Шрифт:
Но паренек опять толкает ее локтем.
Макаров, наконец-то, замечает, что привлек к себе всеобщее внимание. Он с трудом выпрямляется и оглядывается вокруг.
«Что же это я, — думает он, мучительно краснея, — это, ведь и правда, не моя работа».
— А где же ваше начальство? — обращается он к Ченцову. — Десятники где?
Ему вдруг страшно захотелось курить. Он вертит в руке пустую коробку.
— А табачку у вас нет? — неуверенно спрашивает он.
Вокруг раздается дружный хохот.
— Отдай жену дяде, — сочувственно ворчит Ченцов. — Табачишко, конечно, есть, да дюже крепкий, едучий.
Он вытаскивает из кармана черный замасленный кисет и протягивает его Макарову.
— А начальство наше на поминках.
— На каких таких поминках? — удивляется Макаров, свертывая козью ножку под любопытными взглядами столпившихся вокруг рабочих.
— Помбух, значит, помер, — сообщает парень в длинной навыпуск полотняной рубахе и рваных штанах. — Водки перелопавши…
Ченцов бросает на него укоризненный взгляд.
— Зачем человека зря хаять? Не положено. Пришло время, и помер, все под этим ходим.
Макаров отдает лопату, торопливо одевается.
— Смотри, Ченцов, — оборачивается он к бригадиру. — Разбивочки придерживайся. А я в контору пойду — помбуха хоронить.
Накинув на руку пиджак, Макаров направляется к селению.
И тотчас же позади него зазвенел чистый, хрустальный голос, выводя незамысловатую частушку:
— Ах, ты веточка елова, Веточка зеленая. Я в прораба молодого До смерти влюбленная.«Кто же это?» — краснея, оглядывается Макаров. Маруся! Вот чертовка! Он взбегает на песчаный бугор и еще раз окидывает глазом стройку. «Задержался, я здесь, — думает он. — Интересно, который час?» Макаров роется в одном кармане, в другом. Но все напрасно. Часы его исчезли…
ШАРАШКИНА КОНТОРА
…Низкое глинобитное строение. На перекосившихся источенных дверях выведено углем «Дорстрой».
Макаров перешагивает через порог и испуганно отшатывается, Прямо перед ним на грязном глиняном полу стоит грубо сколоченный гроб. В гробу лежит человек с реденькой бородкой, добрым, пухлым лицом.
В комнате полумрак. Приглядевшись, Макаров замечает Наталью и Николая. Возле дверей, прислонившись, к стенке, сидит на корточках старик-туркмен в большой бараньей шапке и халате.
— Сторож, — кивает на него Николай. — Ну и обстановочка!..
Наталья встает и, прижимая к груди руки, подходит к Макарову.
— Что же делать?
— Нужно приготовить все к погребению, — стараясь не глядеть на покойника, говорит Макаров. — Ты, может быть, знаешь, как все это делается?
— Знаю, — опускает глаза Наталья. — Я сделаю…
— А старик вам поможет.
Он положил руку на плечо сидящего на корточках сторожа.
— Нужно отрыть могилу. Понятно?
Старик медленно встает.
— Душтым [2] , — отвечает он. — Меня зовут Аман Дурдыев.
— Ну, вот и хорошо, Дурдыев, — обрадовался Макаров. — Немедленно похоронить помбуха. — Он оборачивается к Николаю. — А что десятники?
2
Понятно (туркменск.).
Тот, отвернувшись, машет рукой.
— Аллилуя поют. Вот уж действительно шарашкина контора!
Макаров выходит из конторы и направляется к стоящему невдалеке такому же невзрачному глиняному зданию. Еще издали до него доносится гнусавое, протяжное пение.
— Аллилуя, аллилуя! Господу помолимся!
Он с силой дергает дверь и входит. В накуренной комнате за деревянным, неотесанным столом сидят трое. Посреди стола несколько бутылок водки, чурек, брынза, лук, куски холодной баранины.
Пение сразу же обрывается.
— Здравствуйте! — Макаров присматривается: кто же из них Федоров?
— Здравия желаю, — отвечает за всех высокий, русоволосый, со светлыми глазами и кирпичного цвета лицом мужчина, сидящий на красном месте. Он, видимо, был недоволен неожиданным вторжением Макарова.
— Мне нужен прораб Федоров, — сухо произносит Макаров.
— Я за него, — поднимается русоволосый. Рубашка его расстегнута, в вырезе видна татуировка — синяя русалка с огромной грудью…