– Нет, конечно, но с девушками любая атмосфера станет приятней. Что скажешь, а?

– Скажу, что я, кажется, придумал, как мне найти Решку Маркуса.

– Опа, – опешил от такого поворота Ренс. Впрочем, он давно заметил, что мышление у друга зачастую ассоциативное. Эрни легко умел складывать факты один к одному, но на правильные выводы его порой могла натолкнуть какая-нибудь ерунда. – А нам он нужен? Мы же решили, что картины у него нет.

– Во-первых, на самом деле может быть иначе. Во-вторых, ты забываешь, что его жена наняла меня, чтобы найти своего беглого муженька. В-третьих…

– Может, награду за него получим?

Эрни хмуро глянул на друга.

– Ладно-ладно. Так как нам найти этого хмыря?

– Это мне надо со Стирсоном переговорить. И со своим помощником. – Фаргелон немного подумал. – Да, и еще одну идейку проверить. Почему это не пришло мне в голову вчера? Столько бы времени сэкономили.

– Ты вообще о чем сейчас?

– Неважно. Лучше давай продумаем, что именно будут говорить твои люди…

Уже через час по городу ползли слухи о найденном знаменитом портрете Идореллы Маядскальской. Правда, один из помощников Эрни принес недобрую весть: сам он услышал о том, что Ренс, оказывается, всегда был связан с Решкой Маркусом, даже после «смерти» этого воздушного разбойника. Начали говорить, что вместе они проворачивали немало рискованных дел. Пока Маркус не струхнул и не подался в бега. Неизвестно, кто выдал информацию, как звали Решку после «смерти», но даже соседи Ханны теперь знали настоящее имя ее мужа. Нельзя сказать, что это радовало. Тем более что, как следовало из слухов, связь с пропавшим разбойником Ренс поддерживал через Вивьен и Ханну.

Фаргелон с Леру скрипели зубами, но подобного развития событий следовало ожидать. Эрни, прорычав что-то нецензурное, вызвал Улиса и, написав на бумажке всего одно слово, а также дав кое-какие устные указания, оправил его к нену Стирсону.

– Меня беспокоит, что мы не знаем, где искать этот, будь он неладен, портрет, – после ухода помощника поделился Ренс. Ему сейчас тоже было нелегко, он терпеть не мог бездействовать, а в этих играх много времени уходило на ожидание. К тому же ему сейчас было абсолютно нечем заняться.

Эрни покачал головой.

– У меня есть одна идея, – вздохнул он, – но она на уровне догадки.

– У тебя они часто оправдываются, – заинтересовался охотник на воздушных разбойников. – Давай рассказывай.

– Ну смотри, у нас есть картина, которая, предположительно, должна перемещаться в безопасное для себя место.

– Или защищаться как-то иначе, но этого вроде не произошло, – добавил Ренс, который органически не мог не вмешиваться в речь другого человека.

– Именно, иначе бы ее не искали все вокруг и, судя по всему, сам похититель. Хотя это еще точно не выяснено. Итак, ключевое слово – безопасное место. Как думаешь, куда безопасней всего переместиться портрету Идореллы Маядскальской, основательницы страны Форевия? С учетом того что это должно быть не слишком далеко.

– Ну если так рассуждать, – протянул Леру, – портрету основательницы государства должно быть безопасней всего на территории, которая хотя бы юридически принадлежит этому самому государству. То есть посольство!

– Вот! И я так подумал. Посольство и, возможно, загородная резиденция Лаужер-она Маядскальского. Я еще думал о том типе, который должен сидеть где-то и ловить эманации заклинания, поставленного на дом Ханны и ее мужа, но коли картину, судя по всему, еще ищут, то он отпадает. Думаю, если уж портрет куда-то переместился, то вряд ли он выбрал подданных Форевии, проживающих на территории Эльмигерна. Равно как и дома торговцев и дипломатов. Если уж перемещаться самостоятельно, то совсем в надежное место. Но, как ты понимаешь, это просто рассуждения.

– Ну-у… ты много общался с моей сестрой, а она как раз делает вещи, способные на подобные выходки. И хотя портрет, ясен пень, не ее работа, но сходство определенное все равно имеется. А ты постоянно слушаешь ее трескотню на эту тему, так что должен многие вещи понимать инстинктивно.

– Ну-ну, твоя сестра всегда ставит меня в тупик своими рассуждениями. Моя логика с ними просто не справляется.

– Она же женщина, Эрни. О чем еще можно говорить?

– Только не озвучивай ей это вслух.

– Я что, похож на самоубийцу?

– Иногда.

– Ну иногда, с этим даже я согласен. Но давай к делу. Что нам дает это знание? Я про картину.

– Это дает нам еще один повод торопиться. Потому что если портрет именно там, где я думаю, то его там рано или поздно, а скорее всего рано, обнаружат. Что для нас весьма нежелательно. Так как с портретом они смогут вновь разыграть свой трюк – дескать, кто-то из нас или наших соотечественников его украл. Не хочу войны, Ренс. Это сильно уменьшает поток клиентов. Если вообще не сводит их число к нулю, потому что весь персонал конторы занимается защитой родины.

– Для моей профессии у войны есть ряд плюсов, но все же ты прав. Это весьма огорчит родителей и сестренку.

– Ты циничен.

– И всегда был.

– Ну-ну. Ладно, тогда переходим к сути. Чтобы найти картину первыми и не засветиться с ней, нам нужен свободный доступ и в посольство, и в резиденцию его высочества Лаужер-она Маядскальского. Соображаешь, как это можно сделать?

– Нужно добыть одежду слуг или охранников, – начал перечислять не раз проворачивавший подобные операции Ренс, – план домов и подъездных путей. А также подготовки отступления как тихого, так и с боем.