— «Heureux qui, comme Ulysse a fait un beau voyage…» [31] — проговорил Иниго, дивясь, что могло забросить столь выдающуюся личность на Даллингемский узел, да еще среди ночи. Поразительно, что этот человек вообще нашел на карте мира наш крошечный островок.

— Вот-вот, мой мальчик, — снисходительно проговорил мистер Митчем. И зевнул. — Ну, где обещанный поезд?

— Прибудет через полчаса, — ответил Гарри Бриггс, постепенно вновь становясь железнодорожником. — Сегодня на час опаздывает. Я пойду прогуляюсь. — И он ушел на перрон.

— Прямо не знаю, садиться на поезд или нет, — сказал мистер Митчем, устраиваясь на скамейке. — Я вообще-то еду в Ноттингем, повидать старых друзей, но с этим можно и до утра подождать. На одну пересадку я уже опоздал.

— Правда? — Иниго зевнул. — А где?

— Э-э… не помню. — Видно, на сей раз феноменальная память его подвела.

Иниго заподозрил, что мистер Мортон Митчем никуда не опаздывал. Мистер Мортон Митчем был необыкновенный человек: то ли великий путешественник, то ли великий враль. Иниго решил повнимательней к нему присмотреться.

Однако, присмотревшись, он увидел не Мортона Митчема, а мистера Тарвина. Они вместе брели сквозь сугробы на вершину холма, и где-то на полпути мистер Тарвин остановился, огляделся по сторонам и заявил: «Вот вам и Южная Дакота. Чамха. Позовите-ка мальчиков, Джоллифант». И он позвал мальчиков, хотя поблизости никого не было. В следующий миг их обступила целая толпа неизвестно откуда взявшихся детей, которые издавали странные рокочущие звуки. Иниго разозлился и принялся на них кричать, но мальчики рокотали все громче и громче. Тогда он злобно вытаращил глаза на ближайшего мальчишку, юного Уитингтона, и так натужился, что Южная Дакота исчезла вовсе: он снова был в зале ожидания, а на противоположной скамейке смачно храпел, разинув рот, мистер Мортон Митчем.

Иниго вытянулся во весь рост и подложил под голову рюкзак. Минуту или две он слушал храп, а потом вновь уснул, но попал уже не в Южную Дакоту, а в темный омут забытья. Там он и оставался всю ночь: лишь раз или два тишину наводняли таинственные звуки, похожие на сигналы тревоги и пулеметные очереди с каких-то дальних рубежей.

Кто-то его тряс. Иниго открыл глаза и увидел перед собой большие, черные и плохо стриженные усы. Их вид так раздосадовал Иниго, что он снова зажмурился.

— Ну-ка, сэр, поднимайтесь! — сказали усы.

Он не удостоил их ответом.

— Вставайте, а то на 6.45 опоздаете, — не унимались усы.

Слова эти были столь неожиданными, что от удивления Иниго вновь открыл глаза. Зал ожидания в лучах утреннего солнца выглядел совсем иначе. Он уставился на дежурного:

— А где Мортон Митчем?

Дежурный покачал головой:

— Небось на другой ветке. Первый раз слышу про такую станцию.

— Это не станция, а человек! Он сидел здесь ночью, болтал о банджо в Бангкоке и карточных фокусах в Сингапуре. Если, конечно, мне это не приснилось.

— Запросто! Я сам такой, — убежденно проговорил дежурный. — Стоит выпить или съесть копченого лосося перед сном — веселье на ночь обеспечено. Что мне только не снилось! Банджо и Сингапур — просто цветочки.

— Чтоб я еще раз польстился на «Старого Роба Роя», — посетовал Иниго. — Он вскрыл мне череп и оставил во рту какой-то мерзостный вкус, такой, знаете ли, темно-коричневый — будто шотландского торфа наелся. Но постойте, где этот… как бишь его… Гарри Бриггс?

— А, вот это другой разговор! Уж он вам точно не приснился, недавно домой ушел. Вы, верно, ночной поезд пропустили? На север едете?

— На север? — Иниго задумался. — Может, и на север, только сперва мне надо попасть туда, где можно принять горячую ванну с морской солью и выпить чаю с тостами. А то и яичко съесть — знаете, такое нежное, молодое яичко, светло-коричневое. Ну, — он вытащил из кармана шиллинг, — что вы думаете о таком раскладе?

— Спасибо, сэр. Я бы вам посоветовал следующим поездом поехать в Грантем. Даллингем не годится, вы уж мне поверьте. Вот в Грантеме полно заведений на любой вкус, на любой! — И при мысли о шумном мегаполисе дежурный облизнул губы.

Так Иниго отправился в Грантем. С первыми лучами солнца он прокрался в гостиницу «Энджел энд Роял», где нырнул в ванну еще до того, как большинство постояльцев увидели первую чашку чая, и приговорил нескольких из них к томительному ожиданию, добрых полчаса проблаженствовав нагишом в теплой воде. Затем он совершил туалет и спустился завтракать, готовый съесть все, что предложат. После еды Иниго выкурил трубку и лениво пролистал несколько газет. Когда он наконец отправился в путь, была уже половина одиннадцатого.