— Норвежцы тоже почуют скорый конец войны. Не всякий поспешит доносить немцам о ком-то из наших…

— Ты мне не единожды говорил, что советуешь после войны учиться. Я сам об этом и раньше думал, а теперь твердо решил: пойду добывать образование.

— Ты к верному выводу пришел. В мирной жизни наука понадобится на меньше хлеба.

— Только ведь нелегко будет. Сколько сразу после десятилеток ребят в армию забрали… Мы вот, недоучившиеся, вернемся. Да те, кто нынче учится в школе, не остановятся, пойдут дальше. Нам, может, и мест в техникумах да в институтах не хватит.

— Я думаю, что для фронтовиков предусмотрят привилегию.

— И от учебы мы отвыкли, парта стала узкой.

— Была бы тяга к знаниям, а привычка да усидчивость привьются.

— Придется еще на несколько лет подтянуть ремень. Стипендия ведь не ахти какая.

— Нам не привыкать. Не разбалованы обильными харчами. Выдержим и это.

— Я в себе не сомневаюсь. Добьюсь своего. Но ведь не все готовы к этому. — Чаулин пытался представить себя в окружении однокашников по техникуму.

— А всем и не надо. Пусть учатся те, кто науку по-настоящему постичь жаждет да у кого есть способности. Соберется, скажем, кто-то учиться на врача, а голова у него агрономова. Зря займет чужое место да и свое время попусту убьет.

— Выбрать профессию по себе не каждый способен. Если бы все разумели, меньше было бы плохих портных, неспособных архитекторов. Даже в футбол гонять, и то талант требуется.

— Призвание иногда проявляется не скоро, к зрелым годам. До этого человек немало намыкается, шишек набьет.

— Тут наставник нужен.

— Да, очень бы пригодился. Но иногда попадаются такие поводыри, что направляют человека не в ту сторону. И будет он маяться, портить жизнь и себе, и людям.

На исходе был пятый месяц их вахты, почти три из которых они дежурили на новой точке.

Кончался август. Временами с моря уже задувал ветер со снегом. Тундра потемнела, зелень стала тусклой, поникшей, ягоды переспели, вытекли.

Ребята прикидывали, когда их снимут. По подсчетам, оставалось сидеть у моря всего с месяц. Впереди был сырой и холодный сентябрь.

В последних числах августа им снова сбросили груз. По набору продуктов и вещей да из записки оперативного командира поняли, что снимать их не обещают, да и дела им добавится.

Весть эту приняли без восторга. В холодную осень оставаться не хотелось. Скоро разыграются такие штормы, что подлодке подойти сюда за ними будет опасно.

Они чувствовали, что назревают какие-то события. Несмотря на непогоду, оживилось движение вражеских судов и кораблей.

В передачах московского, немецкого, норвежского радио все чаще упоминался север. Вероятно, приближалось время наступления и на этом направлении.

Теперь реже сидели вместе. Все больше донимал холод. Свободный от вахты промышлял в поисках топлива. Костерок жгли маленький, аккуратный, в очажке из некрупных камней. Разговоры вели, глядя на огонек и на тлеющие угли.

Чаулин, вспоминая о прошлых беседах, говорил, что в их нынешнем деле тоже специалисты нужны. И после войны надобность в разведке не отпадет. Чемоданов считал, что им с Сашей, наверное, придется расстаться с разведкой. Ему годов много, новое образование добывать поздно. А Чаулину лучше продолжить занятия радиоделом, либо работать на новейшей радиостанции, либо самому такие изобретать да делать.

— Война повыстригла народу тьму-тьмущую. Все они домой не вернутся. Другие должны будут встать в трудовую шеренгу. — Чаулин пытался прогнозировать послевоенную судьбу.

— Много станков да полей обезлюдеет. Вся надежда на юность новую, на молодняк, на подростков.

— А фронтовики?

— Их не хватит на все. Жена мне писала, что в деревнях больше половины мужиков, ушедших на войну, погибли. Похоронки чуть не в каждом доме. Осиротела земля и оскудела. А раненых сколько придет, изувеченных. Они ведь тоже не работники. — Чемоданов задумывался, каково будет безруким, безногим, слепым…

— Тягостная ребятишкам жизнь уготовлена. В войну радости не видели и после не поедят досыта, зато работы будет вдоволь.

— Что поделаешь?.. От войны не убежали и от послевоенных тягот и неустройств никуда не денемся. Всем достанется нести эту ношу.

— Если бы несли ее все поровну, легче каждому пришлось. Поймут, я думаю, люди и все в этот воз впрягутся.

— Сомневаюсь. Ты ведь знаешь, незадолго до нашего ухода в Мурманске выловили банду. С оружием, подлецы, были. Людей грабили, отнимали скудные харчи да одежонку. Ничем не брезговали.