Я вполне допускаю, что у водопроводчика Чарлза иногда возникало желание меня удавить. И я его за это нисколько не виню. Я хотела, чтобы вода не била, а текла тонкой струйкой. Страшно вспомнить, сколько времени мы убили на отладку давления в трубах. Сперва фонтан взметнулся в воздух на высоту полутора метров. Потом вода еле сочилась, и ее из ресторана было не разглядеть.

— Ниче страшного, — успокоил меня Чарлз, — сделаем воду, как вам в голову взбрело.

В результате получилось нечто, напоминающее с одной стороны гриб или колокольчик, а с другой — набор струй.

Единственный вопрос, по которому мы разошлись с ним во мнениях, касался эстетики. Чарлз искренне хотел украсить фонтаны разноцветными лампочками, считая, что так будет гораздо зрелищней. Он был страшно разочарован, когда я сказала, что мне требуется не зрелищность, а создание атмосферы спокойствия и умиротворения.

— Как хотите, — уступил он.

Моя мама часто называла меня «пацаном в юбке».

Похоже, я так им и осталась. Я смешивала удобрения с землей исключительно руками. Я сваливала землю на тачку, добавляла удобрения, а потом, зачерпывая все это руками, начинала месить. Затем Лоуэлл подливал из шланга воду, и в результате получалась густая масса грязи — в самый раз для того, чтобы наполнить ею ямки, в которые мы сажали растения. Мне не хотелось портить сандалии, и поэтому я предпочитала работать босой. Под вечер я оказывалась вся перемазана грязью. Она забивалась под ногти, в волосы, между пальцами. «Свинарка Мэл», — дразнил меня Боб.

Мы с Лоуэллом покрасили ставни, а затем и практически все, что нам попалось под руку. Мы выбрали бирюзовый цвет — именно такого оттенка морская вода на глубине. Специально для этой цели я купила пульверизатор фирмы «Вагнер» и была изумлена восторгом, который он вызвал.

— Это у тебя «Вагнер»? — крикнул мне Шебби с крыши.

— Да, — кивнула я. — Ты им когда-нибудь пользовался?

Не успела я и глазом моргнуть, как Шебби, Клинтон и Маленький Джо собрались вокруг меня и принялись смотреть, как я поливаю краской ставни. По какой-то неведомой для меня причине им очень нравился пульверизатор.

— Клинтон, — сказал Шебби, — я видел по телевизору передачу про этот «Вагнер». Веришь — нет, но им, короче, за день весь дом можно покрасить. Лучше этой штуки вообще ничего нет.

В этот момент Боб осведомился с крыши, не собирается ли кто-нибудь залезть назад и помочь ему закончить класть черепицу. Братья, поохав и поахав над «Вагнером», с неохотой вернулись к работе.

Лоуэлл привез с собой своего приятеля Мигеля, который, по его словам, работал официантом в «Кэп Джулука». Мигель носил на голове берет, лихо заломленный на левое ухо, и вообще производил впечатление дамского угодника. Он сразу направился в ресторан поговорить с Бобом.

— Здрасьте. Ло сказал, что вам, типа, еще официант нужен.

— Может, и нужен, — осторожно произнес Боб.

— Круто, — тихо сказал Мигель.

— У вас опыт есть? — Боб слез со стремянки и пожал Мигелю руку.

— Я работаю в «Кэп Джулука». На обедах. Вы че, меня не узнали?

— Извините, здесь довольно темно.

— Круто. Круто, — покивал Мигель, — а я вас за обедом видел. Вы взяли бутерброд с рыбой и пиво.

— Вы что-нибудь о вине знаете?

— Не, но хочу узнать. В «Кэп Джулука» клиенты постоянно спрашивают всякое разное о вине, и мне приходится выкручиваться. Было бы неплохо узнать, че я им такое плету.

По результатам собеседования Мигель был принят в члены нашей команды. Боб объяснил, что сейчас у него нет времени, но сразу после открытия они с Мигелем обязательно проведут дегустацию вин.

— Может, пока мы не открылись, вы поможете нам обустроить винный погреб? — предложила я.

— Давайте. Это круто.

— Вот и славно, — кивнула я и помахала на прощание рукой.

Мы с Лоуэллом как раз начищали пол на кухне, когда я вдруг увидела перед собой пару огромных кроссовок «Найк», из которых торчали худющие ноги.

— Я на вас работать?

— Как тебя зовут? — спросила я, не в силах оторвать взгляда от кроссовок.

— Маркес. Я могу бы на вас работать?

Маркес оказался тощим шестнадцатилетним подростком. Смысла в том, чтобы завязывать шнурки, он не видел. В надежде, что парень не будет претендовать на должность официанта, я спросила:

— А чем бы ты хотел заниматься?

Маркес сел на стол и на некоторое время погрузился в размышления.

— Я мыть посуду, — наконец сказал он.

Его акцент показался мне странным, и я спросила, откуда он родом.

— Я из Сент-Китс, но моя матка отседова. Бумаг не надо.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нужно разрешение на работу?

— Да. Моя матка оседова, так что я — окей.

— А в школу тебе ходить не надо?

— Не. Могу работать, когда скажете.