Климат и без того был суровым: жара, дожди, плотная атмосфера, так что только высокие плоскогорья годятся для обитания людей или фрухов. А на Терай есть только одно такое обширное плоскогорье. Вот так.

Люди придерживаются того же способа, какой я придумываю для тех случаев, когда мама на меня сердита — стараемся держаться от них подальше. Мама, папа и еще некоторые работают с двумя-тремя из них над переводом наших языков. Но в целом люди пытаются делать вид, будто фрухов вообще здесь нет, только у них ничего не получается.

После школы в позднюю пятницу я выбрал минуту, когда папа был один.

— Вы с мамой решили и в эти выходные меня никуда не пускать?

Он отключил экран и задумался.

— А когда бы ты хотел пойти?

— В позднюю субботу после обеда. — Я все рассчитал заранее.

Папа кивнул — чуть заметно.

— Мама ведь знает, что у тебя есть домашнее задание, так что придется ей сказать. А теперь — кыш! Мне надо поработать.

Я ушел разочарованный. И сел за уроки прямо с вечера, вместо того, чтобы смотреть видео или подключиться к игротеке. Закончил после темной ранней субботы еще до обеда. Папа вошел на кухню к нам с мамой, держа в руке читальник с билетной полоской. Он поцеловал маму и показал ей читальник.

— На вечерний концерт? — спросила она, тоже его целуя. — Как мило! Спасибо, дорогой. — Она снова взглянула на читальник. — Только два места?

— Я не знал, захочет ли Кеван пойти. — Он обернулся ко мне. Хочешь с нами, Кев?

— Э… — я чуть не улыбнулся, но сумел удержаться. — Не могу. У меня не все уроки сделаны. — Я уставился маме прямо в глаза. — Мне на выходные очень много задали. А то бы я, конечно, пошел.

— Не огорчайся, Кеван. Ты очень ответственный человек. — Она еще раз улыбнулась папе. — И так мило с твоей стороны.

Еще бы!

После обеда они ушли. И я тоже.

Наконец я придумал, как его обогнать. Показал Йиналу половинное дерево на том же расстоянии, что и прежнее, но с парой кружевных кустиков на полдороге. Я раза три перепрыгнул через них, чтобы он понял, чего я хочу. И мы вернулись к старту.

Я чуть не победил. Перед прыжками он замедлял бег, и на повороте у дерева я его чуть не обогнал, но все равно победил он. Мы тут же побежали еще раз. Он меня намного обошел, но на обратном отрезке споткнулся о кустик и упал. Не ушибся, но все равно растянулся на земле.

Я завопил. У, теперь-то я буду победителем! И от радости забыл прыгнуть.

Подкатился к нему, а на мне чуть не весь кустик. Он уже почти встал, но тут так закудахтал, что опять свалился на землю. Я тоже хохотал. И смеяться мы перестали только тогда, когда я наконец стряхнул с себя все прутики и листья.

Йиналу поглядел на меня, и глаза у него опять зазолотились.

— Нет! — и я было спрятал руки за спину, но рот у него стал до того узеньким, что я передумал, протянул ему руку и позволил, чтобы он обвил ее пальцами. Вроде дерева ханой — шире у запястья.

Это свое «нерво» он, наверное, оставил закрытым. Меня даже толком не пощекотало. Но все равно я понял.

* * *

Мне необходимо было поделиться с кем-нибудь. Только вот с кем? Тад был в классе первым учеником и знал ну просто все. Луис считался самым сильным и, значит, не должен был испугаться.

Я сказал, что хочу их кое с кем познакомить в раннее воскресенье, как начнет светать. Тад сразу согласился, а Луис задрал нос: это его не интересует. Пришлось взять его «на слабо», но он пообещал, что я очень пожалею, если мой знакомый не окажется по-настоящему интересным. Ну, тут я мог не тревожиться.

Мама не возражала, когда я сказал, что пойду погулять с другими ребятами.

Но выпустила она меня из дома, только когда увидела Тада с Луисом. Я побежал к ним навстречу, чтобы они не заговорили с мамой и не испортили все дело. Папа глянул на нас из окна: наверное, он понял.

Всю дорогу Луис приставал, чтобы я сказал ему, кто мой таинственный знакомый, не то он сейчас же вернется домой. Я еле затащил его в лес. Но едва он завидел далеко впереди тень, как помчался посмотреть, кто это. Когда мы с Тадом нагнали его, он уже стоял, разинув рот.

— Это же… это… один из них!

— Ш-ш-ш! Не вопи! — Йиналу уже начал пятиться. Я побежал вперед, призывая его подойти поближе. — Эй, вы там! Он свой парень, только немножко застенчивый.

Вытянутая рука Луиса тряслась.