Моему Лёшеньке, 17 февраля, 22–04 (Шепни…)

Милый мой, грустный мой, лирический герой! Звонил? Почему не перезвонил? Твоя Дымка очень хотела бы услышать твой шелест-голосок. И о чём хотел мне нашептать наисладчайший Алекс Домашнев?..

Твоя девочка.

P. S. Зима. Белый снег-суфле. Ковёр шёлкового неба раскатан в бесконечность. Дорога отлакирована февралём. Истекающий нежностью поцелуй — снежинка растаяла на щеке. Ещё поцелуй, ещё, ещё… Кожа бархатится от пьянящей зимней влаги.

… И моё тающее сердце в объятьях-сугробах… Оно тает на морозе от твоей любви…

Aline, 17 февраля, 22–52 (Прокол)

Алина, звонил с одной целью: сказать-предупредить, что иду из универа пешком, чтобы ты через 10 минут выскочила на минутку из дома, я бы тебя на ходу нежно поцеловал и отправился, взбодрённый, дальше… Красиво было задумано, но… Кое-кто был в ванной или ещё где, и фокус не удался…

Эх ты! (Шучу, конечно.)

Алексей.

Моему Лёшеньке, 17 февраля, 23–16 (Ё-маё — не знаю, как это пишется…)

Сейчас сердце разорвётся! Лёшенька мой, дорогой-разъединственный! Всё, рана смертельная — прямо в сердце! Никогда себе не прощу это чёртово водное путешествие! Целую тебя буквами-знаками-многоточиями…

Прости дуру! Твоя Алина, которая в ауте.

Aline, 17 февраля, 23–53 (Ё-моё)

Алина, милая! Голубчик… (ладно, так и быть — голубица!)

Ё-моё — пишется так. О помывке не жалей — мыться надо. Если признаешься и поклянёшься, что в ванной думала обо мне и даже нечто скоромное (??!!), так и быть — прощу и даже одобрю, ибо не так важен телесный контакт, как духовный, дочь моя! (Это я в роли падре, а не папаши — не перепутай!)

Алексей (подписываюсь, как обещал, строго и без экивоков).

Моему Лёшеньке, 17 февраля, 23–58 (Оооооо!!!!!!!)

Грешна, падре! В мыслях возлюбила я своего Алексея и духовно, и телесно, ибо он для меня и мой рай, и мой ад, да и я, признаться честно, хочу быть и святой, и порочной! Люблю его любовью нестерпимо сладкой…

Сна тебе самого сладкого, нежного, конечно со мной в главной роли! Я тебе покажу, что такое настоящая сказка. В общем, сама уже зеваю, да и постель зовёт своим цветастым языком — аппетит ночной предвкушает. Ты тоже, милый, заходи ко мне в сон. Сначала я к тебе, а потом ты ко мне. Но я тебя не отпущу! Посажу в клетку-темницу своей памяти. Будем вместе там предаваться любви…

Так, если я продолжу, ты, видимо, спокойно уж точно не уснёшь! Да и я… Хотя я о тебе мечтаю каждую секунду!

До встречи, мой ненаглядный! Приятных сновидений! Я всегда с тобой!

Отчаливаю в НАШ сон! И ты не запаздывай!

Твоя Алина.

Моему Лёшеньке, 18 февраля, 21–39 (J)

Животик рАзвязывАется — крАнтик скоро откроется! ДА, действительно, хорошо живём! В душе — мАй, птички поют. Если бы не живот — было бы полное ощущение свободы и лёгкости! АлексеюшкА ты мой! ЗнАешь, о чём я сейчАс подумАлА — мы ещё не ели вместе мороженое (А ты о нём уже двАжды говорил — вообрАжение провоцировАл). ДАвАй в субботу (или воскресенье) купим целое ведёрко и будем тАять вместе. ЛАды?

А вообще, спАсибо зА вечер, ты был тАким милым, нежным, зАботливым, А я (несмотря нА дятлА в голове) — счАстливой! Ты хоть понимАешь, что делАешь меня счАстливой!!! ВспоминАю сейчАс тебя в нАшем доме, особенно нА фоткАх, где ты не мой, но тАкой родной и этА сопричАстность к твоей прошлой жизни делАет меня ещё счАстливее!

НАдеюсь, зАвтрА увидимся, если нАдумАешь пройтись до универА вместе — предупреди.

Люблю, А знАчит, живу!

ЛюбящАя и живучАя АлинА.

Целую-меряю губАми, глАзАми, рукАми и всем, чем возможно.

P. S. ФишкА письмА: в кАждой букве «А» — мой поцелуй: лови!!! Всего — 62 поцелуя-выстрелА. ВнимАние! Ты смертельно рАнен прямо в сердце!

Aline, 18 февраля, 23–12 (Ну и А!)

Алина, спасибо, роднуля, за поцелуи-«А»!

Сообщаю, что завтра я буду на факультете вероятно целый день, посему — заказывай: какой йогурт тебе купить на обед (или что другое)?

Дома выдержал прессинг, но — победил…

А. А.

Моему Лёшеньке, 19 февраля, 21–59 (Мысли вслух — в четырёх частях)