Шрифт:
— Доктор, есть маленькое изменение первые пациенты прибудут к вам через четыре дня. Собственно, в предвидении такой ситуации я и вызвал вас сюда.
— Невозможно. Мы…
— Не надо возражать, доктор: ваши аргументы я знаю заранее, но они в данном случае не играют никакой роли. Это будут особые пациенты. Мои. С минимальными требованиями. И со своим персоналом. Вы должны лишь разместить сорок пациентов на несколько дней и предоставить нам ваши операционные.
В Москве Юровиц чувствовал себя далеко не столь уверенно, как в Калерии.
— Но мне незнакомы здешние врачи, сестры…
— Нам не нужен их персонал.
— Это меня успокаивает. Потому что они должны приступить к лечебной работе только с…
— Не надо, доктор, я все понял, и вы тоже. Итак, сорок коек.
— Ну, это-то у нас есть…
— Я позвоню вам через три дня.
Ну что же, подумал Берфитт, положив трубку. Против ожиданий, все налаживается. Нет, действительно прекрасная идея — запрячь оба фонда в одну телегу. На подобной телеге и в самом деле можно возить груз…
Секретарь ворвался даже без стука.
— Сергей Симонович!..
— Отозвался? — едва ли не во весь голос против обыкновения вопросил Мерцалов. — Милов отозвался, спрашиваю?
— Берфитт разговаривает!
— Откуда? С кем?
— Из гостиницы. С тирийским посольством говорил. Теперь с новой клиникой… ну, с той самой, чьими делами он тоже занимается. С новым главным врачом.
— Записали, надеюсь?
— Записали. И пишем.
— Ну хорошо, — сказал Мерцалов и вздохнул с облегчением. — Все вроде бы выстраивается в систему…
По внутреннему телефону позвонил Надворов, как обычно в урочный час:
— Сергей Симонович, как насчет корта?
Мерцалов снова вздохнул — на сей раз невесело.
— Ах, если бы!.. Ладно, вот когда я у тебя буду в заместителях, каждый день стану играть, а тебе воз за меня тащить придется.
— Ну, Сергей Симонович, такого не будет…
— Отчего же? Завалю с треском какую-нибудь операцию — и очень просто! Кстати, ты забрал этого… Загорского, что ли? Ну и какие успехи? Показывает что дополнительно?
— Уверен, что еще до конца дня… У меня свои методы.
— Ну раз уверен — действуй.
А генерал был уверен, что такого никогда не случится — чтобы он, Мерцалов, завалил операцию. Но для этого работать надо, черт дери, работать, а не…
Глава одиннадцатая
«Известия», на первой полосе:
«Анекдот вместо трагедии. Как сообщали многие зарубежные агентства, известный профессор Сольц, специализировавшийся в последние годы на разработке методов использования бета-углерода в боевых условиях, исчез при невыясненных обстоятельствах. Профессора пытались обнаружить в Ливии, Ираке, а также в Израиле. Найден он, однако, все в той же Шотландии, в ста пятидесяти километрах от его охотничьего домика. Спешим успокоить читателей: профессор жив и здоров и пребывает в прекрасном настроении. В своем разговоре с навестившими его журналистами профессор объяснил, что решил погостить у своего друга, с которым не встречался более десяти лет. „Мы чувствовали себя так прекрасно, — заявил профессор, — вдвоем, вдалеке от жен, начальства и средств массовой информации, что вовсе не торопились вернуться в этот суматошный мир“. Что касается похищения бета-углерода, то профессор Сольц заявил, что слышит о таком впервые и будет вынужден сократить свой отпуск и вернуться в лабораторию, которой он руководит».
— Вот, похоже, об этом месте он говорил, — едва слышно прошептал Милов, останавливаясь перед высоким, знакомым ему забором, окружавшим хозяйство Приюта Ветеранов.
Докинг приблизился вплотную и принялся шарить пальцами по гладким доскам. Милов тем временем внимательно оглядывал округу через ноктовизор, без которого еще примерно полчаса будет не обойтись, пока солнце не вспрыгнет над кустами.
— Ага, кажется, здесь, — так же шепотом сообщил Докинг. — Только я не пойму…
Он сделал усилие, пытаясь отворить потайную калитку, однако безрезультатно.
— Похоже, она заперта изнутри…
— Странно, — ответил Милов, по-прежнему озираясь. — Парень говорил, что она не запирается, чтобы не возиться с замками при срочной надобности.
— И тем не менее, — откликнулся Докинг. — У меня, во всяком случае, не получается…
— Дайте-ка я попробую.
Но и у Милова ничего не вышло.
— Интересно, — пробормотал он. — Ну-ка, давайте заглянем туда…
Нагнувшись к сумке, таскать которую ему уже изрядно надоело, Милов нашарил в ней и извлек металлическую трубку сантиметров сорока в длину, четырех — в диаметре. Стал растягивать ее, выдвигая колено за коленом, словно подзорную трубу — только необычайно длинную. На узкий конец приладил полушарие; в линзе на миг отразилась звезда.
Милов поднял трубку, напоминавшую теперь удилище — на деле то был всего лишь перископ, — так, чтобы объектив на несколько сантиметров высунулся над забором. Прильнул к окуляру.
— Ничего, — констатировал он через полминуты. — Никакого движения.
— Засада, секрет?
— Нет признаков людей или собак. Никаких теплокровных.
— Следовательно, рискуем?
— Что еще остается?
Милов аккуратно сложил перископ, отсоединил электронную оптику, убрал все в сумку.
— Я первым. Все-таки я уже бывал здесь.