Джошуа подъехал минут через пятнадцать, остановив видавший виды синий фургон «шевроле» под роскошным белым портиком «Маллиуаны». Обменявшись приветствиями, мы залезли в машину и помчались к нему домой на Рей-Хилл, что неподалеку от города. По дороге Джошуа сбивчиво сообщил нам последние новости: его сын Линкольн работает в аэропорту, Бернис — консьержкой в «Маллиуане», а Гриффит подался в полицию. Вернал собирается стать отцом. Эвелину, жену Джошуа, все так же мучит артрит. Я протянула ему корсет-воротник и тюбик крема, которые купила в Америке по совету своего доктора.

— Спасибо, милая, ты нам прямо как родная, — благодарно прогудел он, сложив подарки на соседнее сиденье.

В разговоре речь то и дело заходила о «Бланчард и Бланчард». Новость о том, что мы практически продали всю свою долю, спровоцировала Джошуа на громогласную речь.

— Как, — грохотал он, — вы могли продать свое собственное детище? Да я, чтобы открыть собственное дело и довести его до ума, вкалывал аж пятьдесят лет, а в тяжелые времена, чтобы прокормить семью — рыбачил.

Море оказалось милостиво к Джошуа Гамбсу, а дела у него шли в гору. Продать хотя бы одну из своих контор? Да само предположение об этом представлялось Джошуа оскорбительным. Это ведь все равно, что своими руками построить дом, а потом сжечь его дотла! Мы с Бобом смущенно переглянулись. Я сжала руку мужа.

— Если бы ты знал, с кем нам приходилось иметь дело, то был бы иного мнения, — произнес Боб, продолживший в красках описывать трагическую историю «Бланчард и Бланчард».

— Вот ведь бандиты! — выругался Джошуа и снова принялся нас поучать, на этот раз развивая тему «С волками жить — по-волчьи выть».

Мы с облегчением вздохнули, когда машина свернула к нему во двор, где царил страшный беспорядок. Дом ничуть не изменился. На кирпичах стоял ржавеющий остов машины, в тени которого спали две костлявые псины. Неподалеку виднелась рыбацкая лодка Джошуа, которую он вытащил из воды, чтобы отремонтировать. Вязанки вершей, доставленные с Сент-Китса, были аккуратно сложены и готовы к сборке. Рядом с домом приютился садовый участок, на котором маячили наполовину засохшие заросли гороха, мечтающего о дожде. Гараж оказался забит до потолка бумажными полотенцами и консервами. Этого Добра хватило бы на целую армию.

На крыльце нас обняла Эвелина. Черные с проседью волосы были завязаны в узел. Хозяйка дома сутулилась из-за артрита, но болезнь совершенно не влияла на ее настроение. У нее не было времени на недуги. Эвелина отвела нас в гостиную, где усадила на удобные, обитые бархатом кресла. Как обычно телевизор был включен на канал Си-эн-эн, ведущий рассказывал о событиях в деловом мире. Именно от этого мы и хотели укрыться на Ангилье.

— Что бы ты сказал, если б узнал, что мы переезжаем на Ангилью? — без всякой преамбулы спросил Боб.

— Что, глянется вам наш остров, да? — осклабился Джошуа.

— Еще как глянется, — подтвердила Эвелина. Они говорили словно родители, гордящиеся своими чадами.

— Да, нам нравится Ангилья, — послушно произнес Боб. Это был своего рода ритуал: череда обязательных вопросов и ответов, подтверждавших нашу преданность острову. — Причем настолько, что мы подумываем остаться.

Последняя фраза несколько выходила за рамки ритуала. Джошуа посерьезнел.

— И чем вы здесь займетесь? — спросил он. — Станете рыбачить? Не думаю, что власти вам это позволят. Это разрешается только местным. Ясно? — Он помолчал. — Ну разве что вы собираетесь рыбачить со мной.

Рыболовство являлось неотъемлемой частью жизни Джошуа, объединявшей воедино все остальные ее элементы. Так что ему показалось вполне естественным предложить тем, кто решил обосноваться на острове, заняться именно рыболовством.

Бобу вспомнилось, как он год назад отправился с Джошуа «на рыбалку», которая свелась всего-навсего к извлечению векшей. Боб рассказывал мне, как Джошуа низким голосом гудел сыну: «Бернал, дуй к векше. Дуй к векше».

Бернал, которому в то время было лет пятнадцать, с невероятной ловкостью управлялся с подвесным лодочным мотором, маневрируя между буями так, чтобы отец мог выставить палку с крюком, схватиться за веревку и притянуть ее к себе. Затем Джошуа с Берналом в четыре руки принимались выбирать веревку, пока на поверхности не показывалась здоровенная векша из металлической проволоки, которую можно было бы затащить в лодку. Боб удерживал векшу на планшире, а Джошуа открывал ее, и в лодку буквально обрушивался поток извивающейся, бьющейся живности. Чего здесь только не было: и омары, и рыбы-попугаи, и гронты, и рыбы-собаки. Однажды на дно лодки светло-зеленой змеей скользнула мурена.