— Да, мы слегка увлеклись охотой, — ответил Холмс.

— И хорошо сделали. По крайней мере, урядник выполнит свое поручение.

Эта фраза была сказана с очевидным намерением уязвить нас. В глазах управляющего снова блеснул злорадный огонек.

— Ну–с, я вас слушаю! — произнес он, обращаясь к уряднику.

— Позвольте вас обыскать!

— Меня? — расхохотался управляющий. — Неужели вы все еще думаете, что я увожу с собой хозяйское золото. Впрочем…

Он пожал плечами и договорил:

— Законы тайги грубы, и раз кто попал в нее, должен мириться с ними. Делайте свое дело, господин урядник! Я к вашим услугам! — Вместе с урядником они вошли в станционный дом.

— О, какая каналья! — весело воскликнул Шерлок Холмс. — Готов голову дать на отсечение, что он уже давно догадался, кто мы такие! Ведь он прямо–таки смеется мне в глаза!

— Да, я заметил это также! — подтвердил я.

И словно в подтверждение слов Холмса, управляющий вдруг выскочил из станционного дома.

— Что же, господа, вы не идете? Я думаю, что вам больше незачем ломать комедию и скрывать свое настоящее звание! Пожалуйте, господа сыщики! — крикнул он нам.

— Когда так, то, конечно, нам не имеет смысла скрываться! — ответил, улыбаясь, Холмс. — Пойдемте–ка, Ватсон.

Мы вошли в станционный дом и приступили к обыску.

Но… у Сельцова не было решительно ничего, кроме пустого драпового пальто на вате и костюма, в боковых карманах которого оказался лишь бумажник и кое–какие письма.

Из комнаты мы перешли во двор.

Вся кибитка, чемодан и узлы были обшарены нами так, что не осталось неосмотренным ни одно перышко.

Но… все наши старания не привели ни к чему.

Золота не было нигде.

Отозвав меня в сторону, Холмс тихо проговорил:

— Еще одно место осталось недосмотренным, дорогой Ватсон.

— А именно?

— Весьма возможно, что золото скрыто в осях, оглоблях или каких–нибудь частях кузова. Но скрыто оно настолько искусно, что заметить это по наружному осмотру — решительно невозможно. Надо как–нибудь лишить его кибитки и тогда посмотреть: как он отнесется к этому.

— Я думаю, что это не так трудно сделать! — заметил я. — Просто взять и перерубить ему ось и переломать колеса.

— Гм… это выйдет слишком грубо, — ответил Холмс. — Надо сделать это не так заметно. Я отведу его снова в дом, а урядник пусть распорядится. Пусть он прикажет кучеру поломать возок где–нибудь по дороге.

Он слегка подумал и добавил: — Для этой цели можно будет даже подпилить слегка ось.

Сказав это, он удалился и, подойдя к Сельцову, не сводившему с него насмешливого взора, попросил его снова войти в станционное помещение, оставив урядника со мной.

Оставшись с блюстителем порядка, я передал ему приказание Шерлока Холмса.

Кивнув головой в знак согласия, он подозвал к себе кучера Сельцова и стал объяснять ему, что надо сделать.

С своей стороны я пообещал кучеру пятьдесят рублей наградных, если он сумеет привести тарантас управляющего в совершенно негодное состояние, и объяснил ему, что дело это делается в интересах его хозяев.

Нечего и говорить про то, что кучер охотно согласился на все.

— Недалече есть крутой спуск и на повороте верстовой столб, — сказал он. — Ежели на него наехать с маху, то вся бричка рассыпется.

Достав из чемодана подпилок, я быстро надпилил обе оси.

Через несколько минут из дому вышли и Холмс с Сельцовым.

Холмс извинялся за причиненное беспокойство и говорил так искренне, что я и урядник даже вытаращили глаза.

Казалось, он даже подружился с управляющим.

Мы все вместе позавтракали, причем была выпита даже бутылка шампанского, и решили ехать до Иркутска вместе.

Убрав погребцы, мы расселись каждый в свой экипаж и пустились снова в путь.

Сельцов ехал впереди, мы — сзади.

Всю дорогу Шерлок Холмс не спускал глаз с передней тройки.

Но вот, наконец, начался спуск, про который говорил кучер.

С самого начала спуска лошади передней тройки зашалили.

Усилия кучера, видимо, не приводили ни к какому результату.

Горячие кони вдруг поднялись на дыбы и бешено понеслись под гору.

С замиранием сердца мы следили за этой картиной.

Сельцов, видимо, перетрусил не на шутку.

Он вскочил с сиденья и что есть силы натянул вожжи левой пристяжки и левой стороны коренника.