Все трое надолго замолчали, перебирая в умах все имеющиеся варианты. Наконец Гарри вскинул голову:

— Так что же получается, выход только один – пытаться самим все исправить. Но ведь это может занять ужасно много времени! Не можем же мы все время сидеть здесь в Выручай–Комнате. Надо будет ходить на занятия, да и в гостиных появляться. И как это все устроить?

— Как-как. Очень просто – Драко Малфой спускается в подземелья и ведет себя там прилично, побольше молчит, поменьше ввязывается в неприятности. А Гарри Поттер со своим другом Роном Уизли поднимается в гриффиндорскую башню и продолжает вести привычный образ жизни всеобщего любимца.

Гарри поморщился от переизбытка патетики в словах Малфоя:

— Но я же не могу в таком виде появиться в своей гостиной, – он развел руками, словно бы говоря: «Посмотрите на меня, на кого я похож».

— Выглядишь, конечно, несколько помятым, но не думаю, что кто-нибудь из слизеринцев заподозрит, что перед ними не Малфой. А я займу твое место и буду изо всех сил соответствовать твоему образу.

Гарри посмотрел на Малфоя, как будто тот предложил ему станцевать вальс с Венгерской Хвосторогой:

— Никто в здравом уме не примет тебя за меня.

— Но мы же говорим не о здравомыслящих людях, а о гриффиндорцах.

— А слизеринцы?

— Они, даже если что-то и заподозрят, никогда не будут приставать с расспросами и надоедать с догадками. Решат, что так нужно.

Гарри переглянулся с Роном. Тот выглядел также растерянно.

— Я знаю, это звучит как полный бред, Гарри, но, похоже, пока другого выхода нет.

— Но я не могу! Как вы не понимаете? Они же сразу увидят, что я не Малфой, и что тогда они со мной сделают, я даже боюсь себе представить.

— Хватит уже воображать слизеринцев какими-то чудовищами, – не выдержал Драко, – не кажется ли тебе, Поттер, что у тебя мания величия – буквально все хотят причинить тебе вред. А ты не допускаешь мысли, что большинству вообще наплевать на твое существование?

Гарри исподлобья смотрел на него, и в этот момент в нем было столько малфоевского, что никто из присутствующих в комнате больше не сомневался, что он справится.

Драко ухмыльнулся и сказал:

— Ладно, садись, тебе нужно побольше знать обо мне, о наших комнатах, о слизеринцах вообще. А то будет неудобно, если ты перепутаешь двери и направишься в спальню девочек.

Гарри вздохнул и устроился на низеньком диванчике напротив Малфоя. Рядом присел Рон.

Вечер обещал быть долгим.

Драко без сна лежал в постели. Мысли о случившемся за последние несколько дней не давали покоя. Он никогда и подумать не мог, что окажется в такой ситуации: будет жить в гриффиндорской башне, общаться со своими врагами и сторониться тех, кого привык называть друзьями. Замечая на себе взгляды слизеринцев, с кем раньше проводил вечера в гостиной, сидел за одним столом в Большом зале, он чувствовал их холодность и отстраненность. Кто бы мог предположить, но он скучал без Винса и Грегори.

Почему-то все считали их недалекими амбалами и думали, что Драко использует их. Но ведь никто не знал их так, как он. Да, и Винс, и Грег не могли похвастаться энциклопедическими знаниями, но у Драко мозгов хватало на всех троих. В конце концов, без его помощи они не вылезали бы с отработок. Со стороны выглядело, будто бы, находясь постоянно рядом и при случае защищая его, они, таким образом, расплачивались за его поддержку. Но на самом деле всех троих связывали более крепкие и менее объяснимые отношения. В семье Малфоев не было принято показывать свои чувства, конечно, Драко не держали взаперти на хлебе и воде, и он не сомневался, что его любят, но не отказался бы от более явного проявления родительской любви. Именно поэтому с первых дней знакомства он потянулся к простодушным, прямолинейным и открытым мальчишкам.

Сначала Драко даже себе не хотел признаваться в том, что нуждается в Винсе и Греге также сильно, как и они в нем. Но постепенно понял, что дело не только в их сильных кулаках. Со стороны этих ребят Драко видел столько любви и искренней преданности, что стал считать их своей семьей. А в семье все заботятся друг о друге. Он помогал им с домашними заданиями, проводя все свободное время за разъяснением сложных заклинаний, отработкой тончайших нюансов в движениях палочки, зазубриванием рецептов зелий. Только с ними Драко мог не пытаться быть кем-то другим, хуже или лучше себя настоящего – обыкновенного шестнадцатилетнего подростка, нуждающегося в человеческом тепле.

Ни один человек никогда не проявлял особого желания познакомиться поближе с Крэббом и Гойлом. Но если бы кто-нибудь попытался это сделать, его ожидал сюрприз. Тогда бы он узнал, что Винсент Крэбб, который не в состоянии без посторонней помощи запомнить более пяти составляющих зелья, может хоть каждый вечер сочинять и рассказывать совершенно волшебные сказки и ни разу за все годы, что Драко его знал, не повториться. А Грегори Гойл, хотя не признался бы в этом никому другому под страхом смерти, безумно любил печь пироги. Конечно, он и сам поглощал их в неимоверном количестве, но стоило только послушать, как Грег вкусно описывал очередной кулинарный шедевр, приготовленный им на каникулах, и у тебя тут же начинали течь слюнки. Несколько раз он привозил из дома ароматно пахнувшие свертки и с соблюдением строжайшей тайны делился их содержимым с друзьями.