Шрифт:
— А вы были моим слушателем.
— Да, я был одним из ваших слушателей, и метод, которым я сегодня воспользовался, вы разъясняли особо.
— Но подразумевалось, что его можно использовать для агентов, которых требуется выдернуть из критической ситуации, когда им угрожает опасность.
— Я лишь слегка доработал ваш метод, сэр. Таким образом, мы оказались в одной тарелке.
— И вы надеетесь, что я, испытывая к вам благодарность на подсознательном уровне, пойду вам навстречу и помогу в каком-то деле?
— А почему нет, сэр, я же не частная лавочка, мы работаем в одном управлении.
— Я… — Танжер вздохнул, подбирая слова. — Что вы хотите?
— У нас появилась проблема — незакрытое дело. И у нас нет возможности его закрыть, потому что мы не располагаем той оперативной независимостью, которой располагаете вы, сэр.
— Ликвидация? — угадал Танжер, посматривая на пустой зал кафе.
— Да, сэр. Совершенно случайно мы вышли на одного субъекта, который, как выяснилось, уже весьма знаменит и наследил во всех архивах управления. Уверен, что вы о нем тоже слышали…
— Кто он?
— По одной версии — Отто Тирбах…
— Не знаю такого.
— По другой — Джек Стентон.
Джарвес внимательно следил за реакцией полковника и сразу понял, что попал в цель. Танжер вздохнул и лениво огляделся.
— Где вы сейчас работаете? Я имею в виду район…
— Район Лоусона, сэр.
— Значит, туда этого Джона Стентона и перебросили. Там и нужно его ловить.
— То есть вы мне поможете, сэр?
— Помогу, — кивнул Танжер и облокотился на стол. — Но с одним условием…
— С каким? — спросил Джарвес, подаваясь вперед.
Вместо ответа Танжер заехал ему с правой прямо в глаз, и Джарвес свалился на пол вместе со стулом.
— В чем дело, господа? Мне вызвать полицию?! — воскликнул явившийся на шум официант.
— Нет-нет, приятель, просто я поскользнулся, — заверил его Джарвес, поднимаясь и держась рукой за подбитый глаз.
Официант поставил ему стул, и он сел, улыбаясь через силу. Потом попробовал кофе и, когда официант ушел, приложил к глазу холодную вазочку с мороженым.
— Честно говоря, я предполагал что-то вроде этого, сэр.
— Вот и отлично. Значит, никаких обид, — усмехнулся Танжер, пробуя свой кофе. — Кстати, я вспомнил тебя. Ты Джарвес Форт, правильно?
— Ну у вас и память, сэр!
— И, судя по ухваткам, ты уже капитан…
— Да, сэр, в самую точку.
— Что ж, попробуем тебе помочь, капитан Форт. На роль исполнителя у меня есть хорошая кандидатура.
60
Дорога была скверная, на ней то и дело попадались булыжники, ямы с водой и упавшие деревья, через которые внедорожник перескакивал играючи, однако дама на заднем сиденье морщилась и, вцепившись в сумочку, бросала по сторонам недоуменные взгляды, тогда как водитель тайком разглядывал ее в зеркало заднего вида, особое внимание уделяя высокому бюсту и голым коленкам.
Дама была из дорогих, и водитель понимал, что не посмеет обмолвиться с ней даже словом, не рискуя тут же получить в морду, а то и схлопотать пулю, ведь он возил таких людей, которые не раздумывая пускали в ход пистолет.
Его не всегда об этом предупреждали, но часто он догадывался.
Обычно его утренняя разнарядка звучала примерно так: «Эй, Лирник, сегодня отвезешь одного человека. Он парикмахер. Вот по этому адресу — тут все написано…»
А потом к нему в машину садился такой бизон, что хотелось доставить его поскорее и бежать подальше.
Но в этот раз Лирник был доволен. Он посадил пассажирку на железнодорожной станции, чемодан при ней оказался совсем маленький, и ругаться она была не приучена. Лишь сказала что-то вроде «да поезжай уже, грязнуля!». Но это же не ругательство, это так — словесный оборот.
Машину подбрасывало на каждом ухабе, пассажирка подпрыгивала вместе с сиденьем, и Лирник ловил этот момент в зеркале, кусая губы и надеясь хоть раз увидеть ее белье. Небось дорогущее! Одни ее часики тянули на целый внедорожник, а еще сережки, цепочка с кулончиком, ну и сукно на пиджачке — сразу видно, не солдатское сукно, мануфактурное.
— Смотри же на дорогу, урод! Мы сейчас куда-нибудь врежемся! — воскликнула пассажирка на очередном ухабе, и Лирник понял, что сладился.
— Прошу прощенья, мадам, смотрю на дорогу… — заверил он, и они поехали ровнее, хотя ему очень хотелось взглянуть на ее коленки. Ох и дамочка! Ох и стоит!
От шоссе до рыбачьего домика езды всего-то было минут сорок. Казалось, что любой простак забредет сюда с дороги, но Лирник знал, что все не так просто и здесь имелась засада для тех, кто не понимал вывески «Проезд запрещен, частная собственность». И сунься сюда посторонний, мигом оказался бы в озере вместе с машиной.