Поколение П «не торкнули» скучные интеллектуальные заморочки их отцов. К тому же, слишком неоправданно скорым в системе советского школьного образования оказался переход от дошкольных сказок, к образам и идеям вселенского масштаба, которыми перекормили неокрепшие умы поколения П в школе. Если кто-то осилил архаику классицизма или сложный синтаксис и поэтику классиков позапрошлого века, то образы Андрея Болконского или Родиона Раскольникова оставили у смельчаков тягостное впечатление. Книги Майн Рида, Фенимора Купера, Жуля Верна и Луи Бусинара, способные пробудить интерес к чтению, в школьную программу по литературе не входили. Собственно, как не входят и ныне!

Чтение, как искусство, даже за неимением развлекухи повеселее, настолько обрыгло поколению П, что вряд ли интеллектуал, даже закончивший Плешку или МГУ стал бы всерьез разбираться, чем отличается Платон от Плотина, Кант от Конта, Белый от Черного и на какие периоды Белинский раздробил творчество Гоголя? Чтение эдакой зауми в лучшем случае заканчивалось на первом абзаце введения в предмет. Имея представление обо всем на свете по справочникам и хрестоматиям, и толком не зная ничего, поколение Пепси жаждало интеллектуальной пищи. Легкой и вкусной.

И оно эту пищу получило!

В эпоху мексиканских сериалов, о которых молодежь ныне имеет смутное представление, в книгах Виктора Пелевина просто Мария вдруг говорит со Шварценеггером об Айвазовском. Идиоты психушки цитируют стихотворения Марины Цветаевой, а легендарный комдив Чапаев каламбурит цитатами из Канта и Шопенгауэра.

Изумились не только домохозяйки, но и доценты с кандидатами. Это все равно, что обезьяна не просто заговорила, а заговорила о преломлении светового луча в гравитационном поле. (Имеются ввиду, герои сериалов, а не Виктор Пелевин!)

На фоне нудно-назидательной литературы с конфликтами, образами и идеями, на фоне бесконечных мозгов на асфальте на улице и по телику книги Виктора Пелевина с неудержимым полетом фантазии и наркотическими грезами его персонажей стали ярким карнавалом среди тусклых будней, а его инфантильные герои кокаинщики – супергероями своего времени. Книги Виктора Пелевина объединили друзей по интересам, напомнили, что в мире существует прекрасное в форме необычных пелевинских текстов.

Интернационал Виктора Пелевина

Известный русский писатель Леонид Леонов в статье «Достоевский и Толстой» отметил: «Начавшийся столетие назад, такой неравный вначале, бег их (Достоевского и Толстого) явно завершается в пользу Достоевского… Речь идет всего только о выявившихся преимуществах достоевского творческого метода…»

Подразумевалось огромное воздействие, какое оказало творчество Достоевского на многих не похожих друг на дружку мыслителей и художников, в своем творчестве не просто копировавших жизнь, а пытавшихся отразить ее под углом зрения, преломленным сложными лабиринтами человеческой психики.

Ныне, через полвека, после этих слов, не обязательно хорошо разбираться в современной литературе, чтобы определить, книги каких писателей наиболее востребованы на рынке интеллектуального чтива. Умберто Эко, Дэн Браун, Милорад Павич, Джон Р. Р. Толкин, Льюис Кэрролл, Джоан Роуллинг, Михаил Булгаков. (Еще полдюжины латиноамериканских эрудитов.)

Утопии, антиутопии, социально-психологическая фантастика, научная фантастика, фэнтэзи и т.д. и т.п. – классификация по жанрам не имеет значения. Что объединяет всех выше перечисленных авторов? Их объединяет умение создать интеллектуальные сказки с академическим уклоном для взрослых и детей, густо замешенные на философии и эзотерике. Собственно, вся эта заумь современного интеллектуального чтива родом из античной и восточной философии, а образы ее из мифологии, что перекочевала в фольклор европейских народов. Средневековые ужастики Бонфини о Владе Цепеше стараниями Курицына, современника Ивана Грозного, пришли в Россию. В Западной Европе жанр страшилок в своих сочинениях выкристаллизовал Эрнс Гофман. В России – Гоголь со своими чертями и ведьмами.

В новое время жанр социально-психологической фантастики до Пелевина наиболее успешно разрабатывали Владимир Орлов и Владимир Войнович.

По сути, современные сказители всего лишь интерпретируют фантастические сюжеты! Но чтобы дешевое «фэнтэзи» превратилась в интеллектуальное чтиво, а его творец в гуру, одной фантазии мало. Нужно теоретическое обоснование затмения.

Пелевин, так же как и его великие предшественники, говоря словами самого Виктора Олеговича, «мастерит фальшивую панораму жизни». И делает это безукоризненно. Его сюжеты увлекательны – не оторвешься! В книгах Пелевина есть все, что нужно его в меру интеллектуальному современнику: знание предмета, о котором он пишет, понятные герои, доступный язык, эпатаж, фабула – переживать за персонажей не надо, думать особо тоже, надо лишь дождаться, чем все закончится. У его персонажей есть портреты, но нет характеров. В его книгах есть действие, но нет конфликта. «Это отвечает настроениям широких слоев люпмен-интеллигенции, являющейся основным потребителем» в данном случае не сигарет, как в тексте, а книг Виктора Пелевина.

«Ребята! Спасибо вам огромное, что иногда позволяете жить параллельной жизнью. Без этого настоящая была бы настолько мерзка!» – говорит один из персонажей Пелевина, по сути, всем сказочникам интеллектуальных жанров.

Пелевин приглашает читателя на умную беседу. Ибо приятно после нервотрепки на работе, дома под одеялом и с котлеткой на блюдце окунуться в мир небывалых грез, где тебе дадут «ответ на вопрос, терзавший человечество последние несколько тысяч лет, в таких простых и всякому понятных терминах». Причем, мозговая атака проводиться так же из-под одеяла: тексты Пелевина – это представление столичного жителя, о том, что твориться за МКАД. Подобно персонажу Пелевина Пучину мнения Виктора Олеговича «в чем-то спорны, но то, что он предлагает, просто, понятно и логично».