Говорить о себе нелегко, нужно преодолеть внутренние препоны, связанные со стыдом, страхом быть превратно понятым, трудностями выражения словами чувств и переживаний. Однако откровенный разговор дает возможность человеку высказаться не только о совершенных поступках, но и об отброшенных возможностях, а это определенная форма отреагирования, уменьшающая диссонанс между внутренними состояниями и реальными поступками. Разрядка негативных чувств по отношению к окружающим во время откровенной беседы приносит определенное чувство облегчения, человек становится спокойнее, теперь он способен на более объективную самооценку.

Иногда человеку не с кем поговорить или он не доверяет окружающим, тогда ему полезно поговорить с самим собой, попробовать найти положительные грани ситуации и вместе с тем извлечь пользу из неудач для повышения эффективности будущей деятельности.

При глубоких внутренних конфликтах в сознание (прежде чем существо травмирующих моментов из него вытесняется) проникает слишком большое количество информации, так как нарушена его избирательная способность. Это не только важная, но и второстепенная информация, и человек не справляется с этой лавиной и ощущает перегрузку, переживая ее как смятение и хаос; функции, ранее выполнявшиеся автоматически, теперь становятся осмысленными и в результате этого утомительными [125]. В подобных случаях внимание рассеивается, память ухудшается. Учитывая все это и принимая во внимание значение цели как фактора, организующего душевный порядок, предохраняющего человека от тягостного ощущения растерянности, попытайтесь помочь систематизировать информацию в направлении значимой для индивида цели. При этом желательно изыскать и подсказать ему мотив, во имя которого он захотел бы добровольно изменить свое поведение. Полезно оказать ему содействие в уяснении своих проблем и поддержку в укреплении чувства безопасности, проявляя при этом уважение, понимание и терпимость. В противном случае возросшее эмоциональное напряжение помешает человеку реализовать свои способности, выявить свои положительные моральные ценности. Разумная интерпретация проблемы способствует ее пониманию и усмотрению возможности решения.

Когда у человека обнаруживается нелучший стиль поведения, желательно не столько апеллировать к его сознательности, сколько стимулировать познавательные и творческие потребности, не повторять банальности о вреде эгоизма, а сосредоточить его усилия на повышении мастерства в своем деле. Тогда у него появляются обоснованные надежды и на рост уважения к нему, и на повышение его удовлетворенности жизнью.

Задача состоит в устранении защитных тенденций, сковывающих творческие возможности, и перестройке мотивационной структуры установки и притязаний. В некоторых ситуациях целесообразно дать понять, что не всегда необходимо вмешиваться, иногда надо уступить, поступиться своими удобствами и привилегиями, обнаружить в поведении выдержку, хладнокровие, спокойствие и способность подождать. В подобном упорядочивании целей и значимости поступков оказывается возможным весь объем сведений по неблагоприятным обстоятельствам воспринимать как отсрочку исполнения желаний, а неприятности — как случайные эпизоды на пути к цели. Такого рода позиция помогает найти в себе силы и отложить стремление немедленного получения желаемого, тогда человек оказывается способным пережить неудовольствие как временное на длинном и окольном пути к значимым достижениям.

Итак, сознание как внутренняя модель, отражающая внешнюю среду человека и его собственный мир в их стабильных свойствах и динамических взаимоотношениях, помогает человеку эффективно адаптироваться к реальной жизни. Сознание создает возможность человеку выделить себя из среды себе подобных, и вычленить взаимоотношения с ними, проводить мысленные эксперименты, анализировать их результаты без физических контактов с внешней средой, осуществлять самоконтроль (оценку своих действий, критику их) и производить экстремальную регуляцию собственных действий при затруднениях.

Самосознание реализуется в построении жизненных перспектив — синтезе представлений человека о своем прошлом, настоящем и будущем. Оно выступает как механизм интеграции личности в разных формах ее проявления как в профессиональных, так и социальных ролях.

Активность сознания обусловливает высшие формы приспособления человека к окружающему миру, позволяя воспринимать явления в их причинной взаимосвязи, разграничивать существенное и несущественное, вносить замысел в деятельность, т. е. придать всей системе отношений человека к миру целенаправленный характер.

Анализируя специфику и взаимосвязь различных психических процессов, нельзя не затронуть очень важный аспект этой темы — их соотнесение со структурной организацией головного мозга человека. Сама по себе проблема связи функции и структуры очень многогранна. Здесь мы затронем лишь одну ее сторону — специфику участия правого и левого полушарий мозга и их взаимодействия в рассматриваемых психических процессах.

Возникает вопрос: можно ли соотнести такие психические процессы, как память, мышление, речь и др., с различными морфологическими образованиями мозга или они все каким-то образом реализуются на одних и тех же структурах? Интерес к локализации отдельных психических функций в структуре мозга не только академический. Он стимулируется, с одной стороны, насущными запросами медицины. Ведь восстановление и замещение утраченных психических функций должно опираться не только на максимально точные представления об их локализации, но и на полноценное понимание взаимосвязей отдельных процессов между собой. С другой стороны, этот интерес поддерживают быстро развивающиеся кибернетика, вычислительная техника, исследования по искусственному интеллекту. Совершенно очевидно, что нельзя строить искусственный интеллект без знания принципов связи структуры и функции: спекулятивные рассуждения не могут быть воплощены в реально работающий алгоритм.

Попытки решения этих вопросов предпринимались давно. В последние годы под давлением неопровержимых фактов отошли от концепции о единственном и точно локализованном представительстве в коре мозга каждой функции, так как убедились, что удаление соответствующего участка мозга не исключает полностью ее реализации. Не выдержала экспериментальной проверки и идея полной распределенности функций, поскольку оказалось, что при удалении определенного локуса нарушение данной функции существенно больше, чем остальных.