Мы привели краткую характеристику главных положений и судьбы психоаналитической теории для того, чтобы иметь возможность более обоснованно изложить причины, которые обусловливают наше отрицательное отношение к идеям Freud.

Приступая к изложению этих причин, следует прежде всего подчеркнуть следующий момент методологического порядка. Фрейдизм является типичной идеалистической концепцией. Поэтому важнейшее значение при его рас­смотрении приобретает известное указание В. И. Ленина на существование у всякой разновидности идеализма двоя­кого рода корней — классовых и гносеологических. Этими словами В. И. Ленин обращает внимание на тот факт, что идеалистические концепции существуют не только вследствие заинтересованности в них класса эксплуатато­ров, но и вследствие того, что при определенных условиях эти концепции порождаются исключительной слож­ностью самого процесса познания, по ходу которого один из аспектов действительности односторонне выделяется и абсолютизируется.

«Философский идеализм,— указывает В. И. Ленин,— есть только чепуха с точки зрения материализма грубого, простого, метафизичного. Наоборот, с точки зрения диалек­тического материализма философский идеализм есть од­ностороннее, преувеличенное, "uberschwengliches (Dietzgen) развитие (раздувание, распухание) одной из черто­чек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный. Идеализм есть по­повщина. Верно. Но идеализм философский есть («вернее» и «кроме того») дорога к поповщине через один из оттенков бесконечно сложного позна­ния (диалектического) человека... Прямолинейность и од­носторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voilaгносеологические корни иде­ализма. А у поповщины ( = философского идеализма), ко­нечно, есть гносеологические корни, она не беспочвенна, она есть пустоцвет, бесспорно, но пустоцвет, растущий на живом дереве, живого, плодотворного, истинного, могуче­го, всесильного, объективного, абсолютного человеческого познания» (50, стр. 322).

Приведенная выдержка из «Философских тетрадей» В. И. Ленина имеет принципиальное значение для пони­мания гносеологических корней любой разновидности идеа­лизма. Философский идеализм — это «только чепуха» для «материализма грубого, простого, метафизичного», а не диалектического. Понимание же того, что у идеалистических концепций существуют корни и гносеологического порядка, заставляет критиковать эти концепции конкретно, выявляя в них те реальные «черточки, стороны, грани» познания, которые в идеалистической трактовке абсолюти­зируются и потому неправильно отражаются.

Применяя эти методологические положения к задачам, стоящим перед нами, следует прежде всего отметить, что игнорирование, замалчивание фрейдизма, длившееся на протяжении многих лет в нашей литературе, отнюдь не яв­ляется наилучшим методом борьбы за диалектико-материа­листическое мировоззрение. Wells справедливо замечает по этому поводу, что если мы будем ограничиваться только общим осуждением или высмеиванием психоаналитиче­ского направления и его многочисленных парадоксов, то вряд ли сможем подорвать все еще очень большое влияние, которое эта школа оказывает на широкие слои интелли­генции в капиталистических странах. Мы должны, наобо­рот, серьезно и конкретно рассматривать и критиковать идейные основы психоаналитической концепции. А для этого необходимо понять, в чем заключается та объектив­ная истина, которую эта теория отразила односторонне и, следовательно, искаженно,— нужно суметь выявить не только общественно-исторические, но и психологические причины популярности идей Freud и показать всем, кто на сегодня еще не определил окончательно своего отношения к психоанализу, те неправильности понимания, а также практические отрицательные последствия, с которыми не­избежным образом связано распространение этого учения.

Проследим теперь, какие факторы общественного, психо­логического и клинического порядка определяли отноше­ние к фрейдизму в дореволюционной России, в Советском Союзе и за рубежом, вызывая при одних социальных по­сылках, частичное или даже полное принятие этой доктри­ны, при других — столь же решительное ее отклонение.

В дореволюционной России фрейдизму пришлось с са­мого начала столкнуться с упрочившимися в русской ме­дицине и нейрофизиологии традициями экспериментально­клинического подхода к проблеме функциональных расстройств нервной системы, с влиянием идей И. М. Сеченова, И. П. Павлова, Е. А. Веденского, с пониманием роли нерв­ного фактора, которое подсказывалось теорией нервизма. Поэтому оказать сколько-нибудь серьезное влияние на русскую медицину фрейдизм не смог даже в годы стреми­тельного нарастания его популярности. До Октябрьской революции в России существовали лишь единичные сто­ронники психоаналитического метода (Е. Осиной, А. Фельцман). В Советском Союзе психоанализ настойчи­во пропагандировался в 20-х и начале 30-х годов И. Ермаковым, В. Коганом и некоторыми другими, однако сколько-нибудь заметного отклика во врачебных кругах эта пропа­ганда так и не получила. Не имели успеха и попытки Ю. Каннабиха, В. Внукова, В. Консторума, И. Залкинда и др. совместить психоаналитический метод с диалектико­материалистическим подходом к проблеме невроза.

Критическое отношение к фрейдизму, которое сформи­ровалось в рамках советской психоневрологии, было по­рождено, как видно из соответствующих работ, не какой-то легковесной предвзятостью мнений, а прежде всего неодно­кратно показанным несоответствием методики психоана­литического изучения основным принципам организации научных исследований и малой эффективностью приложе­ний психоанализа в медицинской практике. Еще до сих пор не забыты многочисленные дискуссии, которые в 20-х и 30-х годах были посвящены в Советском Союзе деталь­ному обсуждению фрейдизма как теоретической и клини­ческой концепции. В этих дискуссиях подчеркивались раз­личия, существующие между психоаналитической аргумен­тацией и общепринятыми способами доказательства научных представлений; произвольный характер психо­аналитических догм (отсутствие, например, сколько-нибудь убедительного экспериментального обоснования у всей фрейдовской концепции символики «бессознательного»); сложный характер сдвигов, сопутствующих обычно психо­аналитическому вмешательству, который становится оче­видным, если учитывается: а) действие неизбежно приме­шивающегося к любой психоаналитической процедуре (неконтролируемым образом!) фактора внушения и б) влияние спонтанной динамики функционального рас­стройства, почти всегда сказывающееся на протяжении многомесячного (а иногда и многолетнего) периода применения психоаналитических процедур; вред, который наносится психоанализом общественному здоровью отвлечением внимания от реальных возможностей медицины и профи­лактики (как это ни странно, не только в те далекие годы, но и сейчас значительное количество практикующих за ру­бежом психоаналитиков не имеет высшего медицинского образования); деморализующее влияние, оказываемое воз­ведением психоаналитической концепцией сексуального влечения в ранг ведущих социальных факторов и поощре­нием тем самым нездоровых настроений у молодежи, упа­дочнической литературы и искусства и т.п.; неправильное теоретическое истолкование психологических и физиологи­ческих проявлений «бессознательного» и роли, которую последнее играет в нормальном и патологическом поведе­нии, и многие другие моменты сходного характера.

Когда же в результате проникновения теории психо­анализа в область социологии обнаружилась открытая биологизация ею проблем обществоведения и вытекающая отсюда созвучность многих ее положений буржуазному мировоззрению, то теоретические споры советских иссле­дователей со сторонниками психоанализа стали из-за предельного расхождения исходных позиций бесцельными. Именно это обстоятельство и явилось одной из причин по­степенного затухания, а затем и полного, на долгий срок, прекращения соответствующих дискуссий.

Послевоенный период и особенно 50-е годы характери­зовались углубляющимся идейным расслоением фрейдизма и изменением отношения психоаналитической концепции к другим направлениям в учении о мозге: попытками к эк­лектическому сближению с физиологическим учением И. П. Павлова, с теорией функций ретикулярной форма­ции, с идеями современной электрофизиологии, киберне­тики и даже в некоторых случаях с философией марксизма. Подобные тенденции представлены в работах Masserman [204], Kubie[189] и др. Это обстоятельство, а также устой­чиво сохраняющееся влияние психоаналитической концеп­ции в ряде стран вновь придали в последние годы актуаль­ность задаче идеологической борьбы с новейшими вариа­циями фрейдизма, одновременно усложнив эту задачу и создав много поводов для философских и конкретных науч­ных споров. В этой связи по инициативе Академии меди­цинских наук СССР в конце 50-х годов дискуссия была возобновлена. Она нашла отражение в выступлениях совет­ских ученых на многих международных конгрессах послед­них лет, а также в опубликовании в нашей и зарубежной печати ряда соответствующих полемических статей.