Несмотря на то что новости никак нельзя было отнести к разряду приятных, Сань Ва, как ни странно, успокоился. И я решила выяснить, что же так его взволновало:

— Ну, а здесь что происходило? Какие-нибудь новости есть?

Оказывается, есть. В мое отсутствие Сань Ва еще раз прогулялся в офис толстяка Чу. Не по собственной инициативе, конечно. Чу и его команда сначала пытались выяснить, не знает ли, случайно, Сань Ва, где спрятан бриллиант. Сань Ва твердо держался версии, что не знает, да и знать не может, потому как познакомился он со мной уже после двойного убийства на пляже. Они тут же прицепились к слову «убийство». Точнее, не все они, а какой-то человек, которого раньше мы не видели. Этот человек стал запугивать Сань Ва, он утверждал в частности, что видел мое досье в полиции и что нет ни малейших сомнений в том, что все эти убийства совершила я. Смешно звучит, но они воззвали к гражданской совести Сань Ва: он должен был следить за мной и докладывать о моих действиях толстяку Чу. Таким образом они бы обезвредили опасную преступницу, серийную убийцу, терроризирующую весь город.

Когда Сань Ва дошел до этого места, я очень живо представила, как после моей поимки толстяка Чу и всю его шайку награждают медалями «за храбрость». Губернатор Гонконга произносит речь, аплодисменты, все встают. «Советская малина врагу сказала — нет».

— А ты что им ответил? — поинтересовалась я. — Надо было соглашаться. Тогда мы были бы в курсе всего, что они замышляют против нас.

— Я сказал, что подумаю. Потому что если, как они говорят, ты убиваешь всех, то можешь и меня убить, если заметишь, что я стучу. Я им сказал, что боюсь.

— Молодец, — похвалила я. — Когда ты должен им дать окончательный ответ?

— Должен был сегодня вечером. Но что-то пока никто не приходил. Когда ты постучала, я решил, что это они. И знаешь, мне почему-то стало страшно, я вдруг подумал, что они тебя убили. — Он шмыгнул носом, и я поняла, как же нелегко ему пришлось.

Сейчас было бы очень разумно переключить его внимание на что-нибудь, требующее немедленного действия. Самое лучшее — вовлечь его в разработку плана нашего освобождения. Пока мы в лапах толстяка Чу (правда, в эти лапы мы пришли добровольно, у нас не было другого выхода), шансы на побег ничтожно малы. Теперь, после того как я «засветилась» в городе и за нами вновь начала охоту шайка господина У, наши шансы выросли. Поскольку интересы двух шаек не совпадают, они будут активно мешать друг другу, мы же попробуем воспользоваться сложившейся ситуацией. Я поделилась с Сань Ва своими соображениями относительно подсобки с ключами, и мы тут же решили ее найти и при удачном раскладе попытаться завладеть универсальным ключом от всех комнат. Мы даже немного поспорили: я считала, что подсобку следует искать неподалеку от лифта, на котором мы сюда спустились, Сань Ва же предлагал сначала дойти до конца коридора и посмотреть, а вдруг там тоже есть лифт. Победила моя точка зрения. Если бы мы встретили кого-нибудь по дороге, то могли бы объяснить свое появление в коридоре тем, что нам не принесли ужин. И это, кстати, было совершеннейшей правдой. В последний раз Сань Ва ел утром, потом допрос у толстяка Чу, где мальчику не предложили даже чаю (неумело вербуют, надо сказать), а потом про него просто забыли. Или делают это специально, чтобы он побыстрее «принял правильное решение».

До лифта мы добрались практически без приключений: никто нас не видел, мы никого не встретили, хотя честно толкались в каждую дверь. Везде все закрыто, не похоже, что кроме нас на этаже вообще кто-то есть. Сначала мы обрадовались этому, но очень скоро тишина стала действовать на нас угнетающе. В самом деле, мы находимся, можно сказать, в преступном гнезде, а здесь тихо, как в… монастыре. Мысль о монастыре напомнила мне кое о чем, и я поинтересовалась у Сань Ва, знает ли он, как можно быстро и без особых финансовых затрат добраться до монастыря Го Линь. Сань Ва успокоил меня, ведь он родился на Лантау, так что, если даже нам не хватит денег, чтобы приобрести билеты на паром, всегда можно договориться с рыбаками. Ну что же, неплохо. Теперь осталось только выбраться отсюда.

Тут мой спутник обратил внимание на двери «гармошкой», ранее нами не замеченные. Мы подергали за ручку — бесполезно, все закрыто. Но Сань Ва снова поразил меня: он пошарил в карманах, вытащил что-то сильно напоминающее канцелярскую скрепку, поковырял этим в замке и… «гармошка» пошла в сторону. За дверью скрывалась разыскиваемая нами подсобка. Аккуратными стопками лежали полотенца и постельное белье, в больших коробках — маленькие кусочки мыла, крохотные тюбики с зубной пастой и зубные щетки. А на крючках висело штук двадцать ключей с бирочками, и три ключа без бирочек, отдельной связкой. Похоже, именно эта связка нам и нужна. Но мы не стали жадничать, а сняли с нее всего один ключ. Оставшиеся два мы повесили на место.

Около лифта по-прежнему не было охранника, лампочка показывала, что лифт на четвертом этаже. Мы переглянулись, и я решительно нажала на кнопку.

Если бы мы знали, ЧТО за этим последует, то ни за какие сокровища на свете не стали бы вызывать лифт, а развернулись бы и пошли искать другой выход. Но «нам не дано предугадать»… Лампочки на табло замигали, машина медленно поехала вниз. Кабина остановилась, но она была не пуста. Я бегло взглянула на то, что лежало на полу, и мгновенно рассталась со съеденным пару часов назад обедом. Сань Ва повезло несколько больше, он не ел с самого утра.

В кабине лифта лежал желтозубый, вернее, то, что от него осталось. Это «что-то» выглядело так, будто над ним потрудилась стая голодных динозавров. Я подумала было о доберманах, но тут же отмела эту мысль: не вывели еще доберманов с клыками такого размера. От этой мысли у меня в животе опять все взыграло, и я повторила на бис свое неприглядное выступление. Сань Ва, совершенно зеленый, стоял рядом и героически боролся с подступающей тошнотой. Наконец, справившись с очередным приступом рвоты, я предложила ему покинуть это место. В ответ он коротко кивнул, и мы, не сговариваясь, рванули прочь с максимально возможной скоростью. Пробегая мимо моей комнаты, мы несколько затормозили, но все же это было слишком близко от места страшного убийства, поэтому мы, не задерживаясь, продолжили движение, пока не добрались до комнаты Сань Ва. Только после того, как мы захлопнули дверь и придвинули к ней кровать, мы почувствовали себя в относительной безопасности.

Я немедленно удалилась в туалет, где прополоскала рот и воспользовалась нераспечатанной зубной щеткой (щетки здесь каждый день приносили новые, поэтому у Сань Ва образовался запас в размере одной щетки). Противный привкус во рту исчез, я на всякий случай ополоснула лицо водой, чтобы прийти в себя.

Итак, нужно было срочно обсудить создавшуюся ситуацию и попытаться найти из нее выход. Для начала я попросила Сань Ва повторить рассказ о том, что здесь происходило. Не упустил ли он какой-нибудь малозначимой (на первый взгляд), но на самом деле очень важной детали. Особенно меня интересовал тот субъект, которого я не видела. Тот, кто имел доступ к полицейским досье. Сань Ва морщил лоб и пытался как можно точнее описать его внешность. К сожалению, по части описаний он был далеко не Дюма и в свидетели не годился. С его слов выходило, что тип тот был самым что ни на есть обыкновенным. Никаких ярких, запоминающихся примет (шрам на щеке, черная повязка на глазу, отсутствие одного или нескольких пальцев на руке), короче, зауряднейший тип. Вряд ли он был организатором и вдохновителем этой бойни. Почему-то я не сомневалась, что на втором этаже, если бы мы осмелились туда подняться, мы обнаружили бы только трупы. Причем последние минуты жизни этих трупов были не слишком приятными. Мы выдвинули несколько версий, одна бредовей другой. Но в одном наши позиции полностью совпали: мы оба были твердо уверены, что к жуткому преступлению приложил руку мой знакомый старец с пика Виктория.