Кайл подтвердил свои слова, поскольку исчез практически сразу после того, как они добрались до его квартиры. Со скороговоркой «Вот-твоя-спальня-ванная-балкон-кухня-холодильник-бар» он протащил Ник по квартире и испарился, сославшись на неотложные дела по подготовке к празднованию дня рождения.

Ники вещи распаковывать не стала, вместо этого отправилась бродить по квартире. Чувствовалось рука хорошего дизайнера, а вот Кайла в этой квартире было мало. Лишь в его спальне… на спинке кресла — знакомая ветровка. Ник присела на кровать. Он спит здесь. Спал сегодня ночью. Возможно, не один. Или НЕ спал — и не один, и не здесь.

Ненавидя и презирая себя за то, что делает, она, тем не менее, осторожно заваливается на бок, ложится поверх покрывала и утыкается носом в подушку. Пахнет, пахнет им, его парфюмом. Его кожей, волосами, всем. Пахнет Кайлом, она это точно знает, каким-то инстинктом влюбленной женщины. Ревниво хватает вторую подушку, вдыхает запах. Стерильный запах свежего белья. Никаких духов.

Ник вздыхает. Ненормальность собственного поведения очевидна даже ей. Ей надо как-то удержать себя в рамках. Надо собраться. Ради себя. И ради Кайла.

— Ники, красавица моя!

— Скажете тоже, Корделия…

— Скажу! И не один раз. Ты — красавица, Ник!

— Хм… — Ник смущается. Она не смущалась так, когда приходила сюда в первый раз. Но тогда она была в бутике по настоянию сэра Макса. А теперь явилась по собственной воле. — Спасибо, Корделия. Вы очень любезны. У меня к вам просьба.

— Слушаю.

— У Кайла сегодня вечеринка. По случаю дня рождения. А я… гхм… — Ник разводит руки, призывая владелицу бутика оценить свой наряд — футболка и мешковатые хлопковые штаны с многочисленными карманами, — я, как всегда, похоже на пугало.

— Очаровательное пугало. Но мы пугало немножко украсим, — широко улыбается Корделия. — Доверься мне, Ник.

Раньше она бы испугалась этой фразы. Теперь она знает — Корделии можно довериться.

Как же она соскучилась по ребятам! По Оливье, который сграбастал ее в свои медвежьи объятья и долго не отпускал. По Антонио, который восхищенно поцокал языком, оглядывая пестрый шелковый сарафан, облегавший стройную фигуру Ник и демонстрирующий во всей красе точеные плечи и изящные руки обладательницы этого сарафана. По Кертису, который, наскоро поздоровавшись с Ник, тотчас стал выпытывать у нее детали изменений в техническом регламенте «Дакара» на грядущий год. И даже по Эзекилю, который одним пристальным, исподлобья, взглядом дал ей понять, что он прекрасно понимает, каков истинный вклад Ник в их чемпионство.

ЕЕ ребята. ЕЕ парни. В носу щиплет. Нет. Уже не ее. Она их предала.

Известно ли всем им о ее уходе из команды? Наверняка. Антонио и Эзекиль знают точно. По сдержанному Кертису трудно что-то сказать. Лишь прямой и искренний Оливье единственный, кто, возможно, пока не в курсе.

Компания на яхте подобралась небольшая и преимущественно мужская, ее лишь слегка разбавляли, помимо Ник, Меган и Роуз, супруга Кертиса.

По сравнению с тем, как отмечали завоевание чемпионского кубка, празднование дня рождения Кайла происходило весьма скромно. Более того, буквально через час после начала, вечеринка стала походить на очередное рабочее совещание в чуть более, чем обычно, непринужденной обстановке. Обсуждались планы на следующий год, изменения в расписании чемпионата, новшества в моторе и ходовой части, сплетни и слухи из других команд. Речь шла о том, что занимало умы всех, кто собрался сейчас на красавице яхте для празднования дня рождения Кайла Падрона. Всех, кроме Николь. Она уже не принадлежала этому миру.

Ники старалась изо всех сил, чтобы ее с каждой минутой все ухудшающееся настроение было не слишком заметно окружающим. Но праздник был для нее безнадежно испорчен. Впрочем, она знала, на что шла. Лишь бы не испортить настроение Кайлу.

Кайл же был весел и говорлив, как и положено гостеприимному хозяину. Всем уделял внимание, со всеми находил, о чем поболтать и посмеяться. Ник же досталась лишь пара улыбок да один воздушный поцелуй. Хотя, возможно, это и к лучшему.

— Слушай, я же тебе еще не показывал свои трофеи!

Ник вздрагивает. И от неожиданности, и от того, что при слове «трофеи» представляет себе очередную «секс-бомбу» из рабочей обоймы Кайла Падрона.

— Какие еще трофеи? — спрашивает осторожно.

— Давай, я тебе лучше покажу, чем буду рассказывать!

У нее даже шанса не появилось отказаться от просмотра неведомых «трофеев» — он попросту схватил ее за руку и потащил куда-то вниз по лестнице, под палубу, на которой и происходило, собственно, празднование.

Оказались они в итоге в кают-компании, перед одной из стен, обшитой деревом, на которой красовалось чучело здоровенной рыбы.

— Ну, я думаю, ты и сама догадалась, кто это, — с легким оттенком совершенно непонятной Ник гордости произносит Кайл.

— Не помню, чтобы нас знакомили когда-либо, — хмуро отвечает Ник. Ей еще для полного счастья не хватало только просмотра рыбных чучел.

— Ты что?! — Кайл искренне недоумевает. — Это ж королевская макрель! Двадцать пять килограмм! Я ее сам поймал, два года назад!

— Впечатляет, — Ник изо всех сил пытается изобразить интерес и восхищение.

— Это что! — Кайл между тем преисполнен энтузиазма. — Вот тут у меня белый марлин, ох, я с ним намучился! — хватает Ник за локоть. — Пойдем, покажу.