Около полудня на сероватом горизонте показались три советских корабля. Моряки ликовали необычайно, хотя прекрасно понимали, что те не могут быть надежной защитой. Но это приплыли союзники, к кому они шли с набитыми трюмами и уставленными впритирку на палубах танками, автомобилями, самолетами, взрывчаткой. Теперь стало ближе и до советских берегов: конвой плыл Баренцевым морем.

А «фокке-вульфы», сменяя один другого, беспрерывно барражировали возле конвоя. Где, в каком месте они наведут на караван самолеты или подлодки?

День плыли спокойно. К вечеру появились два бомбардировщика, но их сразу же отогнали зенитчики, «фокке-вульф» попытался отвлечь внимание на себя, вдруг ринулся на сближение с эсминцами. Те направили огонь на него. Из облаков вывалился бомбардировщик и ринулся в атаку. Но на советском эсминце успели заметить его и сразу же выпустили несколько порций шрапнели. Самолет в пикирование не вышел, бросил бомбы с высоты, они разорвались в воде. Эта атака для «Юнкерса» оказалась последней, зенитчики его сбили. Советские эсминцы стреляли по самолетам из орудий главного калибра дистанционными гранатами, которые при взрыве рассеивали по округе множество осколков. Они сбили на переходе пять немецких самолетов.

На следующий день семь торпедоносцев атаковали конвой, но все торпеды прошли мимо судов.

Конвой разделился надвое: одна часть повернула к Кольскому заливу, другая держала курс на Белое море, к Архангельску.

Разошлись в разные стороны в вечернюю пору при чистой, солнечной погоде.

В момент перестроения появились немецкие самолеты. На судах воцарилось беспокойство: немцы должны непременно атаковать на этом отрезке пути, еще несколько часов хода, и начнется зона советских истребителей.

В каютах, в кубриках, на боевых постах люди были в напряжении, никто не смыкал глаз, всем чудилось, что с неба или из глубины моря опять вырвется смертоносный смерч.

Следующим утром опять появились немецкие самолеты, а часа через два с половиной над караваном появились советские истребители. Они сбили пять «юнкерсов» и два «мессершмитта». В этом бою погиб любимец флота, популярнейший из североморских летчиков дважды Герой Советского Союза Борис Сафонов.

Далеко к югу начал нечетко вырисовываться контур русского берега.

Напряжение спало, люди почувствовали, что они могут добраться до земли. Разговорились, курили не в одиночку, а в компании. Самые уравновешенные пошли спать.

В Кольский залив суда и корабли охранения втягивались, прикрываемые сверху десятками истребителей.

Прошли мимо Полярного. Встали кто на якоря, кто у причальных стенок правого и левого берега залива, напротив Мурманска.

Морякам транспортов подумалось, что и тут не совсем безопасно: в разных местах залива виднелись пять транспортных судов, полузатонувших либо сидящих днищами на грунте.

До Мурманска дошло 18 союзных и 3 советских транспорта, 12 кораблей охранения. В Архангельск ушли 6 транспортов и столько же эскортных кораблей.

В пути погибло семь груженых пароходов. Транспорт и траулер вернулись в Исландию еще в начале похода.

Потери считались небольшими, в пределах допустимого на войне.

Только успели закрепить швартовы и спустить на причал сходни, как на вставшие под разгрузку суда поднялись докеры. Они без промедления принялись за дело. Иностранным морякам пришлись по душе эти плотные, мускулистые ребята, которые работали без простоя, лишь изредка останавливаясь на короткий перекур.

Сначала они выгрузили взрывчатку, потом другие грузы. Оставались только танки. Краны, установленные на причале, были слабы для таких тяжеловесов. Пришлось ждать, пока подгонят более мощные.

Кое-кто из английских моряков хотел было устроиться в гостиницу, но там жили спасенные моряки союзных конвоев. Их собралось в Мурманске около трех тысяч человек. Половину из них поселили в «Арктику».

Мурманск теснился, ужимался, устраивал всех, кого посылало море, жил лихорадочной военной жизнью. Он был еще в основном цел. Только через месяц-другой начнутся массовые налеты на него, он выгорит почти дотла, бомбы сожгут все кругом.

За весенние месяцы ничего достоверного о судьбе группы на Мегерее так и не удалось получить. Много признаков говорило о том, что люди еще не потеряны, но истину выяснить оказалось необычайно трудно. Пока нет твердых сведений о гибели людей, списывать их не полагалось. Надо считать живыми и искать. Где?

Как гром среди ясного неба прозвучало сообщение из Осло, что в столице Норвегии, в стортинге состоялась пресс-конференция. На ней, кроме множества журналистов, присутствовали видные чины немецкого командования и администрации во главе с Тербовеном.