Если же кто и взял себе немного риса, то за это ни с кого наше командование взыскивать не собирается. Ведь этот рис пойдет не на спекуляцию, им будут кормиться трудовые люди. Только нельзя заниматься грабежом. Поэтому военное командование вынуждено взять пока под охрану все склады, предприятия и другие ценности, принадлежавшие японским военным властям и бежавшим из Кореи японским собственникам. Остальное должны оберегать сами рабочие.

Некоторых интересует, какие будут теперь в их стране деньги: японские или советские. Вопрос этот поставил наших офицеров в затруднительное положение: никому из них неизвестно, какая и когда должна быть образована администрация, кто будет заниматься выпуском денег. Отвечают, что, бесспорно, советские рубли в Корее обращаться не будут. Японские иены, до сих пор ходившие в Корее, тоже перестанут действовать, поскольку японские колонизаторы изгнаны, а так называемое генерал-губернаторство кончило свое существование. Поэтому, надо полагать, скоро возникнет своя корейская народная власть, она и решит вопрос о деньгах. Скорее всего в ходу будет национальная корейская вона.

Жизнь еще не вошла в мирную колею, кое-где на полуострове еще идут бои, а многих корейцев уже интересует, какие будут у них школы, кто и чему будет учить детей, как будут решаться вопросы религии. И наши политработники растолковывают, что, как они думают, школа в Корее теперь должна быть иная. Обучение по японским учебникам и на японском языке, конечно, прекратится. Японские учителя, ходившие даже на школьные уроки с шашкой, должны быть заменены своими, корейскими педагогами, которые будут учить детей, конечно, на своем родном языке. Бесспорно, среди корейской интеллигенции найдутся люди, способные быстро написать корейским детям учебники на языке своего народа, создать новую школу.

Что касается религии, то это тоже дело самих корейцев. В их стране, разъясняем мы нашим собеседникам, решит это дело корейская народная власть, сами трудовые жители городов и деревень.

Из рассказа побывавших в Начжине товарищей мы узнаем, что встречавшийся там с нами Ким Сон Чен и его друзья развили большую активность, их можно видеть почти везде, где возникает большая и трудная работа, где завязываются горячие споры. Создана рабочая дружина, ей поручено наблюдать за порядком в городе и оберегать народное имущество. Комендатура помогает дружинникам.

Пятнадцатого августа советский гарнизон и жители города хоронили четырех советских летчиков, погибших над Начжином. О них нам рассказывали корейские товарищи. Это была внушительная, многолюдная и запоминающаяся церемония. Рядом с советскими солдатами и матросами шли многие сотни корейцев.

На днях Начжин был взволнован необычайным торжеством: в городе впервые за многие годы открыто состоялся большой митинг жителей. Такого не помнят уже давно, чтобы на площадь собралось более двадцати тысяч человек.

Люди пришли на митинг с красными знаменами. Над колоннами колыхалось множество плакатов, написанных на шелке, на бумаге, на фанерных листах. Все одеты в красочные праздничные наряды, женщины — в традиционной белой одежде. Ораторы приветствовали и славили Советскую Армию, благодарили ее за освобождение их родины, за окончательное изгнание японских поработителей. И не только те, кто горячо и взволнованно говорил с трибуны, но и те, кто стоял в плотных колоннах на площади, просили передать советскому народу, что они никогда не забудут его неоценимой помощи.

После митинга демонстранты со знаменами двинулись по улицам города. Оркестры исполняли революционные песни и гимны. Жители прошли через военный городок, где теперь разместились советские воинские части, и горячо приветствовали наших солдат и офицеров.

В только что освобожденных корейских городах довольно необычная обстановка. Никаких органов местной власти от прежнего режима не осталось. Не ощущается какой-либо власти и в центре.

Во времена японского владычества у корейцев никаких самостоятельных органов власти и учреждений по управлению экономикой не было. Местные и центральные административные учреждения японцы упразднили еще в давние годы, превратив эту страну в свое генерал-губернаторство. Колонизаторы всяческими путями не допускали корейцев до управленческих должностей в хозяйстве, не позволяли им руководить не только предприятиями, но и мелкими цехами и участками. Корейцам не разрешалось занимать даже низовые административные должности. Учить корейцев навыкам хозяйствования было запрещено.

Приехавший из Начжина заместитель начальника политотдела вновь созданного оборонительного района капитан 2-го ранга Михаил Никитич Карпов рассказал о первых попытках создания местной администрации в этом городе:

— Вечером четырнадцатого августа в политотдел и к коменданту обратились несколько человек, назвавшихся представителями интеллигенции города. В беседе они заявили, что намерены возглавить создание местной корейской администрации. Говорят, что теперь японцы убежали из Кореи безвозвратно, и потому просьба к советскому командованию считать их инициативной группой по образованию первого органа городской власти. Однако их домогания и елейный тон, каким они старались расположить к себе советских офицеров, сразу заставили заподозрить, что они не открывают своих истинных намерений. Эта настороженность оказалась ненапрасной. Последующие события подтвердили их скрытые замыслы, показали, что доверяться подобной публике ни в коем случае нельзя. Вскоре после их ухода выяснилось, что один из них раньше служил в японской военной миссии, другой был редактором выходившей в городе при японцах газеты, а еще пятеро — частновладельцы, собственники мелких предприятий и доходных домов.

Этот первый визит заставил и командование и политотдел по-иному посмотреть на обстановку. Долго оставаться без органов управления города и селения не могли. Возложить все дела на плечи военной администрации было невозможно, да и неправильно. Но и создавать такой орган власти односторонним порядком, волевым решением военной комендатуры тоже было нельзя. Решили обратиться за разъяснениями в штаб флота и в Политуправление. А пока остановились на том, чтобы представителей в низовой орган власти выдвинуть на собраниях рабочих, а полный состав согласовать с комендатурой. Вместе же с комендатурой предрешить, чем должен этот орган заниматься и как его лучше построить.