Тут мы все понимали ее очень хорошо — на своей шкуре испробовали, что это такое.

— Так это Ахмед устроил тебе фальшивый паспорт и билет домой? — спросила Трофейная Жена.

— Ну надо же! Как вы догадались! — удивилась Дорлин.

— И что же тебе пришлось для этого сделать?

— Да в общем-то пустяк. Подшустрила вовремя.

Иными словами, у Дорлин получилось как в поговорке — кто успел, тот и съел.

— Только вот шпионить они большие мастера. Такое, впечатление, будто у них глаза на затылке, я уж не говорю про камеры скрытого слежения, распиханные повсюду. В общем, в один прекрасный день Ахмед вдруг не пришел, а мне на завтрак подали на этом дурацком золотом подносе его пенис.

Мы дружно притихли, потом кто-то проговорил:

— А ты уверена, что это был именно он?

Дорлин не сомневалась. Нет, конечно, она могла все это только вообразить, но угощеньице что-то не больно походило на манчестерские сардельки, которые специально для нее привозили на самолете по воскресеньям. Отведать она все-таки успела, а потом выблевала все это в унитаз. Ей стало так плохо, что она решила лечь в постель, но ее оттуда вытащили и повезли в больницу на обследование. Она знала, что других девушек подвергают медосмотру каждую неделю, но с ней так еще никогда не поступали.

— Видать, медосмотр их удовлетворил, иначе меня сейчас не было бы в живых, — сказала она.

Но потом ее отвезли в пустыню и вышвырнули из «лендкрузера» голышом, только шубку кинули вслед.

— Ужасная пустыня — раскаленный песок и какие-то птицы огромные скачут. Я так поняла, грифы. Я знала, что Фахд просто наказал меня. Если бы он хотел моей смерти, то не дал бы мне шубу и ту жалкую бутылочку водички. В пустыне днем сорок три градуса, а ночью просто ужасный холод. В общем, я притаилась под огромным камнем и сутки выжидала — боялась, как бы они не вернулись.

— Дорлин, а что они хотели выявить на том медосмотре?

— Ну как что? Проверяли, девственница ли я.

Она подозревала, что Ахмед мог хвастаться перед своими. Мужики ведь обожают такие вещи. Иначе откуда взялась та жареная колбаска? Впрочем, могла и нафантазировать с перепугу.

— Дорлин, а тебе еще когда-нибудь доводилось пережить подобный ужас?

— Еще как доводилось. Однажды в Ливерпуле меня вышвырнули из такси на окраине, и я ползла там одна по канавам, чуть в штаны не наложила. Это было даже похуже.

Наши брови дружно изогнулись от изумления, но комментариев не последовало.

— А за что тебя вышвырнули из такси?

— Водила возил меня кругалями, и я смекнула, что дело пахнет керосином. Я же не такая дурочка, как обо мне многие думают.

Итак, благодаря бедолаге Ахмеду она теперь имела паспорт. От Фахда хорошего ждать не приходилось. Ей требовалось как можно скорее выбраться из этой страны — и вовсе не потому, что там не было нормальных магазинов. Она содрогалась от мысли, что место Ахмеда теперь займет другой человек — ведь он хоть и был евнухом, но все же не лишенным сострадания. Теперь же она не смогла бы продержаться долго — ей пришлось бы сдаться и объявить о своей любви к шейху. А вот тогда у нее действительно начались бы проблемы.

— Это почему? — спросила Судья.

— Потому что, как только у него появилась я, он потерял интерес к другим девушкам, и те стали куда-то пропадать. Я приняла от него только ту шубу. Подумала, что имею на нее право после всего, что пережила. Я дождалась рассвета и тихонько смоталась из дворца — Ахмед в свое время показал мне, как выбраться через сад. На улице я взяла такси и рванула в аэропорт.

— Но в аэропортах в наше время не принимают наличные, — подала голос Брокерша, довольная тем, что поймала девчонку на слове.

— У кого-то, может, и не принимают, но не у меня, — ответила Дорлин, и, глядя на нее, в это почему-то верилось. — Стал бы этот жиртрест за стойкой артачиться! Кому охота пойти на сардельки, как Ахмед?

Дорлин уж было успокоилась, считая, что благополучно вернулась домой, когда полиция угробила Морисси, а она осталась без работы, без жилья и без документов. Без всего! А люди Фахда разыскивали ее, чтобы вернуть обратно. Похитить и вернуть.

Она даже не могла вернуться домой в Ливерпуль, поскольку там ей досталось бы от родных Морисси. Узнав, что она уехала с Фахдом в Риад, он пытался повеситься, и мать буквально вынула его из петли. Он-то сделал это от бессилия, но вся вина пала на нее. А потом этот несчастный случай на дороге, в котором тоже обвинили Дорлин. Стали говорить, что у нее дурной глаз. От подружки она узнала, что ее «заказали» — мать Морисси якшалась с ливерпульской ирландской мафией.

— И что же ты стала делать, Дорлин?

— Меня спас «Хэрродз», — просто, без затей, ответила она. — Там в отделе кадров принимали людей по личным вопросам. Я записалась, и они мне помогли.

— Ну, в этом я не сомневаюсь, — кивнула Судья. — Попробовали бы они отказать тебе в помощи! Кому нужен судебный процесс?

Они взяли ее обратно на работу, на этот раз маникюршей в салон красоты при косметическом отделе на пятом этаже.

Мы все опять притихли, только водичка нежно журчала и булькала вокруг нас.