Миллионер не задавал вопроса «Почему». Вопрос имел значение риторического.

С одной стороны, торговля с Советами приносила фантастические прибыли. В огромную страну, только что пережившую пятилетнюю Гражданскую войну, а до этого поучаствовавшую в Мировой, продать можно было все, что угодно.

А с другой стороны, что тоже было совсем недурно, головы об Азии должны были болеть у Великобритании и Франции. Таким образом, сиюминутные интересы для политиков оказались важнее завтрашних, а золото – сильнее принципов и здравого смысла.

Правительство верило большевикам, а он – нет. После того, что они сделали со своей страной и пытались сделать с Германией, Венгрией, Польшей, – не верил. Особенно после того, как получил посылку от своего конфидента в СССР мистера Гаммера. И кто-то еще пытается убедить его, что там не осталось умных людей! Идиоты!!! Нет, большевики ни перед чем не остановятся и, дай им волю, когда-нибудь доберутся и до Америки!

Иногда он казался себе Ноем, стремящимся объяснить тупым согражданам неизбежность Потопа или ангелом с трубой, что должен был вострубить, но от этого ничего не менялось.

Люди, разделявшие его убеждения, были либо слабы, либо неизвестны, да и было их не так много.

Его трубу никто не слышал, его слов никто не понимал.

Ною было легче – у него хоть были послушные сыновья. А у него не было ни сыновей, ни союзников. Он вздохнул. Надежды на Президента и на Госдепартамент у него не осталось, а это значило, что опереться на авторитет власти он не мог.

Конечно, у него имелся авторитет денег, но чтоб бороться с идеологией большевизма, этого было мало. Британцы поверили ему. Черчилль написал о своей озабоченности, но этим и кончилось. По всему выходило, что к авторитету денег нужно было прибавить авторитет личности. Только вот где отыскать такую личность?

…Они уже поворачивали к особняку, когда, обгоняя их, мимо пронесся темно-синий «Роллс-ройс». Чарли притормозил, и «Роллс», подрезая его, словно правила не для него писаны, свернул к подъезду отеля. Водитель что-то проворчал сквозь зубы, вынужденный остановиться.

Из машины вышел молодой мужчина и направился к дверям.

Миллионер не обратил бы внимания на нахала, но навстречу ему, из темноты, ударили вспышки яркого света. Репортеры – человек двадцать – встали стеной перед входом, щелкая затворами фотокамер, и гостю пришлось лавировать среди них, чтоб пройти внутрь. Мистер Вандербильт смотрел на эту кутерьму, не вполне понимая, что происходит.

– Кто это, Чарли?

Шофер обернулся. Лицо его было невозмутимо и уважительно, но в голосе миллионер почувствовал удивление.

– Это мистер Линдберг. Мой тезка!

– А-а-а-а! – сразу вспомнил миллионер. – Авиатор!

– Лучший авиатор! – почтительно поправил его шофер. – Его знает весь мир!

Линдберг уже вошел в отель, но некоторые корреспонденты продолжали пережигать лампочки, чтоб запечатлеть хотя бы спину героя.

«Весь мир? – подумал миллионер. – Может быть, это как раз то, что нужно?»

…По стенам кабинета стояли шкафы, за стеклом которых хранились археологические находки, сделанные и самим Вандербильтом, и финансируемыми им многочисленными экспедициями, – черепа, осколки керамики и несколько золотых фигурок чьих-то Богов. Газеты писали, что историей мистер Вандербильт интересовался очень живо и денег на исследования не жалел. Оттого экспонатов в шкафах имелось множество. То, что не было золотым, наверняка было уникальным и стоило дороже золота. Несколько минут хозяин молчал, давая гостю проникнуться торжественностью момента, который тот не понимал. Чарльз Линдберг, великий летчик, год назад первым в мире перелетевший Атлантический океан, оглядывался с любопытством, но и только. Шкафы, древности, пыль времени за прозрачными стеклами.

И не одной модели аэроплана…

– Как вы думаете, почему я пригласил вас сюда, мистер Линдберг?

Авиатор повернулся. Хозяин дома стоял в дверях, одетый в строгий деловой костюм.

«А разговор-то будет о делах…» – подумал гость, а вслух предположил:

– Затрудняюсь ответить. Может быть, вы нашли модель какого-нибудь древнего летательного аппарата и хотите поразить меня ею?

Он усмехнулся почтительно, чувствуя границу, разделяющую их. Все-таки перед ним стоял один из самых богатых людей Америки.

Археолог-любитель верно оценил юмор героя Атлантики и вежливо рассмеялся. В несколько шагов он оказался рядом и с чувством тряхнул руку летчику. Пожатие герою Атлантики понравилось – короткое, энергичное…

– Нет. Я хотел бы обсудить с вами вопросы, далекие от авиации, но близкие политике.

– Я далек от политики…

– Все мы далеки от нее, правда, только до тех пор, пока политика сама не начнет вмешиваться в нашу жизнь… Как вы относитесь к большевикам?

Вопрос был из числа тех, на которые нельзя отвечать не подумав. Не потому, что нельзя ответить одним словом, а потому что никогда не задумывался об этом.