Угомонив немного свою совесть, Арина села за руль и поехала домой. Но пока заезжала в магазин за продуктами, потом в парикмахерскую обновить бровки и маникюр, народ повалил с работы, и она застряла в пробке на мосту. Кабы где в другом месте, она бы нырнула в проулок или, обнаглев, скользнула по тротуару, давно бы уже дома была. А на мосту никакой возможности пробиться. Спереди, сзади, сбоку машины, машины, машины. Рычат, сигналят, стекла без конца опускаются, в воздух выстреливают непогашенные сигаретные бычки. Сердитые физиономии то и дело свешиваются из окон, выглядывая возможную брешь в плотных тисках железных пыльных тел. Злые глаза с завистью провожают встречный поток, который хоть как-то, да движется. Со всех сторон мат, и снова рев клаксонов, и бесполезное судорожное дерганье длинного пробочного червя.

В какой-то момент ей захотелось плюнуть, бросить машину и уйти пешком с этого злополучного моста, поймать такси и доехать до дома. И она даже набрала Перцева, чтобы получить от него одобрительное разрешение:

– А че, Ир, поезжай на такси, а я следом. Тачку эвакуатор притащит.

Но Перцев вдруг оказался вне зоны действия сети, засранец. И пока она злилась на него, пока растерянно набирала его снова и снова и выслушивала равнодушный вежливый отказ, машины поехали.

– Ну, слава богу!!! – выдохнула Арина и потрогала кончиком пальца левую бровку, рассеянная девушка в парикмахерской трижды ущипнула ее пинцетом, с извинениями сославшись на головную боль.

Ехали все равно медленно – час пик в самом пике его, и к моменту выезда из города стемнело окончательно. А тут еще и туман.

– Да пропади все пропадом! – простонала Арина, вздрогнув от белесой лохматой лапы, мазнувшей по стеклу. – И Сашки нет! Где Сашка?!

Сашки не было. Она специально остановилась у первых домов, заехав в свой поселок, и снова набрала его в надежде, что тот ответит и порадует ее, к примеру, тем, что уже догоняет ее или что собирается вот-вот выехать из города и будет у нее минут через десять-двадцать. За это время она примет какое-нибудь решение относительно Ветрова.

Вне зоны! Вне зоны, хоть бейся головой о руль. А туман становится все гуще. И окна домов угадываются теперь с трудом тусклыми неясными квадратиками. А ее дом…

А ее дом и вовсе утопает в темноте, выглядывая из колышущегося кисельного облака огромной черной горой.

Арина заглушила мотор, потрогала плечо, разнывшееся не ко времени. Распахнула дверь и прислушалась. Было очень тихо. Так тихо бывает только под ватным одеялом, когда укроешься с головой. Когда слышно лишь собственное дыхание и бешеный стук сердца. Она вылезла из машины и поежилась. Вечерняя прохлада опалила шею промозглым холодом. Осторожно ступая, она двинулась к собственным воротам. Потрогала замок – заперто, все, как и должно быть. Она, уезжая, заперла. Через несколько минут, загнав машину, Арина пошла к дому.

Нет, ну отчего так страшно?! Неужели все из-за тумана, опеленавшего каждую ветку, каждый кустик, цепляющегося за брючины и обвивающего колени?! Или причина ее страха кроется в чем-то ином? В негорящем фонарике у входной двери? В тишине, которой встретил ее дом, когда она открыла дверь и вошла? Или в том, что ее вопрос, посланный в темноту комнат, так и остался без ответа?

– Ветров? Ветров, ты где?! – снова повторила Арина много громче и с силой вдавила выключатель на стене – свет не загорелся.

Дрожащие пальцы заскользили по стене чуть дальше, где у нее была полочка с выдвижным ящиком. В нем хранился всякий полезный скарб – спички, свечки, фонарик, кусок бечевки с бельевыми прищепками, обувные ложки и квитанции за электроэнергию. Ей сейчас нужен был фонарик. Пальцы его не находили. Она рылась, рылась и старалась при этом не греметь. Почему?! Почему эти опасения прибавились к страху?! Что угнетало? Подозрительная тишина? То, что свет не горел? Так тишина могла объясняться тем, что Ветров спит беспробудным сном. Свет у нее вырубало и раньше. Случалось такое, не часто, но случалось.

– Василий! – заорала во все горло Арина, нащупав-таки фонарик, вытащила его и с грохотом задвинула выдвижной ящик полочки. – Васька Ветров! Чего затих?! Помер, что ли?!

Он не помер. Его просто не было на том месте, где она его оставила. Не было и наручников. Сиротливо валялась подушка под батареей. Овчина пропала вместе с Ветровым.

– Сбежал, мерзавец, – ахнула Арина и досадливо прикусила губу. – Все же сбежал!

Как технически удалось ему это сотворить, она не представляла. Карманы его были пусты, она лично их обшарила и не нашла ни единой отмычки, ни крохотной проволочки. Швы? Вот швы на одежде не прощупала, тут маху дала. Может, и прятал что-то в них по какой-нибудь приобретенной тюремной привычке.

– Сбежал… – снова повторила она.

Подошла к батарее, присела, потрогала то место, куда нацепила браслет. Даже краска с металлической трубы не облупилась, так аккуратно сняли наручник. Мастер, просто виртуоз! И куда побежал теперь? Кто его где ждет? А может…

А могло быть так, что Перцев, оставив ее у кладбищенских ворот, поехал сначала по делам, а потом прямиком к ней? Прибыл, а тут такие новости в оковах. Он его сцапал и повез в отдел. А почему телефон недоступен? Так это…

Мог ведь разрядиться? Мог! Так, скорее всего, и было. А как еще? Других вариантов нет. Нет, они есть, конечно, но ужас какие отвратительные. Они отвратительнее тумана, который влепил в огромное окно ее кухни свое бородатое рыло и дышит так мерзко, так громко, так ощутимо, что она физически чувствует на своей шее, щеке этот промозглый смрад.