– Не понял, – по лицу Сергея катился пот; кажется, он обмочился. Вместо ответа на экране, между глазами и ртом, побежала текстовая строка: «Меню. Выбор: женщины, деньги, власть, бессмертие. Варианты?»

– А что … Что с моей стороны на кон? – Сергей повертел головой, шея затекла.

– Естественно, ваша душа и разум. Астральное тело, если хотите, – от гнусавого голоса в Сергее, казалось, ныл каждый нерв, – ваше «Я». Доступно?

– Я не хочу играть, – твердо сказал Петрович и попытался встать. Снова запахло озоном, тело передернула болевая судорога.

– Не выйдет, – от этих слое в животе Сергея возник ледяной комок, – игра будет сыграна. Если вы отказываетесь, я засчитываю вам поражение. Со всеми вытекающими последствиями. Итак?

– Хорошо, – Петрович сухо сглотнул, – но я не хочу этого – власти, женщин…

– Принято, – холодно сообщил голос: клыки сверкнули в оскале. – Чего же вы хотите?

Сергей с трудом наклонился вперед:

– Чтобы Татьяна и Митька были живы! Чтобы здесь были, со мной, и без обмана!

Зрачки в апельсинах сузились – там принимали решение.

– Согласен, – выплюнули слово губы, – вам все одно не выиграть. Только три попытки. Только три!

– А чем играть? Как, где? Правила?

– Сейчас узнаете, – в голосе почувствовалось удовлетворение, – сейчас все узнаете. Игра началась! – проревело из телевизора, и сознание Сергея растворилось в оранжевых глазах…

…Дежурный врач, полный седой мужчина, грузно сел на диван, вытер лицо платком.

– Костя, налей чайку, – обратился он к сидящему за столом напротив медбрату, – я сегодня просто вымотался. Шесть ножевых, трое поступили с побоями. И все за полтора часа! Ну и ночка… Вот, еще одного только что привезли: бугай, ему мешки таскать, и – нате вам, глубокое нервное истощение. Полностью отключен, не реагирует ни на что. Сейчас в реанимации.

– Кто привез-то? – безразлично спросил долговязый Костя, уткнув нос в кроссворд.

– Алиев, по вызову. На «седьмой»… – седой отпил чаю из стакана, блаженно зажмурился.

– Баба у этого, у коматозного, просто сумасшедшая – вместе с маленьким сыном, шестилеткой, среди ночи… Еле от носилок ее оттащили. Сейчас сидит в коридоре, рыдает. Сама, небось, мужика довела… Кстати, ты у нас вроде в электронике гребешь. Что это такое? – седой протянул Косте черную коробочку. – Еле из руки у него вытащил. Мертво держал.

Костя осмотрел находку, улыбнулся.

– Картридж. Блок памяти к компьютерной приставке. У меня такая есть.

– Тогда забирай себе, – решил седой, – после дежурства поиграешь, – и ушел.

Костя кивнул, не глядя сунул коробочку себе в карман халата и, пригладив рыжую шевелюру, углубился в кроссворд.

Вчерашний банкет удался. Просто на удивление удался – никто не напился, не орал и не лез с пьяными объятиями к юбиляру. Чинно прошел банкет, душевно. Даже к сладкому столу остались все, хотя к этому моменту застолья Симаковы, например, обычно уходили домой, так как Симаков-глава уже лыка не вязал, а Петренко-холостяк возбуждался от выпитого и убегал на поиски кого-нибудь в юбке.

Однако сам юбиляр, Игорь Степанович, оказался не на высоте – расслабился, разнюнился к концу посиделок, даже опрокинул на себя салат. А кофе так вообще разлил по всему полу, не держала рука чашку: водка и возраст совсем не сочетались!

Короче говоря, выперли Игоря Степановича на пенсию… Ласково выперли, ненавязчиво. Даже банкет в этот раз за свой счет организовали, словно извинялись. А чего здесь извиняться! На пенсию – значит, на пенсию.

Так что наутро пенсионер в законе, Жуков Игорь Степанович, напившись чаю, приступил к разбору подарков. Бывшие сослуживцы не поскупились, и это было хорошо.

– Так-с, – сказал Игорь Степанович, разглядывая расписной поднос, – мило, но не нужно.

– Тэк-с, – неопределенно пробормотал он, раскрыв и закрыв сувенирную матрешку Ельцина со всеми предыдущими политиками страны в ее животе, и поставил ее на отложенный в сторону поднос.

Вскоре образовалось две кучки, большая и маленькая: в большой были поднос, матрешка, две маленькие картины (репродукции Шишкина и Айвазовского), стопка книг, кукла на чайник и сам чайник. В маленькой лежали книжка с хорошим названием «Сделай сам», набор юного столяра и две коробки конфет.

Игорь Степанович с недоумением вертел в руках последний подарок, не зная, к какой куче его пристроить. Это была книжка в кроваво-красном переплете размером с общую тетрадь. Книжка имела непонятное, тисненное серебром название: «Моя жизнь». Жуков полистал ее – она белела чистыми страницами. Правда, кое-где мелькали коротенькие предложения с двоеточиями на конце – без очков Жуков их не понимал.

– Дуська! – протяжно крикнул Игорь Степанович, – а, Дуська! – из кухни выглянула тощая растрепанная жена. Вытирая мокрые руки о подол грязного халата, она раздраженно спросила: – Чего орешь, пенсионерина?