Шрифт:
— Я очень рад видеть вас здесь, мне просто повезло. Я бесконечно восхищаюсь вами.
— Вы пригласили меня для того, чтобы иметь возможность в частном порядке высказать свое восхищение?
Комиссар полуприкрыл глаза и поднял руку, на которой блестел перстень с печаткой.
— Конечно нет. Но я, как и все… Я начинаю грезить, когда слышу ваши песни. И вот сегодня вы здесь, передо мной…
— …во плоти, — закончила Ева.
— Вот именно! Так что я вкушаю величайшее счастье, если позволите…
Он пытался шутить, но получалось плохо. Глаза его не смеялись. Они были какие-то неестественно голубые, такого цвета бывает стекло при электрическом свете.
— Меня потрясла смерть господина Фожера, — продолжал Борель.
— Мой муж никогда не был осторожным.
— Я знаю.
Борель сел и похлопал рукой по папке.
— У меня здесь копия рапорта. Впрочем, надо еще проверить, действительно ли причиной всему — неосторожность… Он немного выпил, ехал быстро, но ведь так поступают многие автомобилисты, особенно в летнее время… Это большая потеря для нас… Двойная, так как я случайно узнал… вы собираетесь покинуть сцену.
— Вы прекрасно осведомлены!
Борель шутливо поклонился.
— Это входит в мои обязанности, мадам! Но можно вам задать один вопрос? Вы действительно считаете, что ваш муж погиб случайно?
Ева была готова к нападению. И тем не менее с трудом выдержала взгляд комиссара.
— Боже мой, конечно, — сказала она, — мне и в голову не приходило, что… Вы обнаружили что-то еще?
— Нет, мы ничего не обнаружили. Несчастный случай, тут нет сомнения.
Он открыл папку, задумался. Ева думала о Лепра. Бедный мальчик! Вот для кого начнется кошмар. Никогда он не поймет, почему она призналась. Сейчас она скажет всю правду. У этого полицейского есть доказательства, что Морис… нет, она не позволит застать себя врасплох, поймать на лжи, не позволит презирать себя.
— Думаю, у господина Фожера были враги, как и у всех нас, — начал Борель. — Вы не замечали ничего необычного в последнее время? Вам не казалось, что ваш муж чем-то озабочен? Он не говорил вам ничего, что могло бы…
— Ничего.
— Странно. У вас были хорошие отношения?
— Нет.
— Вот так так! Откровенно, по крайней мере. — Борель удивленно покачал головой.
Он вытащил из папки письмо и перечитал его. Ева сидела слишком далеко, чтобы узнать почерк, но почувствовала, что это конец. Фожер сдержал слово.
— У меня есть любовник, — сказала она. — Я думаю, ничего нового я вам не сообщаю. И раз уж вы хотите знать все…
Борель протянул ей письмо.
— Сначала прочтите это. Я не должен бы вам его давать, но рассчитываю на ваше молчание.
Письмо писал не Фожер. Эти округлые, старательно выведенные буквы… Где она уже видела их?
Все друзья Мориса Фожера неприятно удивлены бездействием полиции. Следователь пришел к заключению, что это несчастный случай, что само по себе нелепо. Фожер прекрасно водил машину.
Кроме того, он обычно ездил кружным путем именно для того, чтобы избежать виражей Ансени…
Ева положила ногу на ногу и бросила письмо на колени. Взгляд Бореля помогал ей хранить спокойствие, она дочитает письмо до конца и ничем себя не выдаст.
…Так что в гибели Фожера не все ясно. Почему он свернул с объездного пути?.. Потому что хотел покончить с собой… Он замаскировал самоубийство под несчастный случай просто из порядочности, чтобы не дать повода для сплетен. Но если этот человек, так любивший жизнь, покончил с собой, значит, его на это толкнули…
И вдруг Ева узнала почерк Флоранс. Дома она пороется в секретере… Там наверняка найдутся старые открытки, отправленные из Дании и Швеции, когда Флоранс еще не превратилась в… Нет, это ее почерк, даже не измененный, вульгарный почерк невежды.
…А те, кто толкает человека на самоубийство, — преступники. Полиции не вредно бы задуматься о роли, которую сыграла в этой истории Ева Фожер. Мое имя вам ничего не скажет. Главное для меня — потребовать правосудия.
Ева сложила письмо.
— Мы такие письма десятками получаем, — словно извиняясь, сказал Борель. — Маньяки, ревнивцы, одержимые. И тем не менее…
— Тем не менее? — спросила Ева.
— Ну, как вам сказать… это наша обязанность — все проверять.