Прикинув расклады, Данилов решил прямо сейчас отправиться в поликлинику, расклеить по картам записи, пополнить запасы, а завтра поспать подольше и выдвинуться из дома прямо на участок.

У входа в поликлинику он столкнулся с уходящим домой Рябчиковым.

— Ты пропустил такое зрелище, — закатил глаза Рудольф Иванович. — Кино и цирк в одном флаконе!

— Я голоден как стая собак, — ответил Данилов. — Если ты подождешь меня десять минут, то мы сможем отдать должное твоим хваленым хачапури, которые, я уверен, окажутся не хуже чебуреков, а заодно ты мне расскажешь про кино и цирк.

— Я не против, домой приятнее ехать сытым, — согласился Рябчиков. — Только в поликлинику я возвращаться не стану. Пойду тихо-тихо, загляну в обувной магазин и буду ждать тебя в кафе.

— Договорились!..

В кафе Данилову удалось попасть лишь через полчаса – какое-то время занял поиск карт в регистратуре, а потом пришлось расписывать в журнале выданные больничные листы, чтобы получить новые.

— Разжился обувкой? — спросил он у Рябчикова.

— Да, тапочки кожаные купил.

— Кожаные тапочки – это здорово! — одобрил Данилов.

Заказали хачапури и чай. В ожидании заказа Рябчиков начал рассказ про кино и цирк.

— Ходил к нам около года один медицинский представитель от фирмы «Мерит, Шорт энд Хоуп»…

— Известная фирма, — вставил Данилов.

— Еще бы. Флагман мировой фармацевтики, можно сказать. Значит, ходил от них тут такой компанейский мужик, Сергеем Иванычем звали, ручки с блокнотами раздавал, о новых препаратах рассказывал, кардиологу даже сумку спортивную с логотипом фирмы подарил. Все как обычно. К нам таких представителей человек десять ходит, если не пятнадцать. Ко мне они, правда, почти не заглядывают, я же ничего не выписываю, а пленку и контрастные вещества закупает главный врач.

— У меня тоже пока ни одного не было. Звонил, правда, один деятель, аппаратуру предлагал.

— Это еще не все знают, что в двести тридцать третьей физиотерапевт появился. Так вот, месяца два назад этот Сергей Иванович сообщил, что уходит на повышение в головной офис и будет оттуда руководить работой всех московских медицинских представителей. Заодно и намекнул во всеуслышание, что если, мол, кто желает на его место, то он может составить протекцию.

— Добрый человек!

— Очень! Как сегодня стало ясно, клюнули четверо – Гойда, подростковый врач, и участковые: Коканова, Гусь и Лебедев. Я подозреваю, что и Низматов стопудово не устоял, но его сегодня не было, он вроде как болеет. Дело в том, что в разговоре с глазу на глаз Сергей Иванович намекнул каждому из желающих, что его протекция стоит триста баксов.

— Ух ты!

Официантка принесла чай в большом фаянсовом чайнике с розами.

— Хачапури будет через десять минут, — сообщила она. — Уже в печь поставили.

— Спасибо, — поблагодарил Рябчиков и продолжил: – Ну там вроде как по две штуки баксов ежемесячный оклад, так, во всяком случае, расписал Сергей Иванович, плюс еще и премии. За такое счастье триста баксов заплатить не жаль. Они, короче, и заплатили. По отдельности, разумеется. Каждый был уверен, что он единственный! Сергей Иванович получил деньги, пообещал, что подвезет анкеты, необходимые для трудоустройства, и пропал. С концами. А сегодня в полдень к нам явился знакомиться новый представитель «Мерит, Шорт энд Хоуп». На вопрос Лебедева, «куда пропал Сергей Иванович?», новый представитель ответил, что его давно уволили за плохие показатели и пофигизм. Тебе налить чаю?

— Нет, спасибо, пусть получше заварится.

— Тогда и я подожду. Ну, Лебедев сразу же впал в истерику: «Как же так? Он же у меня деньги взял!», к нему присоединилась Гойда, слухи же у нас моментально всю поликлинику облетают, а вечером уже бились в истерике пришедшие на прием Коканова и Гусь. И несбывшихся надежд жаль, и денег. Должен сказать, что меня подобное легковерие просто возмущает. Ну как так можно!

— Это тебя еще не искушали как следует, — улыбнулся Данилов.

— У меня одно искушение, — помрачнел Рябчиков. — Хватит с меня.

— Очередные неудачи? — осторожно поинтересовался Данилов.

— Да как сказать… С одной стороны, я чувствую, что я ей нравлюсь, ну, во всяком случае – что я ей не противен. Она даже иногда мне улыбается. Но стоит мне предпринять хоть мельчайший шажок к сближению, как она тотчас же замыкается, и словно железный занавес опускается между нами. Сначала я думал, что она кокетничает, потом решил, что она сомневается в искренности моих намерений, однажды набрался храбрости и спросил, почему я ей не нравлюсь…