Шрифт:
Тем временем Питекантроп, выскользнув из кабельных джунглей,– он знал, что такое джунгли,– изучал окраины похожего на пещеру веб-сайта – что такое пещеры, он тоже знал. Он заметил, что все провода скручивались и уходили в гигантских размеров штепсель. Над штепселем крутился вентилятор, охлаждающий систему, а на решетке этого вентилятора, спрятанная в футляр с гаечными ключами фирмы «Филипс», висела любимая авторучка Козла-Сочинителя. Сквозь решетку Питекантроп разглядел лестницу, ведущую из соседней шахты на поверхность. Он задумчиво замычал, но, услышав, что Вольный Крыс вернулся, скользнул обратно к экрану. На грызуне был сверкающий пиджак ведущего викторины, а в лапах он сжимал конверт с надписью: «Загадки на миллион долларов».
– Добыл, ваше величество! Вот загадка тысячелетия!
– Давайте расставим все точки над «i»,– сказала королева Эрихнида.– Если ты не ответишь, авторские права перейдут ко мне.
– А если господин ответит верно,– госпожа Хохлатка потрясла перьями хвоста,– мы уйдем на свободу – с авторучкой нашего господина.
– О, какое живое воображение,– королева Эрихнида презрительно усмехнулась,– для когтистой прислуги. Вольный Крыс! Загадывай!
Вольный Крыс вскрыл конверт своим острым клыком. Из невидимых динамиков раздалась барабанная дробь:
– Какое животное самое математическое? «
– Вот чертовщина.– Госпожа Хохлатка сложила свои крылья.– Что за дурацкая викторина?
Вольный Крыс стильно сплюнул сквозь зубы. Плевок стек по экрану.
– У тебя одна минута, пачка брынзы!
На экране появился циферблат секундомера.
– Начали!
Зазвучала музыка обратного отсчета. Козел-Сочинитель пожевал бороду.
– Самое математическое животное… Ну, что касается людей, минута перед телевизором полностью отшибает им мозги… Дельфины побеждают в состязании на соотношение веса мозга и веса тела… Однако нет лучших знатоков евклидовой геометрии, чем пауки… а познания морских гребешков по части изготовления овальных оптических стекол в декартовой системе координат остаются непревзойденными прочей фауной…
Вольный Крыс хихикнул:
– У тебя тридцать секунд!
Королева Эрихнида радостно захлопала в ладоши и затанцевала страстную румбу с проказником-грызуном.
– Я уже чувствую вкус обедов с издателями! Слышу восторг писак из «Ньюйоркера»!
Взволнованная госпожа Хохлатка принялась рыться в сумочке, ища чего-нибудь пожевать для вдохновения, но отыскала лишь засохший каштан. Питекантроп решил, что момент подходящий, хлопнул госпожу Хохлатку по крылу и сунул авторучку Козла-Сочинителя ей в сумочку. В сиянии экрана острым глазом госпожа Хохлатка разглядела, как меж бровей Питекантропа скачет существо из ее самого страшного кошмара.
– Блохи! – пронзительно завизжала она.– Я так и знала! Блохи!
– Да, да, конечно же да! – Козел-Сочинитель застучал копытами.– Именно! Самое математическое животное – это блоха!
Румба королевы Эрихниды оборвалась. С мордочки Вольного Крыса сползла усмешечка.
– Тебе придется объяснить почему, или это не считается!
Козел-Сочинитель прочистил горло:
– Блохи вычитают из счастья, делят внимание, прибавляют горестей и умножают тревоги.
Вольный Крыс уставился на своего экранного идола:
– Что-то вы выиграли, ваше величество, а что-то вы…
– Двойным кликом королева Эрихнида заставила Вольного Крыса умолкнуть.
– Ты провалил мой план, ты, продажный, нашпигованный жучками киберпаразит! Есть только одно наказание твоему преступлению!
«Неее-еее-еее-т…» Вольного Крыса затихло, когда королева перетащила его в корзину. Ярость королевы становилась все ярче.
– Что до тебя, о Бородач, если ты думаешь, что всякая болтовня-шмалтовня насчет законов помешает мне получить,– в ее сощуренных глазах сверкнула ледяная угроза, раздался треск мегабайтов,– предмет моих желаний, то даже для писателя ты невероятно глуп! Стой смирно – сейчас начнется оцифровка! – Она включила преобразователь на экране.– Пять – четыре…
– Мой господин! – Госпожа Хохлатка забила крыльями, но сеть по-прежнему крепко ее держала.– Мой господин!
Козел-Сочинитель из последних сил пытался сбросить кабельную сбрую.
– Проклятая, подлая приспешница дьявола!
– Зубы королевы Эрихниды сверкнули силиконом.
– Три-два…
Питекантроп вытащил штепсель из розетки.
Экран погас, и веб-сайт исчез, будто его и не было, что в каком-то смысле соответствовало истине, поскольку Козел-Сочинитель, Питекантроп и госпожа Хохлатка обнаружили себя посреди выжженной солнцем пустыни. Они были так потрясены, что не могли произнести ни слова.
Лыжный курорт в горах Нагано,
17 сентября
Эйдзи,
если ты пытался позвонить или написать мне после того, как я сбежала из клиники в Миядзаки, это было очень мило с твоей стороны, но я больше не могла там оставаться. Кюсю, как ни кинь, слишком близко к Якусиме, чтобы найти там успокоение. (Если не пытался, я ни минуты тебя не виню. На самом деле я и не ждала этого.) Возможно, я не совсем еще поправилась, но другие пациенты были так ужасны, что я решила снова попытать счастья в большом скверном мире. (По крайней мере, здесь можно есть ножом и вилкой.) Сожги мое последнее письмо. Пожалуйста, сожги. Я больше никогда ничего у тебя не попрошу. Единственное, чему меня научила доктор Судзуки, это что в нашей жизни есть рубеж, перейдя который мы уже не можем измениться. Мы такие, каковы есть, хорошо это или плохо, такими и останемся. Я не должна была рассказывать тебе про тот случай на лестнице. Ты наверняка меня ненавидишь. Я бы ненавидела. Иногда я правда ненавижу. Ненавижу себя, я хочу сказать. Не доверяй психоаналитикам, разным специалистам, главным врачам. Они во все суют свой нос и разбирают все по косточкам, не думая, как соединить снова. Сожги письмо. Такие письма не имеют права на существование. (Особенно на Якусиме.) Сожги.