Баронесса вошла в роль, стонала с удовольствием, представляя, будто рожает на самом деле. Барона пот прошиб от криков жены, больше всего он волновался за наследника и молился: «Господи, пусть Франсуаза умрёт, но только не ребёнок!»

Минуло четыре часа. Ребёнок открыл глаза, посопел и сделал движение языком, ища сосок груди, он был явно голоден. Итрида специально его заранее не покормила, чтобы при пробуждении младенец кричал погромче, а все обитатели замка, таким образом, услышали бы «первый крик» новорожденного.

– Кричите, госпожа! Кричите изо всех сил, – приказала ведьма баронессе.

Франсуаза послушно издала чудовищный вопль. В этот момент ребёнок окончательно проснулся от криков «матери» и, пронзительно завопив, настойчиво потребовал грудного молока. Ведьма взяла малыша и облила его головку кровью кролика, которую принесла с собой предусмотрительно в кожаном бурдюке. Затем перепачкала кровью простыни, рубашку Франсуазы и выставила на видное место чашу с «детским местом», извлечённым из глубокого кармана балахона. В качестве «детского места» ведьма использовала разорванный бычий пузырь, который предусмотрительно обильно облила кровью, то же самое проделала и со своими руками. Для пущей убедительности она испачкала свой балахон и спрятала бурдюк в его бездонном кармане.

Положив младенца на живот баронессы, Итрида открыла дверь и громогласно приказала:

– Тёплой воды и пелёнки, быстро!!!

Тут же появилась служанка со всем необходимым, тёплую воду постоянно меняли и держали наготове. Одна из служанок помогала Итриде обмыть «новорожденного», другая меняла бельё баронессе. В такой суете и радости, служанка, меняющая рубашку баронессе, не заметила, что живот её гладкий и упругий, каким не может быть у только что родившей женщины.

Девушка, обмывавшая мальчика, приговаривала:

– Какой крепыш, истинный барон Кастельмар! А что это на предплечье мальчика? Смотрите!

– Что там может быть? – «удивилась» ведьма.

– Какое-то странное родимое пятно в форме восьмиконечной звезды…

– Да, похоже на звезду. – Подтвердила Итрида, делая вид, что внимательно разглядывает пятно, словно видит его впервые. – Этот знак даётся свыше и означает, что мальчик отмечен богатством и удачей. Он ещё покажет себя в жизни, вот увидите, – предрекла ведьма. Ребёнка помыли и завернули в пелёнки. Он не унимался, настойчиво требуя молока.

– Нужна кормилица, – обратилась Итрида к одной из служанок. – У баронессы нет в груди даже малозева. Значит, молока не будет. Ничего не поделаешь – возраст! Да, и приготовьте бутылочку тёплого коровьего молока с соской. Вот возьмите, – ведьма вручила служанке самодельную соску из тонкой кишки кролика и приказала: – Как следует промойте её в тёплой воде.

В дверях появился счастливый pater familias. Итрида поднесла к нему ребёнка:

– Мальчик, ваше сиятельство. Как я и обещала, всё закончилось удачно.

Барон посмотрел на сына, потом на жену и прослезился. Он погладил мальчика по головке, покрытой тёмными волосиками, поцеловал его в крошечный носик, подошёл к жене:

– Благодарю вас, Франсуаза, за сына. Я слышал ваши стоны, нелегко он достался.

Барон сдержал слово и щедро одарил Итриду. Она получила пять золотых салю и осталась очень довольна. В поместье был объявлен праздник в честь счастливого рождения наследника и выпито огромное количество вина.

Шли годы. Шарль рос сильным и подвижным. Франсуаза всячески опекала сына, опасаясь лишний раз, оставлять мальчика без присмотра. Материнская любовь, конечно, прекрасное чувство и Шарлю надо было тогда родиться девочкой и постоянно пребывать подле матери. Но как будущий мужчина и воин, мальчик предпочитал общество барона.

Барон сильно изменился за эти годы, стал внимателен к жене, прислушивался к её мнению, а если был не согласен, то скандал не устраивал, а просто поступал так, как считал нужным. Он был убеждён, что воспитание сына, прежде всего обязанность отца, а лишь потом – матери. Она сделала своё дело – родила сильного здорового отпрыска и на этом её функция заканчивается. Далее, как мальчик подрос – дело отца.

Бертран прекрасно с этим справлялся. В пять лет Шарль ездил с отцом в седле, затем самостоятельно на маленькой смирной шотландской лошадке-пони (приобретённой бароном посему поводу), метко стрелял из небольшого, специально изготовленного для него лука. Барон позволял сыну играть с крестьянскими мальчишками, тем более, что Шарль в общении с ними всегда проявлял характер и был предводителем. Даже дети постарше шести-семи лет, побаивались сильного малыша.

Как-то раз они компанией развлекались и стреляли из лука Шарля. И как, обычно, мальчишки не поделили очерёдность, ибо каждому из них с нетерпением хотелось зажать стрелу в руке, натянуть тетиву, прицелиться и поразить цель. Шарль решил вопрос очень просто – залепил кулаком в ухо нарушителю установленного порядка, семилетнему крепышу.