Забегая несколько вперед, надо рассказать о том, какие неожиданности преподнесли нам на море не только японцы, но и наши тогдашние союзники. Минная война ведется и на суше и на море. Прибегают к ней с давних времен, не одну сотню лет. Изобретается масса всяких приспособлений и новшеств, чтобы обмануть, перехитрить противника. Даже называть в обиходе их стали сюрпризами. Слово-то какое — нежданный подарок. И такие вот «подарки» многих жизней стоят.

Когда идешь к чужим берегам — готовишься и к преодолению минных заграждений. Неприятель ведь не сидит сложа руки. Он тоже уберегает подходы к своим базам, к удобным для десантирования береговым участкам.

Мины ставят и минные заградители, и подводные лодки, забрасывают их на фарватерах и с самолетов. А мало ли всякой выдумки и смекалки бывает при минировании на суше? Нередко их высевают тысячами.

И то, что оказалась мина в море, да еще на подходе к порту — дело вполне объяснимое, противник наверняка мог заминировать какие-то участки, оставив себе удобный фарватер. И что не обнаружили ее — тоже можно понять, торпедный катер — не тральщик, а мина под водой.

Уже перед вторыми эшелонами десантов, которые доставлялись в корейские порты на крупнотоннажных судах, вперед высылались тральщики. Они прочищали проходы в минных полях. Позже, как это было в Вонсане, помогали и корейские лоцманы, которые знали такие проходы.

Только в бухте Начжина и на подходах к ней тральщики обнаружили около ста двадцати мин.

Вблизи этого порта подорвались на минах пароходы «Сучан», «Камчатнефть», один танкер, два флотских катера и тральщик. Правда, почти все эти суда удалось спасти, отбуксировать в бухту, не пострадали в основном и грузы, но повреждения оказались довольно серьезными, потребовали продолжительного ремонта в доках. Один торпедный катер затонул. При взрывах погибло несколько человек из команд транспортов и из экипажей боевых кораблей. Десятки моряков получили ранения.

На небольшом островке у входа в бухту Начжина матросы обнаружили глубокие бетонированные колодцы. Из них были протянуты в море кабели. Когда минеры разобрались, то оказалось, что кабели эти проложены под водой к выставленным в заливе минам. Достаточно было включить рубильник при приближении кораблей, как десятки мин рванулись бы одновременно.

Много мин обезврежено и на суше не только в окрестностях Начжина и Чхончжина, но и прямо в городах, в порту, в складах, в зданиях. В Начжине уже после отступления японцев на минах погибло несколько солдат морской пехоты. Пришлось строго ограничить передвижение бойцов и офицеров, да и корейцев предупредить, чтобы они были осторожнее.

При входе в бухту Чхончжина взрывами мин были повреждены пароходы «Ногин» и «Дальстрой», доставлявшие в занятый город дополнительные войска, боевую технику и различные военные грузы.

Борьба с минной опасностью и в море и на суше продолжалась еще долго. Тральщики вытащили из морской пучины и расстреляли многие сотни мин. Тысячи хитроумно упрятанных смертоносных зарядов извлекли и обезвредили саперы морской пехоты.

Но на первых днях, при той скоротечности военных действий, которая сложилась на востоке с самого начала, протралить подходы к базам впереди десантов первого броска, конечно, не могли.

Даже позже, после траления фарватеров, случались потери от мин. Не сразу нашли объяснение такому явлению.

Траление на японских минных полях было весьма успешным, их мины наши тральщики хорошо вылавливали и расстреливали. Но подрывались наши корабли и транспорты как раз на тех участках, которые считались очищенными для плавания. И тут-то наш флот столкнулся с весьма подозрительными действиями американцев. Нечто подобное было и на западе, в Германии, на Балканах в последние месяцы и дни войны.

Вдоль корейского побережья большое количество мин в первых числах августа выставила американская авиация, базирующаяся на ближайших островах в Тихом океане. С самолетов были заброшены новые, впервые примененные мины. Донные неконтактные мины с индукционными, индукционно-гидродинамическими и акустическими взрывателями были выставлены у подходов ко многим портам Кореи. Только в ближайших к Начжину водах было сброшено 420 таких мин, причем последние были выставлены 8 августа. В тот период еще никто не имел средств борьбы с этими минами. На одной из таких мин подорвались и наши катера при выходе из Начжина. Это попахивало далеко задуманной провокацией: ограничить районы плавания наших кораблей, навязать нам борьбу с минными постановками, нанести нашему флоту побольше потерь.

Тяжело переживаешь гибель друзей на войне. Еще тяжелее, если друзья гибнут в момент, когда уже засветилась победа. Обидно и горько, что смерть к некоторым из них пришла не в честном поединке в бою с врагом, а от хитрой ловушки, поставленной союзником.

Поникнув головой, сгорбился рядом со своим покойным другом Павел Колосов. Укрытое брезентом, вытянулось на палубе за рубкой, возле торпедного аппарата, тело Виктора Карпова. Лицо, по русскому обычаю, закрыто.

Виктор — из числа приехавших на восток северян. Сам он родом из Ленинграда, там рос и учился, оттуда перед войной пришел на флот, там перенесла блокаду его семья. Скромнейшая душа, даже застенчивый, внешне по-девичьи симпатичный, русоволосый, белолицый и прибранный, Виктор был очень прилежным матросом. Не курил и даже не выпивал, отказываясь от положенных ему походных ста граммов. Во всей его натуре было что-то такое юношеское, чистое, безобидное. Казалось, пороки человеческие пытались пристать к нему, но не смогли, отскочили, испугавшись правдивости и искренности взгляда его синеватых глаз.