Эти схемы имели, однако, свою неотвратимую логику развития, пленником которой Freud по существу и стал. В результате их постепенного усложнения была создана целая страна причудливых мифов о мозге. У того, кто в этой стране поселялся, довольно быстро притуплялось чув­ство реальности теоретических построений, а в более позд­нем периоде он становился обычно приверженцем социаль­ной философии, еще более далекой от отражения подлин­ной социальной действительности, чем были далеки от действительности клинической исходные объясняющие структурно-психологические схемы Freud (и потому,— это нужно сказать очень твердо,— философии, общественно вредной).

Вся эта противоречивая сложность психоанализа нало­жила глубокий отпечаток на его судьбу. Подметив ряд чрезвычайно важных особенностей динамики бессознатель­ного, психоаналитическое направление оказалось, однако, совершенно неспособным адекватно раскрыть эти особен­ности теоретически. Вместе с тем оно никогда не переста­вало рассматривать как свою логическую основу ту реаль­ную и важную исходную схему связи устранения клини­ческого расстройства с осознанием диссоциировавшего пе­реживания, с которой и хронологически связаны самые первые шаги фрейдизма.

Есть много оснований полагать, что вытекающая отсю­да неодинаковость научной значимости, методологического и философского звучания разных элементов психоанали­тической концепции явилась одной из главных причин беспрецедентно широких расхождений в вопросе об отно­шении к фрейдизму, прозвучавших по разным поводам в различные времена в разных странах. Только учитывая и хорошо понимая эту неодинаковость, мы можем адекватно и строго определять в настоящее время то отношение, ко­торого заслуживают психоаналитическая теория в целом и отдельные клинико-психологические наблюдения и фак­ты, использованные при ее построении.

Можно также с уверенностью сказать, что история пси­хоаналитической школы — это одна из удивительно ярких иллюстраций того, как мало могут влиять на развитие на­ших знаний даже очень значительные и скрупулезно точно описанные факты, если на них не падает свет большой те­ории, способной адекватно раскрыть их подлинный скры­тый смысл.

Даже наиболее строгие критики психоаналитической концепции никогда не отрицали, что привлечение этой концепцией внимания к трудно вообразимой сложности аффективной жизни человека, к проблеме отчетливо пере­живаемых и скрытых влечений, к конфликтам, возникаю­щим между различными мотивами, к трагическим подчас противоречиям между сферой «желаемого» и «должного», — является сильной стороной и заслугой фрейдизма. Аналогичным образом очень многие оценивали признание этим учением «бессознательного» как одного из важных элементов психической деятельности и факторов пове­дения.

Но теоретическая концепция — таков неизбежный за­кон ее развития — никогда не ограничивается одним толь­ко «привлечением внимания» к тому, что она изучает. Она всегда — хорошо или плохо — пытается это изучаемое объ­яснять. И вот именно на этом, самом главном для всякой научной теории, этапе ее применения открыто выступила концептуальная несостоятельность фрейдизма. А судьба теории, которая не может объяснять, заранее печально предрешена, какими бы сильными сторонами она в дру­гих отношениях не обладала.

Москва, февраль 1966— август 1967 г.

В журнале «Вопросы психологии» (№5 и 6, 1958) нами были напечатаны две статьи, посвященные критике фрей­дизма. По инициативе редакции периодического издания «Rivista di psicoanalisi» (Милан) этот материал был опуб­ликован в переводе на итальянский язык [Rivista, № 2, 1959]. В том же номере журнала были помещены статьи проф. Musatti и д-ра Saraval, содержащие возражения нашему пониманию. В заметке от редакции «Rivista» было выражено пожелание начать диалог с советскими исследо­вателями по вопросам, затрагиваемым в упоминаемых вы­ше работах.

Перевод на русский язык статьи Musatti (профессор психологии, директор Психологического института Ми­ланского университета, президент Психологического обще­ства Италии, директор «Rivista di psicoanalisi») и наш от­вет ему были напечатаны в журнале «Вопросы психоло­гии» (№ 3, 1960). Ниже приводится с незначительными сокращениями, текст обеих этих статей.

Дискуссия была затем продолжена проф. Musatti в по­следней главе его монографии «Psicoanalisi е vita contemporanea» (Турин, 1960).

Проф. Musatti:

Полемизируя с Ф. В. Бассиным по поводу его статьи о психоанализе я считаю необходимым прежде всего ясно и искренне рассказать о том, какую реакцию вызвало во мне чтение его статьи.

Я психолог, который живет в Западном мире и который в течение ряда лет занимается психоанализом, изучая его с широкой точки зрения без догматизма и предрассудков по отношению к иным взглядам. Я при этом исходил из экспериментальных работ; в настоящее время мои инте­ресы тоже сосредоточиваются на экспериментальной сто­роне психологического исследования. По характеру моих воззрений и по моей активной политической деятельности я стою на тех же идеологических позициях, на каких стоит и на какие ссылается проф. Бассин.