Чисто функциональное определение трансляции через хранение, накопление и передачу новым смертным поколениям некоторого массива знания или, скажем более осторожно, некоторого массива наследственной информации, необходимого для продолжения жизни данного сообщества в данной устойчивой экологической нише, является настолько широким, что определение охватывает, видимо, все случаи жизни вообще, если она развивается на базе преемственности смертных поколений. Такой биолого-социальный заход, в котором не различено еще биологическое и социальное, ценен, нам кажется, в том отношении, что он позволяет выделить основные категории трансляции: кодирование и фрагментацию.

Под кодированием мы понимаем необходимость дополнительной относительно деятельности "потенциальной" формы существования знания, приспособленной для трансляции, для передачи новым поколениям в обобщенном и сконцентрированном виде умений или навыков, где связаны воедино типизированные ситуации и типизированные программы поведения, более или менее однозначно решающие эти ситуации с результатом, который входит в число прямых или косвенных условий существования индивидов или особей живущего поколения.

Под фрагментацией мы понимаем конкретные реализации общего принципа соразмерности между конечным набором типизированных ситуаций и столь же конечным набором решающих их программ поведения, где в набор различенных и типизированных ситуаций распределены прямые и косвенные условия жизни, которые должны в каком-то темпе и в каких-то количественных соотношениях извлекаться из среды обитания (обмен веществ), а в набор решающих эти ситуации программ могут войти лишь те, которые посильны для индивида или особи, либо же могут быть разложены в систему сопряженных подпрограмм, которая позволяет решать ситуацию групповым, коллективным действием.

Наиболее общим случаем кодирования и фрагментации является, бесспорно, биологический, когда сумма необходимых для жизни навыков транслируется по биокоду, а фрагментация внешних условий и возможного поведения в навыки идет по контурам потребностей, сил и возможностей индивида-особи. Среди высших животных мы встречаем и довольно развитое общение, и длительный трансляционно-воспитательный контакт между поколениями, но основная часть животного мира, не говоря уже о растительном, осуществляет трансляцию "чистым" биологическим методом, где новое поколение не имеет ни малейшего представления о предыдущем поколении, лишено с ним контактов и строит историю собственной жизни на базе унаследованной по биокоду информации.

Чтобы отделить социальное от биологического на едином основании трансляции, нам следует разобрать тот катастрофический с биологической точкой зрения случай, когда, с одной стороны, в экологической нише вида появляются требующие решения типизированные ситуации, программы решения которых непосильны для индивида и требуют групповых координированных действий (охота на крупных животных, например), а с другой - в силу ли слабой оперативности или инерционности средств биологического кодирования такое групповое знание не может быть передано по биокоду в нормах "естественной трансляции" (пчелы, муравьи, термиты).

Здесь в сферу нашего понимания входят на правах различительных признаков знак и адресное общение как специфически социальные средства кодирования и фрагментации социально необходимого знания для перевода его в наследственную, способную передаваться от поколения к поколению форму. Ни знак сам по себе, ни общение само по себе не составляют монополии человека, они довольно широко используются в животном мире. Одна из особенностей человеческого употребления знака - ее вряд ли можно считать решающей - состоит в широком использовании графики и пластики, что совершенно несвойственно животному миру. Вторая, и, на наш взгляд, основная, особенность - системное использование знака в форме адресного общения, опирающегося на индивидуализирующие различители - имена.

Имя - основное средство социального кодирования и фрагментации массива знания по контурам сил и возможностей человека. Оно выступает устойчивым адресом распределения социальных ролей, местом их "крепления". С его помощью создаются ролевые наборы социальных институтов, где имена фиксируют отношения участников друг к другу в совместной деятельности (преподаватель-студент, продавец-покупатель, водитель-пассажир...). Такой способ кодирования групповых отношений в знак, где фиксированные по программам и способам поведения человеческие позиции означены именем, является универсальным, так что любое общество на любом этапе его развития обладает достаточно жестким "знаковым скелетом" социальности, который рассчитан на многократное использование многими поколениями. С точки зрения смертного человека, знаковые скелеты социальности неизбежно представляются как вечные сущности, которые остаются неизменными или претерпевают незначительные изменения за срок жизни индивида. В самом деле, человек еще не родился, а уже включен в ролевые наборы социальности, которые будут сопровождать его всю жизнь и даже некоторое время после смерти. Человек никогда не бывает свободным от социальности, как и социальность от человека, причем социальность всегда дана человеку в устойчивой знаковой структуре, даже если она спрятана в подкорку привычных и установившихся, не требующих рефлексии навыков. Ее всегда можно вывести на знаковый уровень.

Функциональное подобие социального и биологического способов кодирования не снимает проблемы их глубоких структурных различий. Результат достигается практически один и тот же: новые поколения воспроизводятся по образу и подобию предыдущих, но средства к достижению этого результата и сам механизм различны. Особенно это касается изменения, развития. Биологическое освоение нового и соответствующее перекодирование видовых навыков опираются на мутационный разброс и на естественный отбор, на процессы вероятностного типа, предполагающие значительные потери, и на время, поскольку единицей измерения выступает частота смены поколений, и на "пробы и ошибки", поскольку процессы идут слепо. Социальное знаковое кодирование строится как прямое программирование в социальные роли, то есть не знает разброса, потерь на "пробы и ошибки", предельно оперативно в изменении наличных и создании новых ролей.