Глаза Сюзи вспыхнули и передали Иниго послание: «Вот она, наша Добрая фея!»

— В чем дело? — удивилась леди Партлит.

— Ни в чем, — ответила Сюзи. — Просто вы — тот самый человек, которого мы все каждую ночь видим во сне. Два вест-эндских театра! Постановки! Не мюзиклы или ревю, случайно?

— Они самые, как правило. Я тоже очень рада знакомству, потому что больше люблю именно их, хотя против хороших драм тоже ничего не имею.

— Прямо не верю своим ушам! Вы точно настоящая? — воскликнула Сюзи, широко улыбаясь.

— Только не думайте, будто я что-то в этом смыслю или пользуюсь влиянием, — благодушно пояснила леди Партлит. — Я никто, время от времени подписываю контракты, люблю иногда прийти в театр и посмотреть на репетиции. Какое-никакое, а занятие для бездетной вдовы. От меня немного толку, поверьте.

— От вас может быть столько толку, что у меня дух захватывает! — уверенно проговорила Сюзи. — Мистер Джоллифант — зовите его Иниго, ему так больше нравится — еще ничего не понимает, он ведь практически любитель, но я!.. А будь тут Джерри Джернингем, я бы за него не поручилась. Боюсь, он захотел бы вас похитить.

Последние два предложения произвели на леди Партлит удивительный эффект: ее румяные щеки превратились в две огромные маринованные свеклы, глаза заблестели, а грудь заходила из стороны в сторону.

— Вы его помните, не так ли? — спросила Сюзи, заметив эти характерные перемены. — Наш комедиант и танцор.

— Разумеется, помню! Он… просто чудесный! — Леди Партлит умолкла.

— Верно, — кивнула Сюзи. — Да, Иниго?

— Определенно. Сам он, конечно, до ужаса… — Иниго умолк, получив от Сюзи пинок в голень.

— До ужаса талантливый танцор, — закончила за него юная леди.

— Вот именно! — воскликнул Иниго. — Такого чечеточника еще поискать!

— И невероятно хорош собой, — добавила Сюзи.

— О да, — проронила леди Партлит.

Сюзи издала кокетливый смешок, который показался Иниго самым прекрасным и неземным звуком на свете.

— Забавно, как в Джерри влюбляются все зрительницы. Они бы за ним бегали, если б могли, но он неуловим.

— А он… он женат? — тоненьким сдавленным голоском поинтересовалась леди Партлит.

— Да кто же в своем уме… — начал было Иниго и схлопотал очередной пинок.

— Нет-нет, он не женат, — весело ответила Сюзи. — Даже не думает о семейной жизни! У него в голове сплошная работа. Он очень трудолюбив, и честолюбия ему не занимать — я и сама такая же.

После этого они непринужденно перешли на другие темы, но разговор чудесным образом то и дело возвращался к Джерри Джернингему. Сюзи перечислила леди Партлит все города, где они собирались выступать, а в конце вечера леди ненадолго удалилась к себе и вернулась с большой коробкой конфет для Сюзи и сигаретами для Иниго. Прощалась она чуть не плача — однако сожаление по поводу разлуки, заметили они, не подвигло ее отправиться с ними на вокзал.

— Что ж, — сказал Иниго, когда они устроились на заднем сиденье большого лимузина, — должен заметить, я не вполне понимаю эту старушку. По-моему, она слегка не в себе.

— Болван! Вы разве не догадались, — прошипела Сюзи, — что это она подарила Джернингему тот букет? Она его обожает!

— Ух ты! — только и сказал Иниго. Впрочем, он терпеливо выслушал рассуждения Сюзи о различных аспектах странного происшествия. Они с удобством и комфортом добрались до вокзала, а когда остановились, Сюзи мечтательно вздохнула:

— Что бы там ни говорили, быть богатой — очень здорово.

Любой свидетель ее торжественного выхода из лимузина наверняка подумал, что денег у нее хоть отбавляй. Пусть роль очень богатой и в высшей степени искушенной, избалованной судьбой девушки она сыграла лишь для двух носильщиков, таксиста и случайного прохожего, все же она исполнила ее по высшему классу. Спутник Сюзи, продрогший насквозь, без пальто и с непокрытой головой, все это время оставался в тени: он был рядом, но в кадр не попадал. Иниго вернулся в него, лишь когда открыл перед Сюзи дверь пустого вагона третьего класса, и мисс Дин вновь стала самой собой.

— Фигура или не фигура, — сказала Сюзи, рассматривая коробку конфет — подарок от леди Партлит, — а я их съем!

Конфеты были очень крупные, аристократические, и пока они съели две или три, от Хиклфилда за окнами летящего поезда не осталось и следа. Сюзи вновь подчеркнула, как хорошо иметь много денег, и предалась мечтательным рассуждениям на тему богатства.

В Англии, как нигде в мире, трудно ужиться двум противоречиям: если один становится реалистом, другой превращается в идеалиста; циник может вмиг поддаться сентиментальным порывам. Иниго отрицал важность денег — роскошь претила ему до такой степени, что он отказался от третьей конфеты и заявил, что рассуждения Сюзи его огорчают. Однако любовь почти сразу убила в нем философа.