В новогодний вечер у нас было фиксированное меню, так что Лоуэлл был избавлен от необходимости принимать заказы. Однако одна женщина из компании Гибсона подозвала его и попросила об одной услуге. Дама была одета в платье от «Армани», а ее волосы скрепляла усыпанная драгоценностями заколка. Несчастная пожаловалась на боли в животе.

— Признаться честно, мне бы очень хотелось обычную яичницу-болтунью.

Лоуэлл потерял дар речи. Страшно вспомнить, сколько времени мы убили, составляя меню на сегодняшний вечер, и вот теперь нас просят приготовить какую-то яичницу.

— Конечно-конечно. Как пожелаете, — поспешил он заверить даму, — я нисколько не сомневаюсь, что наш шеф-повар будет только рада вам ее приготовить.

Лоуэлл пулей влетел на кухню. Как раз настала пора подавать на стол первую перемену блюд.

— Маленькая проблемка, — произнес он очень тихим голосом, — поступил один заказ на яичницу-болтунью.

— Какая еще яичница-болтунья? — заорала я. — Ты что, с ума сошел? Ты хоть видишь, что у нас на кухне творится? У меня на плите ни одной свободной конфорки!

Клинтон понял, что я на грани нервного срыва.

— Мэл, — сказал он, — не волнуйся, яичницу я возьму на себя. Просто покажи, что делать.

Я быстро растолковала все Клинтону, после чего мы с Шебби и Гаррилин спешно занялись готовкой. В тот вечер на кухне было особенно тесно. На гриле громоздились лангусты, повсюду стояли десятки тарелок. Не было ни пяди свободного места. Чему удивляться? Праздничный ужин состоял из шести перемен блюд. Незадолго до полуночи Боб сорвал со стены часы и потащил их в обеденный зал, чтобы все могли отсчитать последние секунды уходящего года. Лоуэлл, Мигель и Элвин приготовили свистки. В воздух взметнулись конфетти, а местный ансамбль «Веселые хиты» запел песню. Я повела ребят с кухни к бару, где они и присоединились к общему веселью. Мы танцевали и поднимали бокалы, желая друг другу счастья в новом году.

— Все прошло довольно неплохо, — заметил Мигель, когда ушел последний клиент. — Вот только все «Шассань Монтраше» вылакали. Да, эти ребята умеют налечь на дорогие вина.

— Мигель, все было не просто «неплохо», — возразила я, — все прошло отлично! Все было идеально! Мы не облажались!

— Ага, и даже посреди ужина приготовили одной посетительнице завтрак, — добавил Клинтон.

У Жука начала протекать раковина. Началось все с мелкой капели, которая становилась все сильнее и сильнее. Жук с довольным видом стоял в луже, которую называл «новым прудом», и продолжал мыть посуду, не обращая внимания на мокрые ноги.

— Завтра я приду в плавках, — объявлял он, с восторгом наблюдая, как Боб и официанты, поскальзываясь, проносятся мимо него. Транспортировка тарелок с рыбной похлебкой требует определенной сноровки, даже когда под ногами сухой пол, а если пол влажный, мокрый, скользкий, то тут уж необходимы навыки акробата. — Эй, Шебби, захвати завтра свое лассо. Будем под раковиной омаров ловить.

Несколько раз официанты чуть не падали вместе с тарелками. Я как раз украшала малиной шоколадный торт, который мы испекли на день рождения, и буквально на секунду подняла глаза. Я увидела, как Боб раскачивается из стороны в сторону на одной ноге, стараясь удержать поднос с капуччино. В самый ответственный момент в него врезался Лоуэлл со стопкой тарелок. От звона бьющейся посуды и столового серебра, разлетевшегося во все стороны по полу, в обеденном зале воцарилась тишина. Боб с Лоуэллом были залиты капуччино. К счастью, они не обожглись.

— Мэл, ты бы им слюнявчики купила, а то видишь, как бедолаги перемазались, — пропищал Жук. — Хорошо, что хоть не обварились.

— Завтра же первым делом позвоню водопроводчику Чарлзу, — пообещал Боб.

Воскресным утром мы с Джесом и Бобом сели в машину и поехали на Айленд-Харбор. Мы собирались провести весь день на Сцили-Кэй. Джес собирался вернуться в Америку загорелым, а мы всегда были рады провести денек на этом крошечном островке. Сцили-Кэй — это скала вулканического происхождения, усыпанная песком и покрытая буйной растительностью. Островок располагается в самой середине бухты Айленд-Харбор.

Мы припарковали наш «сузуки» неподалеку от вытащенных на берег рыбацких лодок. Их яркая раскраска на фоне воды сапфирового цвета казалась ослепительной. Два рыбака чинили мотор, поставленный на ящик из-под омаров. Деревянные рейки были покрыты засохшими морскими водорослями.

Мы сели на пристани и стали ждать лодку, которая перевозила желающих на Сцили-Кэй, располагавшийся всего в нескольких сотнях метров от нас. Трое мальчишек в трусах на краю пирса ныряли в воду. С нашим прибытием они стали играть на публику: с разбегу высоко подпрыгивали в воздух, поджав ноги, и рушились в море, поднимая фонтаны брызг. Всякий раз, выбравшись на пирс, мальчишки кидали взгляды в нашу сторону, желая убедиться, что мы все еще на них смотрим. Самый маленький, которому было не больше пяти лет, изо всех сил старался не отставать от остальных. У него не всегда получалось подняться по лестнице самостоятельно, поэтому его нередко подпихивал сзади мальчик постарше. Стоило малышу оказаться на пирсе, как он тут же прыгал обратно в воду. Пацанята громко смеялись, всячески красуясь перед нами, своими зрителями, и унялись, только когда за нами пришел катер.

Сцили-Кэй размером с приусадебный участок. Островок покрыт кактусами, а также зарослями пальм и бугенвиллии. На нем можно укрыться от Ангильи, точно так же, как на самой Ангилье укрываешься от всего остального мира. Песок был очень горячим, поэтому мы быстро прошли по нему в крошечный бар, где заказали двух омаров и лангуста, после чего, устроившись на пляжных креслах, принялись нежиться на солнышке. По большому счету, нежились только мы с Джесом, а Боб дремал под зонтом.

Через некоторое время благодаря воздействию солнечных лучей у меня возникло ощущение, что мое тело превратилось в кисель и в нем не осталось ни одной косточки. Я стала смотреть на плывущие над нашими головами облачка, на пеликана, который словно камикадзе пикировал вниз и потом взмывал вверх, но уже с добычей. Потом он снова рушился вниз, видимо, желая добыть себе десерт.