Авторы версии при этом исходили из того, что раз уж парочка сбежала, значит, сделает все, чтобы больше в руки никому не попадаться. А если и попадется и станет уверять, что никто их ни в какую больницу не доставлял, – тут будут два голоса против двух, да и охранник поддержит своих – и дело с концом.

Вот такие бывают у нас дела.

Приходится думать, что военные люди, независимо от национальной и прочей принадлежности, мыслят одними и теми же стереотипами.

Когда военные остались вчетвером, генерал спросил:

– Ну-с, ваше мнение, джентльмены? Я имею в виду не наших звездочетов: ничего более толкового я от них и не ожидал, они правы лишь в одном: армии нужна, оказывается, и своя астрономия. Мы не должны зависеть даже от НАСА, хотя это, в общем, тоже мы. Я имею в виду визит русского политика.

Тот, что говорил о политике, пожал плечами. Второй усмехнулся:

– Прекрасный ход по внедрению дезинформации.

– Ты полагаешь…

– Теперь я более, чем когда-либо, уверен, что это – их корабль.

– Скепсис наших астрономов тебя не расхолодил?

– Скорее укрепил в этой мысли. Расчет, конечно, достаточно остроумный… Подбросить нам эту идею – чтобы мы сами ее опровергли. Это ведь куда лучше, чем если бы мы вышли на нее сами, а опровергать пришлось бы им.

– Стоп. А почему мы должны были эту мысль опровергнуть? Понятно же, что мы прежде всего станем ее проверять…

– На это и был расчет. Как можно такую информацию проверить? Как обычно – пригласить экспертов, другого способа нет. А эксперты – кто? Астрономы, конечно, – только они и могут видеть этот предмет и давать его оценку. Мы их приглашаем – и имеем то, что имеем: сама идея кажется им настолько несуразной, а мы, армия, – настолько ограниченными, что даже серьезно задуматься над нашими вопросами они не потрудились. Все как по нотам. И сыграно, надо сказать, достаточно профессионально.

– Ну что же… Убедительно. Итак, корабль?

– Он может, я полагаю, нести на борту очень большое количество зарядов. И способен обеспечить той стороне решающее преимущество.

– Погодите, погодите. Не улавливаю связи. Этот парень ведь не пытался убедить нас в необходимости разоружения – наоборот…

– А это второй остроумный ход. Вспомните, с чего он начал: тело будет приближаться, и чтобы уничтожить его, потребуется объединенная ядерная мощь всех стран, имеющих соответствующее оружие.

– И что же?

– Вспомните: он говорил еще, что потребуется использование сразу ВСЕЙ мощности, какой обладает планета.

– Ну и?..

– Все очень просто. Тело приближается, и мы выпускаем по нему весь наш ракетно-ядерный парк.

– И разнесем его вдребезги. Где же тут?..

– Минутку, сэр. Мы разнесли бы его – будь это тело действительно каменной глыбой. Но если предположить, что это – корабль, способный маневрировать и вооруженный, кроме всего прочего, и антиракетами, то наш залп кончается пшиком, и в результате все наши ракеты гибнут без всякого смысла…

– Но не только наши! Их – тоже!

– Пусть; зато те, что базируются на корабле, останутся в целости! И оттуда, сверху, можно будет диктовать свою волю всем и каждому. Самое замечательное – что при этом не нужно даже объявлять, под каким флагом этот корабль действует. Просто – воля свыше, голос с неба. А уж русский он, арабский или еще чей-нибудь – никого не будет интересовать. Можно даже выдать себя за пришельцев. Так что ни у кого не будет никаких оснований для применения санкций к кому бы то ни было.

– Ну, это уже скорее по части мистера Лукаса…

– Готовы ли вы присягнуть, что мои предположения – чистый бред и ничего больше? Вспомните: астрономы ведь докладывали, что в движении тела не наблюдается никаких неправильностей, которые нельзя было бы объяснить природными причинами. Но они не утверждали этого категорически – говорили, что потребуется еще много наблюдать и считать. А кроме того – делали оговорку: они, по-моему, сказали «известными нам природными причинами». Но ведь если в этой штуке сидит хорошо обученный экипаж, то он и станет все свои маневры согласовывать с этими природными причинами – только, если надо, чуть больше, чуть круче…

– Так или иначе, предположение высказано – это уже кое-что. Нет, я думаю, что все это нуждается в серьезном анализе, в котором лучше исходить, как говорится, от противного. На самом деле ситуация складывается весьма серьезная. Однако этот русский – или русские вообще – ждет от нас конкретного ответа. Каким он будет?

– Разве это в нашей компетентности? Это уже область политики. Может быть…

– Не забудьте: и разговор, и вообще все происходящее – не являются официальными и вряд ли предназначены для огласки. А это значит, что мы имеем право высказать свое мнение. И не будем забывать, что от нашей реакции будет зависеть и русская политика.