— Работа… Кто не ошибается…

— А если это не ошибка, а злой умысел?

— В 1944 году? Когда даже немецкие генералы понимают, что крах фашистской Германии — дело времени? Смешно.

— Вы находите? А мне не до смеха. Убит Егоров, убийца ходит рядом с нами… Вот что страшно. Ну ладно, теперь о вас. Что вы делали вчера в лаборатории?

— То есть? Откуда вы взяли, что я вчера вечером был в лаборатории?

— У вас, товарищ капитан, есть привычка, о которой, возможно, вы и сами не подозреваете: закурив сигарету вы обязательно переламываете спичку надвое. Вот по этому, да и по другим признакам я определил, что вы посетили лабораторию. Для чего — не будем уточнять. И откуда привычка — тоже не важно…

— До войны я на лесной бирже работал. Там на каждом углу призыв: «Прежде чем бросить спичку — переломи ее надвое!»

— Для чего надвое?

— Можно вообще раскрошить спичку… Переламывая, вы обязательно потушите ее. Значит, тем самым избежите риска вызвать пожар. А что такое пожар на лесном складе и вообще в лесу, кричат плакаты: «Из одного кубометра древесины можно сделать миллион спичек; одна спичка может уничтожить миллион кубометров леса».

— Все ясно. Вернемся к моему вопросу: что вы вчера делали в лаборатории?

— Могу я на этот вопрос не отвечать?

— Почему?

— Замешан один человек… Мне не хочется называть его имени.

— Хорошо. Не хотите отвечать — не отвечайте, поскольку замешана… замешано другое лицо. Тогда ответьте на такой вопрос: когда вы уходили из лаборатории, кто-нибудь видел вас? Только не торопитесь, припомните хорошенько.

— Мне показалось, что видел меня Шаповал.

— Только он?

— Да. Ну, это не в счет. У него так глубоко сидят глаза, что и днем-то не все видит.

— Задание, на которое полетел Якубовский, важное?

— Очень.

— Не могли бы вы созвониться со Спасовым и строжайше предупредить его о том, что схема нужна штабу строго в срок и безупречного качества? То есть дешифровка аэрофотосхемы — под личную ответственность начальника фотоотделения.

— Я ему вчера об этом говорил.

— Я знаю. И он знает. Важно еще раз напомнить, чтобы и все другие знали об этом.

— Если нужно, я могу и отсюда связаться с КП на аэродроме.

— Нет. Вы от себя позвоните. Разыщите, где бы ни был майор.

— Хорошо.

— Спасибо. У меня больше просьб нет.

— Да, работенка у тебя, старшина… Не заскучаешь.

— Как будто у вас, товарищ капитан, легче.

— Конечно, легче. У меня все, что по ту сторону фронта, — враг. Танк, автомашина, окоп, стрелок, лошадь под военным седлом или в военной упряжке — враги. Вот я и стараюсь на все это зафронтовое население как можно больше сбросить смертоносного груза. У тебя иначе. Среди друзей… тысяч и миллионов… найти одного — врага. Так вот откуда у тебя расторопность, товарищ старшина, — улыбнулся Мартемьянов.

— Не отсюда. От желания приехать домой с орденом и медалью, — в тон капитану ответил старший лейтенант Вознесенский.

— Злопамятный ты человек, старшина…

— Никак нет. Просто люблю хорошую шутку. Вы же шутите, я отвечаю тем же. И, привязанностью тоже…

Полет Якубовского на разведку с фотографированием прошел благополучно. Зенитки хоть и обстреляли наши самолеты, но вреда им не причинили. И вот машины заходят на посадку, садятся, подруливают к стоянке, их заводят в капониры.

— Шаповал, беги, снимай кассеты и домой! Все делать в лучшем виде.

— Есть! — сказал Шаповал и затрусил к самолету.

Спасов смотрел вслед старшему сержанту и только сейчас заметил, что тот косолап, что бежать ему трудно. Таких людей в пехоту не берут. Почему подумалось об этом, Спасов не мог бы объяснить.

— Побыстрее поворачивайся! — крикнул вдогонку Спасов. — Какая земля тебя породила!

— Успеем, товарищ майор. Я и так быстро.

Для Шаповала это действительно была великая резвость. Но надо быть и справедливым — кассеты Шаповал снял быстро и проворно вернулся назад. И вот уже майор и старший сержант забираются в «виллис».

Тот сразу сорвался с места, помчался к фотоотделению. Когда кассеты были вручены Косушкову, майор сказал:

— Игнатьев, Шаповал… Резать картон, чтоб ни одной минуты даром не тратить. Поторапливайтесь!

— Есть поторапливаться!

С ножницами в руках у стола стояли старшина и старший сержант и резали картон. Очень скоро они столкнутся в смертельной схватке, и только счастливый случай все решит по справедливости.

Спасов расхаживал по комнате, беспрерывно курил.

— Ждать да догонять — одна путаница, — ворчал майор.