Следующей новой разработкой КБ Королёва стали автоматические спутники космической связи типа "Молния". Радиосвязь, телевидение, навигация, глобальные наблюдения Земли из космоса в интересах различных ведомств - вот основные направления этого спектра работ. Когда были получены первые результаты и намечены перспективы на ближайшие годы, было организовано новое КБ при одном из заводов недалеко от г. Красноярска. Главным конструктором туда был направлен один из ведущих конструкторов КБ Королёва Михаил Фёдорович Решетнёв со всем заделом накопившихся идей и проектно-конструкторских решений.

Следующая задача коснулась направления, связанного с автоматическими аппаратами, исследующими далёкий космос - Луну, Марс, Венеру. Со всей проектно-конструкторской документацией, готовой и полуготовой материальной частью и багажом целой серии удачных и не очень удачных пусков один из начальников отделов КБ Королёва Георгий Николаевич Бабакин был направлен в КБ им. Лавочкина Главным конструктором для организации и продолжения работ по дальнему космосу. Предприятие сугубо авиационного профиля было полностью переориентировано на решение задач научно-космического плана. Стремление полностью освободиться от военной, точнее, боевой тематики и посвятить все свои возможности только решению научных задач, связанных с космосом, явно просматривалось во всём поведении Сергея Павловича в последние годы.

Лебединой песней строительства боевых ракет стали работы по созданию двух ракет, названых Р-9 и РТ-2. Р-9 - ракета на криогенных компонентах топлива с дальностью до 12-13 тыс. км, с очень высокими точностными характеристиками и с высокой степенью боеготовности, стартующая из шахты. Благодаря специальным мерам потери жидкого кислорода при длительном хранении были сведены до вполне приемлемых величин. После принятия на вооружение ракеты Р-9 она долгие годы находилась на боевом дежурстве. Ракета РТ-2 - первая твёрдотопливная ракета межконтинентального класса, созданная в Советском Союзе и также принятая на вооружение. Вся проектно-конструкторская и технологическая документация по ней была передана на разные предприятия, ставшие преемниками нашего КБ по соответствующим направлениям работ. Позже на этих и других предприятиях были созданы твёрдотопливные ракеты с гораздо более совершенными характеристиками, но первенство по созданию боевых ракет стратегического назначения на твёрдом топливе принадлежало Королёву и его команде.

Кажется, я привёл достаточно много примеров, иллюстрирующих отсутствие у Королёва стремления стать монополистом в нашем деле, а напротив, стремящегося по каждому из крупных направлений создать мощные коллективы, способные самостоятельно развивать и вести их. Что касается первенства, приоритета, то тут он действительно не хотел упускать из своих рук ни малейшего шанса.

Был ли Королёв честолюбив? Безусловно и несомненно. Но это честолюбие не выпирало из него как примат желаний над рассудком. Он был лидером от рождения, от природы, и не представлял себя в роли ведомого, не переносил, когда кто-то им командовал. Первенство в любом деле приносило ему очень большое моральное удовлетворение, но он никогда не старался приписать успехи только себе, и вообще я не помню случая, чтобы он как-то подчёркивал свою особую роль, когда отмечалось успешное завершение того или другого крупного проекта. Однако, я уверен, его самолюбие очень страдало от того, что его настоящее имя скрывалось за семью печатями, ни в каких официальных сообщениях оно не упоминалось, и даже его редкие статьи в газетах печатались под псевдонимом "профессор К. Сергеев". В двух-трёх случаях я явно почувствовал, как Сергей Павлович переживает свою "закрытость" от людей, от мира сего. Помню случай, когда один из его заместителей стал сильно нажимать на него, требуя ускорить решение вопроса, связанного с привлечением дополнительных финансовых средств и некоторых подразделений Академии Наук к одной из наших научных программ, Сергей Павлович, будучи озабочен многими не менее важными проблемами, в довольно резкой форме произнёс: "У нас же есть теперь отец первого спутника Земли, вот и идите к нему со своими претензиями. Посмотрим, как он решит ваши дела".

Он имел в виду академика Седова Леонида Ивановича, известного учёного в области механики, аэрогазодинамики и особенно гидродинамики, а также теории подобия и моделирования. Когда я услышал слова Сергея Павловича, мне живо представился образ этого человека, который ярко запечатлелся в памяти ещё со студенческих лет. Уже будучи дипломником, я работал тогда над проектом авиабомбы против подводных лодок. В поисках теоретического и экспериментального материала, по рекомендации своего консультанта, я обратился к профессору Седову, который организовал и оснастил самую современную по тем временам гидродинамическую лабораторию в ЦАГИ [10] . Это был в полном смысле слова красавец-мужчина, обаятельный, элегантный, улыбчивый, доброжелательный. Тогда он почему-то провёл меня, какого-то безвестного студентишку, в большой зал и показал свой только недавно построенный гидродинамический бассейн, и было видно, как он им гордится. По интересующему меня вопросу он дал несколько советов и порекомендовал некоторые материалы из научных журналов, которыми я так и не сумел тогда воспользоваться. Вот каким я запомнил Л. И. Седова, в адрес которого Сергей Павлович бросил не очень лестные слова. Чем же заслужил академик Седов подобный упрёк? Случилось так, что ещё за два года до запуска первого спутника, в 1955 году, академик Седов, представляя в Копенгагене на 6-м Конгрессе Международной Астронавтической федерации советскую науку, сделал сенсационное заявление о том, что в самом недалёком времени в Советском Союзе будет осуществлён запуск спутника Земли, раньше, чем это сделают американцы, и что наши спутники превзойдут по весу американские. Как мог на такое решиться Седов - можно строить только догадки. Ведь в те годы всё, что делалось в этой области, держалось в строжайшем секрете, тем более сведения о перспективных разработках. Без особого разрешения или даже поручения ЦК КПСС вряд ли возможно было сделать такое заявление, не желая подвергнуть себя огромному риску. Несколько легче ответить на другой вопрос: а какое, собственно, отношение имел академик Седов к проблеме первого спутника? Можно смело сказать - никакого. Седов не занимался ни одной из практических или теоретических проблем, связанных с запуском спутника. Только поэтому он и мог оказаться на астронавтическом конгрессе, тогда как истинным творцам новой техники путь на международные форумы был плотно перекрыт. Представлять советских учёных на конгрессе у Седова были и какие-то формальные основания: он числился председателем некой бутафорной организации под очень длинным и совершенно безответственным названием "Междуведомственная комиссия по координации работ в области организации и осуществления межпланетных сообщений". Не правда ли, в этом есть что-то очень напоминающее фантастическую "Аэлиту" А. Толстого? В составе этой Междуведомственной комиссии не было ни одного из тех учёных или конструкторов, которые реально занимались проблемами ракетно-космической техники. Никто из них не мог иметь никаких контактов с зарубежными специалистами. Седов же, показав свою осведомлённость и, более того, причастность (хотя она и была лишь мнимой) к делам, связанным с подготовкой к запуску спутника Земли, стал восприниматься зарубежным научным миром как ключевая фигура в советской программе освоения космоса. Когда же спустя два года сбылись его слова, произнесённые на Копенгагенском конгрессе, его и окрестили "отцом первого спутника". Надо заметить, что Седов в последующем не давал повода к тому, чтобы приписать себе незаслуженную славу, но и ни разу публично не опроверг распространяемые домыслы о его ведущей роли в этой программе. Все эти слухи окончательно рассеялись только после смерти Королёва.

Если бы попытались описать все случаи самого откровенного "затирания" имени Королёва, могло бы получиться сочинение изрядного объёма даже при том, что по сегодняшний день многое ещё остаётся неизвестным. Однако, коль скоро пришлось коснуться этого щекотливого вопроса, было бы уместным вспомнить ещё три характерных эпизода.

Известно, что после успешного завершения полёта Гагарина Шведская Академия Наук предложила наградить создателя первого пилотируемого корабля Нобелевской премией и обратилась по этому поводу с запросом в Академию Наук СССР. Последовал ответ Хрущёва в том духе, что автором является весь Советский Союз, весь советский народ. Более глупого и наглого ответа вряд ли можно было бы придумать. Между тем за это достижение самому Хрущёву и одному из тогдашних секретарей ЦК КПСС Фролу Романовичу Козлову были присуждены звания Героев Социалистического Труда, естественно, с вручением медалей "Золотая Звезда Героя". Вот так Королёв остался без Нобелевской премии. Каково было человеку это терпеть? И ради чего?

Думается, что не самые приятные минуты испытал Сергей Павлович и во время церемонии встречи Гагарина в Москве. Кто постарше, помнит, вероятно, как показывало телевидение в тот день ликующую столицу. Десятки, а может быть и сотни тысяч людей запрудили все улицы и площади. Гагарин во Внуковском аэропорту докладывает Хрущёву об успешном выполнении задания партии и правительства. Гагарин и Хрущёв едут на открытом лимузине через весь город к Кремлю. Везде флажки с портретами Гагарина и Хрущёва, море цветов и улыбок. Затем незабываемый митинг на Красной площади и чествование первого героя космоса. А где же Королёв, вдохновитель и создатель всего этого, вынесший на своих плечах непомерный груз ответственности, преодолевший многие и многие преграды на небывало тернистом пути? При встрече Гагарина в аэропорту он оставался на втором плане, а затем не смог добраться до Красной площади. Вместо этого поехал к себе домой и с женой наблюдал всю картину по телевизору. Справедливо это?

Ни в коем случае не желая умалить значение подвига Гагарина и его личные заслуги, хотел бы в то же время заметить, что успех этого полёта от него никак не зависел, или, скажем точнее, зависел в очень малой степени. Всё решала техника, разум, заложенный в эту технику, умение безукоризненно подготовить её к предстоящему полёту. После полёта в ближайшие несколько лет Гагарин с триумфом пронёсся по всем странам и континентам, получил множество поздравлений и наград, стал любимцем всей планеты. Многие люди понимали, что Гагарин является лишь символом одного из величайших достижений науки и техники двадцатого века, но было бы так же величайшей справедливостью, если этот символ запечатлелся в памяти человечества и с самого начала не в виде образа одного человека, а двух.