Что Винни Пуху рассказывала художница, он положительно не слушал, потому что его мысли были далеко от того, что она говорила. Он просто тупо разглядывал бюст художницы, для удобства поворачивая ее то анфас, то в профиль, что повергало художницу в легкое см ущение, и равнодушно бормотал «Да-да», если она его о чем-либо спрашивала. Впрочем, от «Да-да» художница иногда вскакивала, краснела и испуганно смотрела на Винни и на дверь, отчего медвежонок поспешно говорил «Нет, конечно же, нет».

— Ну, это я все вам потом дорасскажу, — пообещала художница. — Там немного, в общем-то, осталось... Свинью будем какую рисовать — толстую или тощую?

— Толстую! — живо встрепенулся Винни Пух. — Разве ж свиньи тощие бывают? Это ж волку понятно...

— Гы-гы-гы, — художница нашла шутку Винни очень остроумной и попыталась ухмыльнуться. Ее улыбка напомнила Винни нервный тик, который появлялся у Кролика, когда тому наступали на лапу или давали поддых. — А у монитора какое разрешение будет? — осведомилась художница осторожно.

— А мы у него разрешения и спрашивать не будем, — продолжал блистать остроумием Винни Пух. — А слабо свинью жирную нарисовать?

— Жирную?.. Гм... А это разве ж не одно и то же, что и толстая?

— Это по-вашему, по-буржуйски, одно и то же. А по нашему имеются совершенно различные категории... Взять вот, например, Пятачка...

— Да не, брать никого не надо, я с натуры не того... Я больше по памяти...

— Да ты ж его, наверное, не помнишь, Пятака-то...

— Ну, отчего же не помню... Очень даже помню. Я ваше досье разглядывала... Он там в разных позах... И с разной светотенью...

«Ишь ты, — подумал Винни Пух. — Уже и досье завели... Со светотенями... Уважают...» От распиравшей его гордости он посмотрел на художницу сверху-вниз, что заставило ее покраснеть и прыснуть от смеху.

— А где досье брала? У Мюллера, конечно?

— Не-е-е... Pronin показывал. По большому секрету...

— А кто это?

— Ну, вот только что заходил... Прилизанный, в костюмчике такой весь... Клевом... На Клинтона похожий.

— А-а-а... А кто он такой? Какого х... ну, понятно чего он на меня досье заводит? Кто разрешал? Где подпись Кристофера Робина?! Кто сверял с образцами подписей?!! А-а-а, волки позо...

— Да он так, он ничего... — поспешно вставила художница. Ее уже успели предупредить, что Винни пытается косить под психа и устраивать припадки. — Просто Colonel Pronin...

— Colonel? Он точно — колонел? У тебя в детстве с логопедом по части «рыбы» разногласий не было?

— В каком смысле?

— Ну, ты букву «ры» выговаривала? В детстве?

— Да вроде... А что?

— Я это к тому, может он не колонел, а коронер?

— А кто это?

— Ну, этот... в морге работает, в трупах там копается...

— Ой-ой... Господин Винни Пух, я ваще-то пугливая, вы меня не очень-то того...

— Да не, того не будет, — пообещал Винни Пух. — Было бы из-за кого срок тянуть...

Винни посмотрел на художницу сбоку и обнаружил, что, в общем-то, было бы из-за кого. Точнее, не из-за кого, а из-за чего. И да же не из-за чего, а из-за... Ну, в общем, подставить по желанию. Но сказанное возвращать обратно не хотелось, тем более, что такой тонкий намек, который только был способен сделать Винни Пух, наверняка был бы неправильно понят и трактован художницей, как склонение к сожительству, а поскольку Винни не знал наверняка, что она отреагирует отказом, рисковать не хотелось.

— А кто он — этот колонел? Чего тут делает? Может, он из детской колонии?

— Да не, он вроде ничего... В смысле, он вообще ничего не делает... Такого... Не умеет, наверное...

— Да я не про это... То есть, не про ЭТО. Все бы тебе про ЭТО...

— А что? — сказала художница капризным голосом. — Не вечно же свиней рисовать...

— Да уж, — сказал Винни. — Не вечно... В следующий раз ослов рисовать будем... Или кроликов. Ну, ты отвечать будешь?

— На что?

— На вопрос! На что, на что... Всем все объясняй... Прямо не люди, а трансляторы низкоуровневый... Куда какой байт положить, какой кому указатель вставить... Pronin — кто?

— Colonel...

— Ну дурища...

— Сам дурак! Я маме расскажу-у-у...

— Ну ладно, не вопи...

— Я ж ничего на знаю-у-у-у... Я только свиней рисова-а-ать...

— Ну вот, разревелась, — посочувствовал Винни. — Закапаешь мне тут все... Сырость наведешь... Заболею вот... — Пух мастерски сделал вид, что прослезился и искося взглянул на художницу. Вид страдающего Винни Пуха, очевидно, доставил ей немало удовлетворения.

— Ну господин Винни Пух, — сказала она, мигом прекратив реветь. — Давайте ж наконец... Ну...