Шрифт:
– Кем желает быть этот Скобелев? – говорил Александр Александрович своей Минни. – Хочет стать Гарибальди, как докладывает князь Орлов? Но итальянский революционер сражался с французами и австрийцами и никогда не метил занять трон короля Виктора-Эммануила. [144] А Гарибальди наш?..
3
Граф Пётр Александрович Валуев, неожиданно для себя выбранный в старшины Английского клуба, приехал туда обедать в полуфраке, или визитке.
144
Гарибальди Джузеппе (1807 – 1882), итальянский политический деятель. В 1848 во главе корпуса волонтёров сражался с австрийцами, в 1849 командовал войсками Римской республики против французов; в 1860 во главе знаменитой «тысячи» волонтёров совершил экспедицию на помощь сицилийским инсургентам, разбил правительственные войска, занял Неаполь и на основании плебисцита присоединил королевство обеих Сицилии к Пьемонту. Виктор-Эммануил II (1820 – 1878) – король Италии (с 1861), отказался назначить его наместником королевства. 1862 и 1867 Гарибальди выступил против Рима, в 1870 сражался на стороне Франции против Пруссии.
Мужчины (женщин в Английский клуб не принимали) очень дорожили званием члена Английского клуба. Когда у одного дворянина спросили, что он считает в жизни самым важным, тот ответил: «Получить повышение по службе, выгодно жениться и стать действительным членом Английского клуба». Иным претендентам на членство приходилось ждать по десять – пятнадцать лет. А вот вылететь из клуба было очень легко – за неуплату карточного долга, пьянство, дебоши и вообще за недостойное поведение.
Многих привлекала возможность играть в азартные игры, которые официально были разрешены только в Английском клубе. Но ещё больше манило общество: здесь собирались самые влиятельные лица, от которых зависело едва ли не всё. Обсуждались и самые свежие политические новости, которые излагались нередко точнее, чем в «Правительственном вестнике». Недаром по гостиным ходила крылатая фраза: «Вчера об этом говорили в Английском клубе…»
Валуев был несколько удивлён, когда, попросив разрешения, к нему за столик подсел генерал Скобелев. «Я теперь отставной козы барабанщик, – с грустью подумал он. – И к чему я знаменитому генералу, да ещё другу камарильи – графа Игнатьева и Аксакова?»
– Вы газгешите мне, ггаф, быть с вами совегшенно откговенным? – сказал Скобелев, чокаясь за закуской английской горькой.
– Что за вопрос, Михаил Дмитриевич, – ласково улыбаясь, отвечал Валуев. – Именно от вас, кто так верно служит отечеству, престолу и алтарю, я и желал бы выслушать самые откровенные признания…
Быстро взглянув на отставного председателя Совета министров, на его постаревшее, в редеющих бакенбардах лицо, на его либеральную визитку, Скобелев сразу вспомнил строки покойного графа Алексея Константиновича Толстого, посвящённые Валуеву:
Вошёл министр. Он видный был мужчина,Изящных форм, с приветливым лицом,Одет в визитку: своего, мол, чинаНе ставлю я пред публикой ребром.Внушается гражданством дисциплина,А не мундиром, шитым серебром.Всё зло у нас от глупых форм избытка,Я ж века сын – так вот на мне визитка!.. [145]145
Стихи из сатирической поэмы А. К. Толстого (1817-1875) «Сон Петрова», написанной в начале 70-х и получившей распространение в списках. Ещё современники автора пытались определить, какой именно министр изображён в поэме, хотя поэт и противился такому конкретному прочтению произведения. Постепенно, однако, утвердилось мнение, что в поэме в «образе министра» выведен П. А. Валуев. Эта версия нашла отражение и в «Новом энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона (т. 9. Спб., 1911, стлб. 123).
– Хотелось мне услышать о вас, Пётг Александгович, – расправляя пышные рыжеватые бакенбарды, сказал Скобелев, – не замечаете ли вы нынче отсутствие идеалов в совгеменной сгеде?..
– Ещё бы не замечать, – с тонкой улыбкой откликнулся экс-председатель Совета министров. – Это просто бьёт в глаза! Смотрите: реализм убил идеалы в искусстве и в литературе. Материализм – в технической области. А отрицательное направление – в политической. Последнее наиболее заметно. Я явственно вижу Ruckbildungsprocess des mssischen Kaiserreichs [146] . Иногда мне кажется, что дикая, допетровская Россия прёт вверх. Меня гнетёт испытываемое мною постоянно и с разных сторон и в разных видах чувство уничижения. Мне стыдно перед иностранцами, стыдно перед своими и стыдно за своих!..
146
Движение вспять русской империи (нем.).
Собеседники вышли покурить – мимо карточной и бильярдной – в так называемую «говорильную» комнату, где, по традиции, велись бесконечные дискуссии, обсуждались действия министров и советников, а порой доставалось и лицам императорской фамилии! «Мне уже нечего терять!» – думал Валуев и, закурив крепкую «гаванну», с пафосом продолжал:
– Разложение императорской России предвещает её распадение. Давно уже передо мной встаёт вопрос, к какому осколку я пристану? Но в то же время я не теряю надежды. Ведь происходящее совершается по прямому изъявлению свыше. По-человечески оно было бы просто безрассудно. А если свыше – то к добру…
– Виной всему нигилизм, – прервал его Скобелев. – И пагализовать и даже подавить его можно только возбуждением воинственного патгиотизма!
– Pardones moi, mon general [147] , не могу с этим согласиться.
– Но отчего же? En ce cas la situation est encore plus facheus qu'il ne le pensait [148] .
Граф скорчил кислую мину.
– Все болезненные признаки современного экстерриториального патриотизма России и внутренних смут проистекают от недостатка внутренней политической жизни. Она задавлена!..
147
Извините меня, мой генерал (фр.).
148
В таком случае мы имеем ситуацию ещё более разрушительную, чем можно было бы вообразить (фр.).
– Думаю, дело в ином! – воскликнул герой Плевны. – Жизненно необходимо восстановить пгестиж династии. Он был утгачен в минувшей войне!
Скобелев вспомнил о «закусочной» горке под Плевной – так прозвали в армии царский валик, холм напротив Гривицких редутов. Александр II с великим князем Николаем Николаевичем и свитой наблюдал оттуда за кровавой мясорубкой, в которую превратился третий штурм Плевны. По случаю именин государя там был установлен походный стол с напитками и закуской.
– И тепегь, – продолжал Скобелев, – чтобы вегнуть этот пгестиж, надобна война новая…