д.Ньюкем.) Потирая ушибленный копчик, я замешкался и не заметил, как рыжеволосый детина с бледным от озлобления лицом подскочил к моему деревянному джакузи! Я хотел вцепиться злодею в ржавую бороду, но опоздал. Конопатый верзила попросту ухватил тяжелую бадью руками, натужно поднял в воздух и… выбросил в широко распахнутое окно.

Деревянная ванна проломила оконные перегородки и вылетела наружу вместе с обломками стены. Замечу, что в этот момент проклятая бадья отнюдь не была пустой. В ней была вода. А в воде находился, прошу учесть, живой человек.

Напоследок замечу, что горница располагалась на третьем этаже княжеского терема. Здешний князь, видите ли, любил пентхаусы под самой крышей.

Имя подлого князя я узнал, когда очнулся в по2ле для рабов-смертников. Властителя звали Веча Потатровский, и был он тем самым плешивым ламером в перстнях и блестках, которого я столь опрометчиво принял за егеря. Поведал об этом сребрский паренек по имени Ракита — мы познакомились в по2ле. В наших судьбах было кое-что общее. И меня, и Ракету (я предпочитал называть его именно так) через несколько часов должны были бережно уложить на высокий, украшенный цветами и флагами эшафот посреди славного города-героя Потатрова — только для того, чтобы легким движением хорошо заточенного топора отделить наши головы от остального организма. Князь Веча назначил казнь на полдень, дабы все жители могли в обеденный перерыв поглазеть на прелюбопытное шоу с нашим участием. Я скосил глаз на виртуальную консоль: счетчик заработанных игровых очков показывал минус триста. На крошечный зеленый градусник — датчик моего морального духа — косить глаз не хотелось. Тоже небось в минусе.

«Славий птичка мала сваком щасте дала, только мне юнаку тугу нагадала…» [24] — мелодично напевал Ракета, уткнувшись носом в стену. Я не видел его лица: только наголо выбритый сиреневый затылок с оттопыренными ушами светлел в полумраке карцера. Затылок был покрыт синяками и шрамами, а на темени рыжим пятном горело загадочное клеймо: выжженная надпись по-восточному. «Ово написано йе по-турски шта я сам вырло опасен вояк» [25] , — пояснил Ракета, не поворачивая головы,

Он попросту не мог этого сделать. Потому что был, по местной тюремной традиции, посажен в большую бочку из-под квашеной капусты — только голова торчала из дырки, прорубленной в крышке. Ракетина бочка была поставлена так, что бедолаге постоянно приходилось глядеть в земляную стену подвала. Мне повезло куда больше. Хотя мой бочонок был из-под браги (а стало быть, значительно меньше размером), зато он лежал на боку и легко перекатывался по грязному полу карцера (для этого достаточно лишь судорожно толкнуться телом о стенки). Поэтому я мог по желанию изменять угол зрения — то в пол посмотришь, то в потолок, а то и на дверь. Море удовольствия. Гораздо интереснее, чем просто пялиться в стену.

«Кнез Веча есть вырло мерзкий глупак, — вздохнул затылок Ракеты, прерывая песню. — Нажалост я йому главу не срубио сам у прошле године» [26] . Ракета недаром жаловался на лысого князя Вечу Потатровского. Ракета был гордый юнак (что на русский переводится как «смелый парень, умеющий махать саблей и крошить плохих»). В прошлом году бритоголовый сребр нанялся в потатровскую дружину и верно служил работодателю: при неудачной осаде Турова он причинил защитникам неприятельской крепости немалый ущерб, когда ночью тайно перелез через стену и занес в город мешок с причумленными крысами. Минувшей зимой Ракета прославился тем, что, заблудившись пьяным в Татраньских горах, провел ночь в берлоге с самкой снежного человека и, проспавшись, ушел невредимым домой.

Жаль, что глупый князь Веча не ценил в Ракете ценного работника: за мелкое правонарушение, совершенное на женской половине княжьего терема, он приговорил храброго юнака к смертной казни. Князь Веча не любил, когда подчиненные попадались ему на глаза в обнаженном виде, да еще в спальне его единственной дочери, симпатичной и пухленькой Дзенички. Дзеничка славилась своим бюстом и подлинным демократизмом в отношениях со слугами противоположного пола, благодаря чему казни молодых и симпатичных холопов в Потатрове давно стали привычным явлением. Жители чуть не еженедельно собирались на очередное шоу, заранее прихватив с собой пиво и сандвичи. Что ж… я всегда говорил, что виртуальный секс — намного безопаснее обычного: из-за него на эшафот не потащат.

Нынешней ночью я тоже оказался на роковом ложе княжны Дзенички. Оказывается, я был ее любимым… рабом. Бесправным дворовым холопом, в чьи обязанности входило прибирать в комнатах, подкармливать певчих птиц и котов (кормежку собак доверяли более квалифицированным белым воротничкам вроде псарей, доезжачих и брзятников). А я то возомнил себя князем! Признаться, сбили с толку меховое белье и подобострастный кот Пафнутьич. А также темнота, из-за которой я так и не заметил возле кровати свои перепачканные рабские порты и драную рубаху. «Ты си смрд» [27] , — честно сообщил Ракета. Я грустно улыбнулся. Любопытно: неужели все студенты превратились теперь в рабов? А кто ж тогда князья — бывшие депутаты Госдумы? Хочу разобраться, наконец, в новых российских реалиях.