В начале 1969 г. ФРС внезапно снова повела жесткую денежную политику. Монетаристы предсказали спад, и он наметился к концу того же года. Поскольку же инфляция продолжалась, тогда и возник термин стагфляция, а доверие к кейнсианству оказалось сильно подорванным.

Теоретические споры между монетаристами и фискалистами еще не разрешились окончательной победой одного направления над другим. Да и вряд ли такое когда-нибудь будет. Пожалуй, нам не мешает здесь сделать одну оговорку касательно некоторых моментов нашего изложения.

Когда мы говорим о "крахе" или "обвале" какой-то теории, не следует понимать такие образные выражения слишком буквально. Обычно речь идет о том, что некая теория занимала исключительное, господствующее положение в исследовательских центрах, университетах, учебниках, общественном мнении, прессе и кругах политиков. В один прекрасный момент происходит резкое снижение доверия к этой теории, появляется чувство острого недовольства ею. Это чувство широко распространяется в кругах политиков, университетах, прессе и т. д. (кроме, пожалуй, учебников, где изменения происходят с большим запозданием). "Обваливается" скорее репутация теории, сама же она, естественно, не исчезает с лица земли, оставаясь зафиксированной в книгах и статьях. Следствием такого "обвала" становятся научные изыскания в тех направлениях, которые прежняя теория либо игнорировала, либо отвергала.

Как правило, "обвал" не означает и полного исчезновения такой теории из научного обихода. Всегда остается кучка (чаше всего поредевшая из-за перебежчиков) стойких приверженцев "обвалившейся" теории. Они начинают анализировать ее, выискивая недочеты и пытаясь их исправить. Им помогает в этом деле критика из стана противников. И сами они не остаются в долгу, выдвигая возражения против новоявленных теорий и помогая таким образом своим оппонентам. Так оно все и идет — идея на идею, довод на довод, теория на теорию…

Вот одно, весьма красноречивое, высказывание на данную тему: “"Кейнсианская революция" породила опрометчивые представления. Сторонники подхода с позиции равновесия даже не поняли, что они заранее проиграли сражение… Им казалось, что сказанное Кейнсом можно вписать в их системы равновесия… Достаточно взглянуть при этом на мои собственные работы после 1935 г… Взять хотя бы известную схему, предполагающую кривые IS — LM Должен сказать, что в настоящее время я сам с гораздо меньшей охотой прибегаю к ее использованию, чем, как мне кажется, это делают многие другие”.

Кому же могут принадлежать такие слова, если не многокритикуемому автору IS — LA4? Правда, сэр Джон Хикс соизволил произнести это только в 1975 г. Тем не менее подобное признание делает честь любому ученому, с каким бы опозданием оно ни было сделано.

Итак, наука движется вперед благодаря переменам научной моды. А бывает, что некто, взяв нечто оттуда и отсюда, предлагает некую синтетическую теорию. Об одной попытке такого рода нужно непременно рассказать.

В 40 — 50-е гг. несколько американских ученых во главе с П.Самуэльсоном приложили большие усилия к тому, чтобы увязать новую — кейнсианскую — макротеорию с микроэкономическим анализом неоклассической школы.

Мы видели в главе 28 неоклассическую теорию "с высоты птичьего полета". С такой точки наблюдения она предстает как макроэкономическая теория, очень похожая на классическую политическую экономию. С легкой руки Кейнса все это вместе долго называли именно "классической теорией, не проводя границы между "политэкономией" Рикардо — Милля и "экономике ' Маршалла с его последователями. Так что и поныне мы встречаем в книгах 40 — 50-х гг. выражение "классическая теория", относящееся ко всему, что было до Кейнса.

В то же время мы помним, что основоположники маржинализма подчеркнуто дистанцировались от "классиков" Рикардо и Милля. И мы теперь, вероятно, в состоянии понять, отчего возникает путаница.

Кейнс даже мимоходом сделал большое дело. Он показал, что микроэкономика, неоклассиков почти целиком нанизана на макроэкономическую схему классиков (оттого он и не делал различия между теми и другими). Однако, представив неоклассическую теорию в виде макроэкономических зависимостей, Кейнс придал ей такой вид, в котором исчез весь ее, так сказать, изюм Если не считать уравнения количественной теории денег, неоклассическая наука была в подавляющей своей части наукой микроэкономики. Сказанное в полной мере относится даже к Вальрасовой модели общего равновесия. Потому что уравнения этой модели — микроэкономические.

И мы имели случай заметить, как непохожи макроуравнения неоклассического равновесия (глава 28) на уравнения Вальраса. "А что если'?.." — подумал Самуэльсон со своими единомышленниками. А что если попробовать совместить "классиков" (так и они говорили) с кейнсианством? То есть — микроэкономику неоклассиков нанизать на микроэкономическую схему Кейнса? Так возникла идея "Великого Неоклассического Синтеза" (ВНС). Прежде чем процитировать Самуэльсона, поясним, что "теорией дохода" он называет свой вариант кейнсианства, а "классиками" — неоклассиков. "Основным принципом этого синтеза, — пишет Самуэльсон, — является следующий: разрешая ключевые проблемы денежной и фискальной политики с помощью категорий теории дохода, мы тем самым возрождаем классические истины и придаем им законную силу. Этот неоклассический синтез… ликвидирует разрыв между обобщающим понятием макроэкономики и традиционной микроэкономикой, создавая из них взаимодополняющее единство".