— Ага. Ну и прекрасно. Не дрожи, Лучезарность. Ты же пригласил нас на ночную охоту? А дичь мы вправе выбрать сами. Готовься, посол. Короткими очередями. С рассеиванием по фронту. А ты, Меркурий — как честь подскажет.

В стае было голов тридцать. Они шли бесшумно, радужно переливалась шерсть, глаза светились. Вожак поднял голову. Печальный звук разнесся над спящим проспектом. Безгласные великаны невозмутимо взирали со стен.

— Красивые звери, — сказал Изнов. — Такую бы шубку моей супруге.

— Ничего, — откликнулся Федоров, — мы тут еще наладим торговлю. Со временем. Кодексом они торговать не могут, нет покупателя. Вот и поймут, рано или поздно.

— Как будем стрелять, советник? Стоя? С колена?

— С хода. От бедра, веером. Патронов хватит. А они ведь трусы. Так, Лучезарность?

— Ах, — сказал Меркурий. — Если бы это были не экхи…

— А ты вспомни, что советовал нам. Представь, что это не экха, а маска. А под ней — кто-то, в кого ты с удовольствием вогнал бы пулю. У тебя есть такие?

— Разве бывает так, чтобы не было? — сказал Меркурий. — Учтите: перед прыжком экха приседает. Она не боится. Она не ждет отпора. И не спешит.

— Это глупо — не ждать отпора, — сказал Федоров. — Это наивно.

— Так вы думаете, услышат? — спросил синерианин.

— Пусть не сразу. Пусть немногие. Но есть слова, чье эхо никогда не затухает, — ответил Изнов. — Ну, время. Иначе…

— Внимание! Слушай команду… Огонь!

И тишина рухнула. Били два автомата, секундой позже к ним присоединился третий. Немного. Но грохотало так, что казалось — рушится сама Империя.