Они пошли по асфальтовой дорожке к восьмому бараку. Логи, похоже, тоже было невесело.

— Я отослал всех по домам. Пускай поспят. И сам собираюсь. Ты тоже ступай, даже если не спится.

— Если можно, немного разберусь с делами. Верну в сейф кодовую тетрадь.

— Давай. Спасибо.

— Потом, думаю, мне лучше переговорить с Уигрэмом.

— Ах, да. Уигрэм.

Они зашли в барак. В кабинете Логи кинул Джерихо ключи от Черного музея.

— И твой приз, — сказал он, поднимая в руке полбутылки шотландского виски. — Нельзя забывать.

— По-моему, ты говорил, что Скиннер обещал бутылку, — засмеялся Джерихо.

— Да, конечно, но ты же знаешь Скиннера.

— Надо и другим.

— Не будь, черт возьми, таким ханжой. — Из того же ящика Логи достал пару эмалированных кружек. Сдул пыль и протер пальцем внутри. — За что выпьем? Ты не против, что я за компанию?

— За конец Акуле? За будущее?

Логи плеснул в кружки по изрядной порции виски.

— А если, — вдруг предложил он, — а если за твое будущее?

Они сдвинули кружки.

— За мое будущее.

Не снимая пальто, молча сидели и пили.

— Я никуда не гожусь, — наконец выговорил Логи, тяжело поднимаясь из-за стола. — Не способен, старина, отличить день от года. — Взял с полки три своих трубки, шумно продул и сунул в карман. — Не забудь свой виски.

— Да не надо мне этого чертова пойла.

— Забери. Ну пожалуйста. Ради меня.

В коридоре он пожал Джерихо руку, и тот испугался, что Логи сейчас скажет что-нибудь такое, от чего он почувствует себя неловко. Но Логи, похоже, передумал. Просто грустно улыбнулся, махнул рукой, прошел, пошатываясь, по коридору и хлопнул за собой дверью.

Большая комната до начала ночной смены была почти пуста. В дальнем углу без особого рвения сидели над Дельфином и Морской свиньей. Две молодые женщины в спецовках ползали на коленях вокруг стола Джерихо, собирая в мешки все до единого клочки бумаги, которые полагалось сжечь. Один Кейв склонился над своими картами. Взглянул на входившего в комнату Джерихо.

— Ну что? Как твои дела?

— Пока рано говорить, — ответил Джерихо. Отыскал кодовую тетрадь и сунул в карман. — А у тебя?

— Пока что поразили троих. Норвежский сухогруз и голландское грузовое судно. Затонули сразу. Третий горит и ходит кругами. Половина команды погибла, остальные пытаются спасти судно.

— Что за корабль?

— Американское грузовое судно типа «Либерти». «Джеймс Оглеторп». Семь тысяч тонн, на борту металл и хлопок.

— Американское, — повторил Джерихо, вспомнив о Крамере.

А у меня погиб брат. Одним из первых…

— Это же бойня, — воскликнул Кейв, — кровавая бойня. Сказать, что в этом хуже всего? Она не кончится этой ночью. Будет продолжаться без конца день за днем. Их станут преследовать, гнать без передышки и торпедировать по всей проклятой Северной Атлантике. Можешь себе представить, каково это? Видеть, как корабль рядом с тобой взлетает на воздух. Не иметь возможности задержаться и подобрать оставшихся в живых? Ждать своей очереди? — Он тронул шрам, потом, как бы вспомнив, покорно уронил руку. — А теперь, наверное, принимают сообщения подлодок, кишащих вокруг SC-122.

Зазвонил телефон, и Кейв отвернулся взять трубку. Джерихо тихо поставил полбутылки виски ему на стол и вышел из барака.

Его мысли, подстегиваемые бензедрином и виски, казалось, вертелись по собственным законам, подобно машинам в одиннадцатом бараке, вызывая причудливые случайные ассоциации: Клэр, Эстер, Скиннер, Уигрэм с кобурой под мышкой, следы шин на инее у домика и горящий «Либерти», кружащий по телам погибших членов экипажа.

Он остановился у озера подышать свежим воздухом и вспомнил о всех других случаях, когда стоял здесь, в темноте, вглядываясь в еле видимые на фоне звездного неба очертания особняка. Прикрыв глаза, представил, как это могло быть до войны. Вечер в разгар лета. Звуки оркестра и гул голосов на поляне. В ветвях деревьев цепочка китайских фонариков: розовых, лиловых, желтых. Канделябры в бальном зале. На гладкой поверхности озера рассыпаны отражения хрусталя.

Видение было настолько ярким, что в пальто, как от воображаемой жары, стало действительно жарко. Поднимаясь по склону к особняку, представил вереницу серебристых «роллс-ройсов», шоферов, склонившихся перед дамскими шляпками. Но когда подошел поближе, шикарные машины превратились в простенькие автобусы, доставившие очередную смену и забирающие предыдущую, а вместо музыки послышались телефонные перезвоны и стук торопливых шагов по каменному полу.

Шагая по лабиринту коридоров, Джерихо осмотрительно кивал немногочисленным встречным: пожилому мужчине в темно-сером костюме, пехотному капитану, девушке из вспомогательного корпуса ВВС. В тусклом свете они казались жалкими, нездоровыми, и, судя по их виду, сам он, должно быть, тоже выглядел довольно странно. Вспомнил, что от бензедрина что-то делалось со зрачками, и, кроме того, больше сорока часов он не брился и не переодевался. Но еще никого не выгоняли из Блетчли за странный вид, иначе бы это место изначально пустовало. Старина Дилли Нокс являлся на работу в домашнем халате, тот же Тьюринг, спасаясь от сенной лихорадки, разъезжал на велосипеде в противогазе, а шифроаналитик из японского отделения в обеденный перерыв нагишом купался в озере. В сравнении с ними Джерихо выглядел совсем традиционно, точно какой-нибудь бухгалтер.

Он открыл дверь в проход, ведущий в подвал. Лампочка после его последнего визита сюда, должно быть, перегорела, и он, будто в катакомбах, оказался в непроглядной холодной тьме. В конце лестницы что-то слабо светилось, и он ощупью направился туда. Это была обведенная светящейся краской замочная скважина в двери Черного музея: хитрость, придуманная во время воздушных налетов.

В комнате выключатель работал. Джерихо отпер сейф и вернул на место кодовую тетрадь. На мгновение мелькнула безумная мысль спрятать здесь похищенные шифрограммы. Если положить их в конверт, они могут незаметно оставаться здесь месяцами. Но когда после нынешней ночи он вновь окажется тут? В один прекрасный день их обнаружат. И тогда останется только позвонить в Бьюмэнор, и все будет раскрыто — его причастность, Эстер… Нет, нет.